«Я не хотел показать — хорошо или плохо мы жили. Задача была просто показать — КАК мы жили. Мы хорошо знали тогда, что нужно подкрутить фитиль, когда гаснет керосиновая лампа, и как иглой чистить вдруг закоптивший примус, как обходиться без холодильников…»
При всем современном стремлении идеализировать дореволюционную Россию назвать Челябинск начала XX века городом культурным никак нельзя. Да, тут тогда крутились большие деньги, здесь была таможня, всероссийские хлебная и чайная биржи, через город пролегала единственная в стране дорога в богатую Сибирь, но общий уровень жителей оставлял желать лучшего.
Еда — настолько серьёзный инстинкт, что по значимости с ним сравнится разве что инстинкт самосохранения. Еда — биологическая доминанта
мощнее, чем секс. Попробуй не поешь — никаких желаний не будет.
Казалось бы — где мы и где Бали? Разница в полконтинента между Южным Уралом и Индонезийским островным курортом. Впрочем, разница не только в климате…
Владелица тёплого семейного бизнеса Надежда Булатова рассказала журналу «Миссия»
об эко-домиках из оцилиндрованного бревна, новых процедурах на «Территории здоровья» и о мечте открыть летом
танцпол.
эта история связана со
строительством небольшого,
но значимого для России
и Челябинской области города –
Озёрска, или «Сороковки»,
как её называли южноуральцы.
Прямые выборы мэра постепенно становятся для протестного сообщества Челябинска догматом, отличающим истинного карбонария от попутчика в борьбе за народное счастье.
Настенный телефон, чёрная трубка в белых прихватах — это потому, что руки в глине. На гвозде в стене — листок, на нём записи звонивших — чтобы не забыть. Друзья вспоминали: чтобы дозвониться, нужно было набрать номер, отсчитать три звонка, положить и сразу же позвонить ещё раз. Это было секретным сигналом: свои. Иначе Головницкий трубку не брал.
