Владислав Лисовец

Белого города свет

-Две недели назад для меня оказалось большим удивлением впервые увидеть вас на экране и услышать ваше интервью. Листала разные программы в YouTube и вдруг — в студии на диване сидит не знакомый мне человек и говорит абсолютно понятные мне вещи. Программа закончилась, я прочитала, кто вы, и посмотрела залпом ещё пять ваших интервью. Как я могу к вам обращаться: Владислав Васильевич или Владислав?
-Владислав. Но можно и Влад.

-Когда вы поняли, что вы не такой как все?
-Я понимал это всегда. Мне было года четыре, когда воспитательница детского сада раздала нам цветную бумагу, вырезать корзиночки для мам и бабушек, перед праздником Восьмое марта. Я выбрал тёмную фиолетовую, почти чернильную, и тёмную зелёную. Воспитательница спросила: почему ты выбрал такой цвет? Я ответил, что мне нравятся такие цвета, поэтому сделаю маме фиолетовую корзинку, а бабушке зелёную. Сейчас бы объяснил, что это характерные цвета. Мои корзинки казались странными, другие дети выбирали розовые, голубые, бежевые тона. Благодаря вопросу воспитательницы я увидел, что мои корзиночки странно выглядят на фоне всех остальных. Достаточно драматично, как сказало бы большинство.

-Сегодня вы бы выбрали для мамы этот цвет?
-Однозначно.

-Если я правильно почувствовала вас через экран, вы человек достаточно жёсткий, с чётко определёнными границами, за которые никого не запустите.
-Да.

-Но при этом вы настолько объёмно чувствуете и воспринимаете мир — на вкус, на цвет, на запах, что я смотрела и поражалась: тут он шутит, тут играет, тут смеётся, а я всё равно ощущала грусть. Когда вы остаётесь один на один с собой, вы грустный?
-Не всегда, но да. Я драма. В какой-то момент понял, что состояние драмы даёт выхлоп. Позитив даёт лёгкость, а лёгкость мне не даёт ничего. Даже перестал употреблять алкоголь, потому что это пятнадцатиминутное облегчение без продолжения, а мне всегда нужно продолжение. Драма и всё, что с ней связано, имеет продолжение. У поэтов появляются стихи, у музыкантов красивые песни, у певицы роскошная запись, которую можно слушать сто раз и понимать, что человек пережил. А в счастье этого нет. Счастье мимолётное и только твоё. Оно тебя веселит, остальным же не очень понятно. Драмой ты можешь поделиться с миром.

-Вам комфортно в минорном состоянии?
-Нет. Поэтому и отвлекаю себя всё время.

-В двух ваших интервью я услышала, что вы не любите читать книги. Не любите и не любите, у каждого свои предпочтения. Почему вы так эпатажно об этом говорите?
-Чтобы быть честным. Чтобы меня не оценивали. Если ты плохо учился в школе, если ты безграмотный, строить из себя интеллигентного и начитанного человека, на мой взгляд, глупо и трусливо. Если у тебя нет предрасположенности к балету и ты ничего в нём не понимаешь, рассуждать о балете — глупо. Я понимал, что моя нелюбовь к чтению книг зажимает меня и забивает в комплексы, поэтому однажды решился сказать об этом вслух.

-Полегчало?
-Не то слово. Теперь не нужно ждать вопросов про «Войну и мир» и бояться их.

-А в чём причина, вы когда-нибудь задумывались? Не подходит энергия автора или не интересен сюжет?
-Не воспринимаю текст с листа. Все подводки на телевидении мне читают в ухо.

-Вот мои вопросы вам, это мой почерк, можете прочитать?
-Прочитать могу, запомнить нет. Сейчас объясню. Я воспринимаю мир картинками и звуками, я аудиовизуал. Проблема в том, что на четвёртой странице, какой бы интересной ни была книга, у меня уходит мысль. Я начинаю думать о том, что мне нужно будет сделать завтра, с кем встретиться, куда поехать. Приходится возвращаться к тексту, перечитывать по новой, а это муторно и скучно. Когда понял, что это не моё, закрыл эту тему. Поскольку понимание пришло ещё в школе, для мамы приходилось делать вид, что читаю. Читал каждую пятую страницу, чтобы понять суть и пересказать маме.

-Получалось?
-Конечно. Это как фильм, который можно рассказать четырьмя предложениями: родилась, влюбилась, вышла замуж, родила.

-Ну это сюжет. А почувствовать?
-Маме нужна была суть. Если честно, я не люблю чужие истории, учусь по своей жизни. К сожалению, люди не умеют делать выводов из книг, иначе всё было бы по-другому. Люди изучают судьбы великих и совершают те же ошибки. Я проживаю свою жизнь и стараюсь на эти грабли не наступать.

-Вы приехали в Москву из Баку в самом начале девяностых. Мне совершенно непонятно, почему вы выбрали этот город?
-Москвы не должно было быть, должен был быть Нью-Йорк. Мечтал уехать именно туда, потому что всегда ощущал себя несоветским человеком и потому что свои места я выбираю энергетически. Но помешала трусость. У меня близкая духовная связь с семьёй, я бы не смог жить так далеко от родителей, и мне очень плохо даются иностранные языки. Я понимаю всё, что мне говорят, но говорить не могу.

-Нашли этому объяснение?
-Мне кажется, это потому, что я неусидчивый.

-Думаю, причина совсем в другом. Много лет назад в мемуарах Григория Померанца меня поразила мысль о том, что иностранные языки не даются людям с магическими способностями. Дар воспринимать мир всеми органами чувств блокирует умение выучить иностранный язык.
-Вы меня сейчас успокоили, я об этом не знал. Двадцать лет я пытался учить английский и всё без толку. Так вот, про Москву. Москва в советское время была моим любимым городом. Каждое лето мы с родителями ездили в Прибалтику, в Москве была пересадка. Москва казалась мне большой, красивой и, самое главное, элитарной. Для меня всегда это было важно. Видимо, такое глубокое крестьянское во мне, от этого хотелось жить в элитарности.

-Почему же тогда не Петербург?
-Мне было девятнадцать лет, когда начались национальные волнения в Азербайджане. Пережить эти события я поехал в Петербург, там жила наша знакомая. Приехал туда в декабре — серое небо, серая архитектура, талоны, пустые прилавки. Город показался мне холодным, хотя сами петербуржцы очень приятные люди, я их люблю. Долго жить в Петербурге не смог, вернулся в Баку, но там нельзя уже было оставаться, и я переехал в Москву.

-Меня восхищает ваша история. Молодой парикмахер из Баку, из обычной советской семьи, без связей и знакомых, покоряет Москву и становится известным на всю страну. Как у вас это получилось?
-Я всегда много работал. Сейчас понимаю, как сложно мне было состояться с моим непростым характером. Парикмахер — это обслуга, а я никогда не чувствовал себя обслугой, у меня на всё была своя точка зрения. Думаю, что состоялся, потому что у меня ничего не было и потому что я не особо любил тусить. В голове сидел вариант попробовать стать кем-то. Для меня более важным было состояться, чем насладиться молодостью. Да, иногда тусил, приходил домой в семь утра, всё это было, но основной целью было встать на ноги. Давайте будем честными, Москва в то время была неуютной и некомфортной для прогулок, особенно для человека из тёплого южного города. Максимальное количество времени я хотел проводить в помещении. А в помещении что лучше делать? Работать. Это мне и помогло. Если бы это был южный город, я бы тратил время на другое, ходил бы по улицам, вдохновлялся красотой и запахами. А так — чтобы не видеть серость и грязь — с утра до вечера было время стричь.

-Вы верите в прошлую жизнь?
-Да.

-В какой стране вы жили?
-Где-то в Азии. Индия или Афганистан. Где пески и где всё время светит солнце. Мне кажется, что здесь, на территории постсоветского пространства, я впервые. Здесь для меня всё незнакомо.

-А в Петербурге?
-Я не мог там жить, ему мало лет. Он слишком молодой город, чтобы я в нём раньше жил. Я даже не присутствовал на этих болотах.

-А кем вы тогда были?
-Если чисто интуитивно, в одной из жизней был блудницей из хорошей семьи. Бывают такие женщины, у которых всё хорошо, они весьма симпатичные, но они блудницы, тусовщицы. Не нищенкой ходила и спала со всеми, чтобы было на что жить, нет. Она делала это, потому что ей это нравилось. В другой жизни я был каким-то духовным наставником. Религиозным, праведным, правильным мужчиной, который весьма порядочно прожил жизнь.

-С чалмой на голове?
-Ну может и без чалмы, но точно с длинными волосами. Духовно развитый, к нему шли люди. Дальше, в других жизнях, я был животными. У меня дикая любовь к животному миру, я их обожаю.

-Особенно кошек?
-Почему особенно кошек? Кошек просто можно держать дома. А так у меня была бы и коза, и ослик.

-Похоже, вы бунтарь.
-У меня был кот, его звали Бандит. Я нашёл его здесь, рядом с «Конторой», он выбежал мне навстречу. Он прожил со мной шесть счастливых лет, и когда его не стало, я переживал особенно сильно. У меня было много кошек, они по-разному уходили, я плакал про всех, но с Бандитом прощаться было нестерпимо больно. Теперь понимаю, что мне прислали его на определённый этап, который он должен был пройти вместе со мной. Он свою миссию выполнил и ушёл, оберегая меня от чего-то очень неприятного. Конечно, я понял это позже. И ещё понял самое главное: если Всевышний одарил человека талантом, в какой-то момент жизни он очень сильно его размажет, в фарш, в мелкие осколки, и посмотрит, справишься ты или нет, и кем ты станешь после. Если ты слабый, ты станешь озлобленным и бесполезным, а если ты сильный, уйдёшь в себя на какое-то время, всё это переваришь и на финале этой трудной дороги выдашь большую порцию добра. От тебя именно этого ждут сверху. Ты знаешь, что такое быть избитым, разбитым, рассыпавшимся на разные кусочки, лежащим на ледяной плите, в чёрной яме. Ты выходишь из всего этого и чувствуешь людей, как никогда раньше не чувствовал.

-Сколько по времени длилась эта темнота?
-Два года.

-Когда вам было особенно тяжело?
-Всегда. Когда я родился, у мамы не было молока. Дальше у нас не было еды, мы жили очень бедно. Сколько себя помню, всегда был крайним, вся злоба и недовольство срывались на мне. Я привык жить в этом состоянии, оно для меня нормальное. В сравнении со взрослой жизнью мои детские трудности — это детский лепет. В таком детстве в нашей стране живёт огромное количество людей. Видимо, всё это не дожимало и не давало того результата, который должен был быть, поэтому там наверху решили отнять у меня самое дорогое. Чтобы наказать человека, у него отнимают то, чем он дорожит больше, чем самим собой. Случай с Бандитом окончательно привёл меня к Богу. Водили, водили разными путями и в один момент привели.

-Как вы это поняли?
-Я по-другому начал ощущать мир, людей, ситуации. Для меня теперь абсолютная истина — если что-то происходит, это только во благо. Только для того, чтобы человек стал лучше. Сейчас, если слышу сигнал о помощи, внутри меня начинается истерика, и я ничего не могу с собой поделать, пока не помогу.

-Вы не можете помочь всем, у вас миллион знакомых.
-А у меня радар внутри. Сразу же слышу решение: либо да, либо нет, и объяснить это не могу. Приходит запрос, я не знаю человека, читаю сообщение, и внутри себя понимаю, что да. Если внутри слышу нет, никакого взаимодействия не получится, даже если меня начнут убеждать.

-Вы любили Бандита больше, чем себя?
-Да. Он был с характером, с достоинством. Знал, когда подойти, как себя вести, был своенравным. Он был моим отражением. И это моё отражение разбилось. Тот Владик, который был до сорока восьми лет, закончился. Когда меня спрашивают, почему я теперь Владислав, отвечаю, что того Владика больше нет. Это стало абсолютно понятным через какое-то время — другие люди, другие интересы, другое отношение.

-Вы даже внешне изменились, и я сейчас не про длинные волосы. В вас появилась другая энергия.
-Так раздувает трагедия. Когда мне пишут в социальных сетях о потерях, всегда говорю людям, что их ждёт что-то новое. Это жизнь — на опустевшее место тебе дадут новое. Так устроен мир. Я перестал быть эгоистичным и импульсировать по любому поводу. В какой-то момент понял, что больше не тот человек, не тот сахарный Владик, который нравится всем бабушкам, мамам и тётям. Я стал более характерным и перестал хотеть нравиться всем. Возможно, некоторым теперь некомфортно.

-А вам самому?
-Мне — да. Когда появляется больше серьёзности и когда ты становишься собой настоящим, когда перестаёшь соответствовать чужим ожиданиям, ты становишься немножко неприятным для общества. Когда ты говоришь то, что думаешь, а не то, что люди хотят услышать. Когда говоришь то, что люди хотят услышать, ты всегда хороший для всех. Если же у тебя появляется своё мнение, и оно сильно не совпадает с мнением большинства, ты становишься менее удобным.

-Скажите мне как профессионал, почему подавляющее большинство людей не меняет свою манеру одеваться? Вы же проводите тренинги, встречи, обучаете людей с экрана телевизора, в социальных сетях. Почему некоторые вас не слышат?
-Это тяжёлый труд — меняться, слышать. Тяжелейший. Тем более принимать критику. Многие люди не хотят никакой работы мозга.

-Это вызывает злобу?
-Это глубокая тема. Любой неразвитый человек агрессивен, потому что не очень далеко уходит от животного. Любое животное агрессивно, оно всегда поедает кого-то или что-то. За исключением бабочек и маленьких птичек, все остальные животные охотятся. Человек от природы своей такой же. Фильмы, музеи, музыка, книги дают человеку развитие и уменьшают агрессию.

-Вы только что сказали, что не читаете книги.
-Но я смотрю кино, обожаю балет, музыку, слушаю людей, чего-то добившихся в этой жизни. Необразованные люди, сами того не понимая, очень легко веселятся и так же легко впадают в агрессию, на уровне животных инстинктов. Образованного человека сложно развеселить и сложно вывести из себя. Человек, знающий себя, уверенный в себе, уверенный в завтрашнем дне, не завидует, не соревнуется ни с кем, не агрессирует по любому поводу.

-Вы знаете историю своего рода?
-С маминой стороны зажиточные семьи, угодья, по десять–двенадцать детей в каждой семье. По линии папы сплошь образованные люди. Родная сестра моего деда, папиного отца, жила в Америке. В 2000 году я специально ездил к ней, чтобы узнать свои корни. Дедушка ушёл, когда мне было десять лет, поэтому единственное, что я успел сделать, это попрощаться с ним. Как рассказала мне бабушка, в начале двадцатого века в городе Конотопе их семья была одной из самых известных. В семье было девять детей, четверо из которых играли на музыкальных инструментах, двое занимались юриспруденцией, все образованные люди. Во время Второй мировой войны сестру деда вместе с другими девочками из Сумской области угнали в Германию на работу в немецкие семьи.

-А как она оказалась в Америке?
-Она работала в той части Германии, которую в конце войны освобождали американцы. Все люди, которые вынуждены были работать на этой территории, после войны могли получить документы и эмигрировать в Америку. Но бабушка сделала это не сразу. В период работы в немецкой семье она познакомилась с парнем, он также был угнан на работу в Германию, только из Польши. Она работала горничной, он садовником. Ей восемнадцать, ему двадцать. После войны он предложил ей пожениться, они расписались и уехали в Бельгию, на добычу руды. Работа тяжёлая, через десять лет у неё начались проблемы со здоровьем, вот тогда она предложила своему мужу переехать в Америку. Они пришли в американское посольство и подали все необходимые документы. В Америке им дали дом, поскольку к тому времени у них было уже четверо детей.

-Как её звали?
-Тамара.

-А деда?
-Владимир. У нас вся мужская линия на букву В. Папа Василий, старший брат Вадим, прадед Василий.

-У вас есть ощущение, что вы старше своих родителей?
-Да. Абсолютно. С самого детства все спрашивают моего совета, даже мама.

-С кем вы разговариваете, когда вам трудно? Кто у вас на небе?
-Я не знаю, кто этот человек. Я никогда не рисовал его. Для каждого из нас Бог выглядит по-своему. Знаю, что это мужчина, но его образ похож на хвост кометы — динамичное удлинённое облако.

-Похожее на Большую Медведицу?
-Нет. На шлейф от платья. Воздушное белое облако, которое быстро летает. Когда я общаюсь, просто говорю с какой-то силой, не представляя её визуально. Вы сейчас спросили, я вам нарисовал.

-Когда общаетесь с этим облаком, смотрите на небо?
-Не всегда. Не всегда. Могу просто зайти в астрал и всё. Мне не нужно для этого специального места. Если я прихожу в храм, то только говорить спасибо, а не просить. Прошу я на своей территории, спасибо говорю в храме. Прошу всегда дома, потому что дом — это место, где только ваша энергия. Мне кажется, это самое сильное место для любого человека.

-Как же вы запускаете в него съёмочные группы?
-Это бывает крайне редко, за последний год всего два раза. Первая съёмочная группа — это программа «Однажды» на НТВ, очень добрая программа, приятная, ведущий мой друг, знаю его двадцать пять лет. Второй раз — «Света вокруг света» со Светланой Бондарчук. Людям нравится смотреть, кто как живёт, просмотров больше, цифра лучше.

-Какой фильм вы пересматриваете?
-«Женитьбу Бальзаминова», как ни странно. Совсем не моя эстетика — хаты, купола, чаепитие, но это один из любимых фильмов, видел его раз двадцать. Фильму лет шестьдесят, пьесе Островского сто шестьдесят, а ничего не изменилось, всё про нас. Персонажи фильма живут рядом с нами в сегодняшних реалиях. «Париж, я люблю тебя» очень люблю. Восемнадцать новелл — настолько разные, смешные, грустные, дурацкие, до слёз. Особенно последняя новелла, про почтальона из Америки, которая всю жизнь мечтала увидеть Париж. Причём, знаете, почему мне интересно смотреть этот фильм? Потому что Париж сильно напоминает мне Баку и потому что каждые пять лет одна из новелл становится моей. Каждые пять лет новелла меняется, и это интересно наблюдать. Люблю «Ночи Кабирии», но стараюсь не смотреть его часто. Эта улыбка сквозь слёзы в конце фильма, я не могу, мне так больно на это смотреть. Людская надежда, детская наивность, вера во всё лучшее, и заканчивается такой трагедией. Меня с детства это триггерило.

-Это правда, что вас били в детстве?
-Да. Я был раздражителем для сверстников. Не та одежда, не та причёска. Пробовал варианты чёрной закрытой одежды, но на меня всё равно оборачивались на улице. То деньги пытались отнять, то часы снять. Как говорит моя мама, я сам их провоцировал.

-Вы сказали, что побоялись переезжать в Нью-Йорк, а я слушаю вас и понимаю, что причина не в страхе, причина совсем в другом, потому что со страхом вы справляться умеете. Вы идёте в него, объединяетесь с ним и подчиняете его. Есть много фактов, подтверждающих моё предположение, и один из них — ваш салон в центре Москвы, один из самых дорогих в городе.
-Дорого — значит хорошо. Так устроена психология человека. Ценовая политика «Конторы» — не понты и заносчивость, а правильное понимание своих способностей и своих особенностей. Если ко мне идут, значит, я нужен. Если я нужен, я должен стоить дорого. Это логичное развитие любого человека и любого бизнеса — со временем он дорожает. Если бизнес стоит на месте и дешевеет, значит, что-то в нём сильно не так. Клиенты тоже развиваются и тоже зарабатывают больше.

-И воспринимают высокие цены как само собой разумеющееся?
-Да. И готовы платить. С теми, кто не готов, я не работаю. С одной музыкальной группой я работал десять лет. Через десять лет сказал: ребята, я теперь стою в два раза дороже, за прежние деньги на съёмку не поеду. Они спросили: а с чего? Я ответил, что вырос. Они стали убеждать меня, что причина моего роста — это они, что именно они сделали меня известным. Я в ответ сказал, что это они стали известными, потому что у них были роскошные волосы и образы. Когда мои коллеги в какой-то момент говорят, что хотят зарабатывать больше, я всегда готов посодействовать, но если ты подорожал и не вытянул, то извини, ты переоценил себя. У меня есть девиз: любая работа должна быть оплачена достойно. Хотите ещё кофе?

-Да.
-Сейчас попрошу себе большую чашку, вам маленькую.

-Почему мне маленькую?
-Потому что вы разговариваете, а кофе остынет.

-Было ли в этом году что-то в вашей жизни впервые?
-Надо подумать, потому что я не очень люблю возвращаться во вчерашний день. Было. На одном из федеральных каналов мне предложили вести программу в паре с народной артисткой. Интересный опыт.

-Она ваш антипод?
-Нет, нет, так думать неправильно, она очень добрый и душевный человек. Она Россия. Она Москва.

-По моим ощущениям Москва нарядная, но колючая.
-Москва — очень крутой город, если он тебя полюбил и ты ему понравился. Если ты понравишься Москве, она забросает тебя золотом и бриллиантами. Она очень требовательная, она как генеральный секретарь — стоит и ждёт, как ты перед ней будешь кланяться. Причём, нет никаких алгоритмов и методов. Кто-то кланяется, но у него ничего не получается, и он всю жизнь так и ходит горбатым. Кто-то выпендривается, и тоже особо не получается. Или однажды получилось, но он, кроме этого, ничего делать не может. Москва очень хитрая.

-Как вы думаете, вы ей понравились?
-Думаю, что да. Знаете, чем? Тем, что похож на неё. Она и холодная, и тёплая, и мещанка, и дворянка. И крестьянка, и любит помыться, и чумазая. В ней есть всё, она очень живая.

-Сказать вам, как я вас вижу?
-Да.

-В вас энергия человека, который с первой секунды видит другого насквозь. В вас магические способности, умение договариваться с небом. Вас не могут обидеть люди, которые наделены такой же энергией, они могут поцеловать над вами воздух. Как же вы с таким звериным чутьём могли попадать в неприятные ситуации в детстве?
-Всё это происходило со мной, чтобы я научился хорошо бегать, быстро думать, чётко реагировать, ориентироваться на местности. Это как спорт. Думаю, что это была отработка на будущее, закладка на всю жизнь. Если бы у меня не было такого детства, вряд ли я бы смог всего добиться. Теперь говорю ему спасибо, и поэтому у меня получается то, что задумываю. Люди, которые упиваются сложным детством и объясняют этим причины своих неудач, не становятся взрослыми, в результате у них ничего не получается.

-Вы изменились внешне, стали больше внутри себя, отрастили волосы. Почему вы не придумаете себе новую легенду, как делают многие известные люди? Будто бы вы родились в центре Москвы, и папа ваш был генералом или академиком.
-Это будет слишком банально. Не забывайте, что мы живём в стране советов, рабочих и крестьян, у нас такое не любят. Владик, нельзя выделяться, говорила моя мама, когда я был маленьким.

-Странно. Ваш образ говорит о том, что вы не слушаете маму.
-Образ — это стиль. А сказать, что ты родился в обеспеченной семье в центре Москвы — это отдалиться от людей. И тогда между ними и мной будет ров. Моя профессия и предназначение — учить простых людей быть лучше. Хоть на чуточку, но лучше себя вчерашнего. Людей из хороших семей стилю учить не надо, они с рождения это знают. Моя миссия — помогать людям, которых по каким-то причинам не научили. Они меня слушают, делятся, доверяют, хотя я чужой для них — со своими кольцами, манерами и накрашенными ногтями.

-Как же вы, чужой, находите с ними общий язык?
-Потому что похож на них. Да, не удивляйтесь, я похож на наш народ, я плохо учился в школе, пропускал уроки, ненавидел учёбу, лазил по заборам, воровал персики из соседних огородов. Мой внешний вид даёт понимание, что можно выглядеть по-другому, можно быть индивидуальностью. Хотя, конечно, быть индивидуальным достаточно страшно.

-Страшно?
-Конечно. Индивидуальность — это сопротивление большинству, на это уходят огромные силы. Понятно, что от этого сопротивления я получаю энергию, которая выдаёт искру. Искра — это двигатель. Искра помогает мне жечь и идти дальше. Для меня это как допинг. Я обожаю раздражать.

-Почему у вас, кстати, на ногте среднего пальца тонкая полоска лака?
-Потому что лет в семнадцать прищемил этот палец дверью и закрасил синяк.

-В этом году не стало Долорес Кондрашовой. Вы были одним из немногих людей, кто сразу же написал о ней добрые слова. Вы у неё учились?
-Нет, не учился. В парикмахерском искусстве Долорес Кондрашова была великой в мировом масштабе. Конечно, из Баку я поехал именно к ней. Она тренировала команды, со всей страны к ней приезжали учиться одарённые парикмахеры. Но я сел не в тот автобус. Приехал в какое-то место, стал спрашивать, как мне её найти, никто не знал. Мобильных телефонов тогда не было, позвонить было некому. Подумал: значит, не судьба.

-Вы знали, что она родом из Баку?
-Нет, впервые слышу.

-Её папа работал директором Бакинской консерватории.
-Там работала моя бабушка.

-Вот это да.
-Звучит красиво, но она работала в гардеробе. Зато всем говорила, что работает в консерватории.

-Кто же тогда ваш учитель, кто вам ставил руку?
-Её звали Элеонора. Она работала мастером в салоне, на улице 26 Бакинских комиссаров, куда из училища я пришёл на практику. Я стоял около её кресла и учился. Через неделю сам начал красить. Придумал технику, на которую у Элеоноры не было времени, и мы с ней стали работать в паре. Она была первым человеком, который доверил мне людей. Парикмахерское дело — это техника, но я не работал по технике никогда, всё делал интуитивно. По стрижкам присматривался к Элеоноре, она была очень одарённой, работала быстро и тоже не по технике. Знаете, чем мастер отличается от рядового парикмахера? Мастер любит своё дело.

-Вы любите летать?
-Люблю. Мне кажется, там меня лучше слышно.

-Были в Лондоне?
-Конечно.

-Он вам по душе?
-Очень. Харизматичный. Влюбился в этот город с первого взгляда.

-А в Риме?
-Рим обожаю. Запахи, здания, переулки. Рим для меня как старая бабушка.

-Вы там жили?
-Нет, никогда.

-А где же мы с вами раньше встречались?
-Где-то в Италии. Но не в Риме и не в Венеции. Больше трёх дней в Венеции жить не могу, меня накрывает ностальгия, слишком много воды. По гороскопу Лев, а львы не любят воду.

-По моему восприятию мира, мы встречаем своих людей, когда идём по правильному пути. Когда мы сворачиваем со своей дороги, появляются только чужие. Мне кажется, что и у вас, и у меня после нашего разговора откроется что-то новое.
-Мне тоже так кажется. Этот год для меня решающий. Лет шесть назад нумеролог из Шри-Ланка по моей дате рождения составил описание моей жизни, которое я периодически перечитываю. Он посчитал, что пятьдесят один год — это для меня переломный возраст. Всё, что было в жизни до этого возраста, всё это для того, чтобы наступил абсолютно новый период. И я либо перейду в него, либо не перейду. Он написал тогда: перейдёте в том случае, если начнёте отдавать людям то, что вы накопили. Мне пришлось это сделать, потому что у меня не было выбора. Сначала пришлось, а потом понял, что это моё предназначение. Миссия. В бумаге написано, что я обязан зажигать людей, чтобы люди могли зажигать других вокруг себя. Я поднимаю настроение незнакомой женщине из Саратова или Владивостока, а она начинает улыбаться другим. Думаю, что это единственное, что может нас сейчас спасти, потому что уровень агрессии в обществе зашкаливает.

-Красота спасёт мир?
-Я всегда верил в это. Когда был школьником, к нам в Баку часто приезжали московские артисты, и мама брала меня с собой на творческие вечера. Однажды мы пошли на творческий вечер Маргариты Тереховой. Не помню, о чём она рассказывала, но я смотрел на неё, не отрывая глаз. Для меня всегда важна картинка. Манеры, взгляд, голос, весь образ целиком. Когда ты смотришь на человека и видишь искру, огонь, тогда это очень красиво. А все эти нарощенные ресницы и увеличенные губы — это не красота, а провинциальность.

-Голос какой певицы для вас самый проникновенный?
-Анны Герман. Это звук Бога. Звук космоса. Божий сигнал. Это самое проникновенное, что я слышал за всю свою жизнь.

-А песня?
-«Город влюблённых людей».