Когда гордо и весело задымили трубы Южноуральской ГРЭС, в области появился дешевый источник энергии. В то время никому даже не приходила в голову мысль, что электрический ток — это товар! Экономисты считали, что энергетики должны работать «в ноль» или быть на дотации. И для жителей, и для предприятий электричество стоило сущие копейки. Минэнерго ускоренно стало строить подведомственные предприятия, которые «питались» от ГРЭС: появились арматурно-изоляторный, ремонтно-механический заводы, завод металлоконструкций и другие. Параллельно строились заводы радиокерамики, «Кристалл», фарфоровый, создавались различные организации.
В 1948 году Совет Министров СССР принял постановление, номер которого знает каждый уважающий себя житель Южноуральска — 248. Этим постановлением предусматривалось строительство новой тепловой электростанции, да не какой-нибудь там обычной, а самой мощной в Европе. И действительный тайный советник Иван Неплюев, строя крепость, и советские министры, восстанавливая экономику страны, удивительно точно выбрали это место для важных государственных дел. Все здесь складывалось удачно: железная дорога — в наличии, в месте слияния рек Увельки и Кабанки создан необходимый запас воды, в нескольких километрах от станции шахтеры рубили дешевый уголек, под боком находились сырьевые запасы Казахстана. Вот только с людьми были проблемы, но страна бросила клич: молодежь — на стройку!
В 20‑е годы XX века началось капитальное искоренение казачества. Им запрещалось ходить в традиционной форме, были отменены войсковые праздники, например день Георгия Победоносца, который отмечали в мае. Между тем казачьи хозяйства старались сохранить свой уклад и являлись основными поставщиками хлеба. Но зажиточный казак — значит независимый, и советская власть стремилась их дисциплинировать.
Нижнеувельские казаки были довольно зажиточными, но в роскоши не купались. Все достигалось неимоверным трудом. Для решения важных хозяйственных задач казаки сбивались в артели, занимались кооперацией. Так, например, перед войной в станице было начато строительство собственного завода. Станичники разводили лошадей для Оренбургского войска, получая с каждой головы до 100 рублей прибыли.
Нижнеувельские казаки в составе Оренбургского казачьего войска участвовали во всех войнах и походах, которые вела Россия. Империя уже не оборонялась от набегов степняков, а сама продвигалась в Азию. Во время походов в Хиву и Бухару отличились и увельчане, но их имена не сохранились.
Яицкие казаки, в отличие от солдат и людей из ландмилиции, не получали ни жалованья, ни продовольственного содержания. Им, правда, бесплатно нарезали земли, но казакам это обходилось недешево: пашни находились на расстоянии 25–30 верст от крепости, а от службы никто не освобождал. Так что причины для недовольства были, хотя и не такие, как в заводских поселениях. Все надеялись на доброго царя, и он появился — самозванец, донской казак Емельян Пугачев.
Чем пахнет степь? Жарким золотым солнцем, потом рыжих кобылиц, изумрудной травой. Степь пахнет волей! А воля — это то, чего так не хватало привязанному к сохе землепашцу. Жизнь тяжела так, что невозможно вздохнуть. Сколько ни скреби оралом по земле, все равно не хватит — княжеские, боярские или монастырские люди заберут большую долю. То ли дело степь, где каждый сам себе начальник. Вот где можно пожить вволю! Только воля имела свой запах — воля пахла кровью. И ее знали те, кто умел держать в руках не только плуг, но и саблю.
