Яицкие казаки, в отличие от солдат и людей из ландмилиции, не получали ни жалованья, ни продовольственного содержания. Им, правда, бесплатно нарезали земли, но казакам это обходилось недешево: пашни находились на расстоянии 25–30 верст от крепости, а от службы никто не освобождал. Так что причины для недовольства были, хотя и не такие, как в заводских поселениях. Все надеялись на доброго царя, и он появился — самозванец, донской казак Емельян Пугачев.
Ряд крепостей стойко противостоял Пугачеву. Увы, Нижнеувельский гарнизон сложил оружие и присягнул самозванцу. Ну а как же 90 дворов, которые были сожжены восставшими? Архивов, как мы уже говорили, не сохранилось, и исследователи грешат на предводителя башкирского крыла восставших — Салавата Юлаева. Так или нет, но выходит, что лояльные к самозванцу казаки сами себя наказали. Пугачев обложил покоренные территории хлебной данью. Нижнеувельчане доставили ему 30 четвертей овса и 200 пудов хлеба. С тех пор ряд мест связывают с именем крестьянского царя: возле села Кичигино имеется место, которое зовут «казачьим станом». Здесь якобы располагался лагерь пугачевцев. А вблизи Южноуральского водохранилища есть Фрянзин бугор, возле которого был казнен священник Фрянзин, призывавший не присягать самозванцу.
За поддержку Пугачева нижнеувельские казаки получили, как говорится, по полной: гарнизон был ликвидирован, а казаки расселены по другим местам. Окрестности стали заселяться государственными крестьянами. Нижнеувельская потеряла статус крепости и стала называться слободой. Этот статус Нижнеувельская слобода носила до сороковых годов XIX века.
