Владимир Богдановский

Удивляем и челябинцев, и французов

Тысячи подарков год

-Рядом с современным музейным комплексом выделяется старинное здание. Многим челябинцам оно было известно прежде как Геологический музей. А что здесь находится сейчас?
-Это здание общественного собрания, также известное как Дом Покровского. Здесь до революции проходила масса культурных мероприятий. Можно сказать, что именно отсюда и пошла челябинская культура. Тут проводили первые концерты, встречи с писателями, действовал летний театр. Всё это организовывала группа меценатов, которые составляли совет общественного собрания.

И сейчас мы проводим все те же мероприятия — музыкальные вечера, творческие встречи. Само здание мы постарались подготовить к юбилею музея — в невероятно короткий срок: второй этаж, например, — всего за пять месяцев. Закупали как мебель, стилизованную под XIX век, так и оригинальную. Всё сделали за свой счёт — что заработали, то и потратили. Я выстроил такой график, чтобы не пропадал ни один час. И у нас даже осталось два дня после того, как мы всё сделали, на то, чтобы кое-что доделать и проверить в целом.

-А интерьеры выглядят точно так же, как до революции?
-Конечно. Особенно интерьер первого этажа — мы его восстановили в точности, используя акварельные рисунки доктора Загорского. Его работа, кстати, висит на стене, и каждый может сравнить интерьер дореволюционный и нынешний. Тут также небольшие выставочные залы, где могут проводить выставки современные художники.

-Как отпраздновали юбилей?
-Праздник длился десять дней. Но это не было застолье. Мы старались, чтобы люди, заинтересованные в какой-то теме, могли прийти и встретить наших специалистов, которые тоже продвигают эту тему. Скажем, детский музей. Приходили родители, учёные и те, кто когда-то посещал экспозиции, будучи ребёнком, а сейчас уже и школу окончил.

Или же День дарения. Мы постоянно организуем такие мероприятия для пополнения наших фондов. Или же День дарителей — чтобы они пришли и посмотрели на свои экспонаты.

Всего в наших юбилейных акциях участвовали 53 тысячи человек! Ни один стадион не вместит.

-А много ли приносят подарков и каких?
-Тысячи в год. Они имеют не только историческую, но и материальную ценность. Это и драгоценные камни, и золото, и серебро. Однажды некий курд подарил нам золотой портсигар 300 граммов весом, но просил о нём не упоминать. Хотя, конечно, в документах всё равно пришлось зафиксировать его данные — без этого никак.

Другая посетительница заявила: «Я с детства знала, что мои вещи попадут в музей». Принесла много вещей и чуть ли не про каждую говорила: «Такую-то мне подарил выдающийся деятель культуры, причём в разных странах».

Но, конечно, мы принимаем не только ценности как таковые. Бывает, вещь совершенно обыденная, но у нас её нет. Поэтому, конечно, после оценки специалистов включаем в фонды. Часто приносят награды — считают, что им место в музее.

-Удаётся ли найти какие-то неожиданные документы?
-В Национальной библиотеке в Варшаве обнаружили рукопись на польском. Оказывается, в Челябинске восемь лет жил польский врач, посещал общественное собрание, играл в карты, а главное, описал всю нашу тогдашнюю элиту. Очень интересные сведения, в том числе и о не совсем приглядных личных качествах. Наш сотрудник сделал перевод, вышла книга. Большую помощь в реализации этого проекта нам оказали и библиотека, и посольство Польши.

От танцев до татуировок

-Деятельность музея не ограничивается его стенами — чего стоит хотя бы ваша танцевальная площадка…
-Верно, она проработала уже долгое время, но до сих пор удивляет. Могу без лишней скромности сказать, что все идеи, которые выходят за рамки собственно музейной деятельности, — мои. Сам образ площадки я просто нарисовал фломастером. Потом специалисты превратили набросок в настоящий проект. Остались конструкции после каких-то работ — вот и пригодились. Со строителями долго воевали по поводу плитки. Они говорят: «Это наш мусор». Я им отвечаю: «Нет, это наше имущество!»

Сейчас у нас на этой площадке каждый раз меняются коллективы, программы. Многие просто смотрят, как люди танцуют, учатся. Наша танцевальная площадка на открытом воздухе была первой, сейчас их в Челябинске много.

Слава богу, что и в министерстве культуры Челябинской области наши инициативы воспринимают позитивно. Хотя некоторые идеи, скажем, при проведении фестиваля современного искусства «Дебаркадер», казались, конечно, смелыми. Но у нас есть всегда хороший ответ — свою основную работу мы выполняем очень хорошо. Нет ни одного музея в России, кроме нас, который бы заключил с Музеями Московского Кремля соглашение о ежегодной новой коллекции для выставки. Нет таких музеев, которые проводят 100 выставок по области — бесплатно. Благодаря таким мероприятиям в области люди увлекаются, например, фотографией, и вокруг них появляется своя культурная среда. Помню, один ветеран занялся фотографией после посещения нашей выставки, а затем уже его работа оказалась в экспозиции. Так он весь день там стоял, всем объяснял, что это его работа.

И сейчас, когда пошла эта обратная связь, министерство культуры подобные проекты поддерживает, финансирует.

-А появляются ли у вас интересные экспонаты из музеев в малых городах и сёлах?
Да, с муниципалитетами мы сотрудничаем. Встречаемся два-три раза в год, спрашиваем, что у них есть необычного, обмениваемся опытом, организуем конкурсы.

-Какие выставки вам самому запомнились?
-Мы сейчас плотно работаем с музеем каслинского литья. Была у нас большая выставка, собрали экспонаты не только из Каслей, Челябинска, но и Екатеринбурга, даже Коломны. Открывала выставку инсталляция «Каслинский павильон» — создавалось такое впечатление, что павильон тот самый, настоящий, — некоторые подходили, трогали.

Был у нас и фестиваль татуировок. Мы думали: ну кто там будет раздеваться и показывать свои тату? Оказывается, нашлось много желающих. Люди стояли на постаментах, демонстрировали свои татуировки, охотно поворачивались туда-сюда по просьбе посетителей. Мастера демонстрировали эскизы, показывали на искусственной коже, как наносить рисунок.

Были танцы на воде, и выступление оркестра Гутовского, и даже байкеры от нас стартовали. Казалось бы, это не наше всё, но мы подобные проекты и акции поддерживаем.

-Музей на крыше вы по-прежнему используете?
-Разумеется. В хорошую погоду эта площадка самая посещаемая. Считаю, что она вообще лучшая в городе. Да, есть высотки, но ты поднимешься туда и что увидишь? Только ржавые крыши. У нас же это уровень птичьего полёта — видно и реку Миасс, и улицы. И отсюда ведь самые красивые виды на салют. На День города пригласили трёх гитаристов. Люди пришли на салют — ба, тут ещё и музыка!

Фурор в Сент-Этьене

-Запомнилась ли вам особенная реакция иногородних или иностранных посетителей?
Зачастую они хвалят то, о чём я и сам говорил нашему дизайнеру Александру Тимарцеву. О том, что главное не то, как ты расположил экспонаты, а чтобы в этом пространстве человек себя уважал, что здесь проводит время. И посетители мне говорили, как приятно здесь находиться, как разумно организовано пространство.

У нас действительно замечательный дизайнер. И в полной мере это проявилось, когда мы организовывали выставку во Франции, в городе Сент-Этьене — центре технического дизайна. Сначала к нам приехала директор музея Надин Бес и говорит: «Вот только не надо нам златоустовской гравюры, каслинского литья, вашей пропаганды». Я спрашиваю: «А что надо?» Она осмотрела выставку, где выставлена советская бытовая техника второй половины ХХ века, и говорит: «Вот это!» А что такое советская бытовая техника того времени? Весь дизайн, по сути, скопировали с западного. И я всячески хотел уйти от этого, но французы — ни в какую.

В итоге отобрали мы предметы и на фуре повезли в Сент-Этьен. Поставили экспозицию, даже деревянную избу построили внутри зала. Народу собралось много, даже не все поместились в зале. Очередь оказалась даже на улице! Это был фурор! Потом подходили, что-то говорили — мол, это такая ностальгия, всё то же самое было и у нас, но так давно! Директор мне потом написала: «Я на вашей выставке сделала годовой бюджет».

-Есть ли экспонат, который вы считаете главным?
Вероятно, метеорит. Когда в Челябинск приезжают гости, выбирают музей, куда пойти, то спрашивают: «А где метеорит?» И идут к нам. Некоторые, хоть и челябинцы, но благодаря своим гостям сами впервые оказываются в музее. Но сам метеорит долго рассматривать смысла нет, поэтому идут осматривать уже другие экспозиции.

Если уж возвращаться к юбилею, то мы, конечно, получили много наград — и от Президента, и от Совета Федерации, и от Патриарха, и от губернатора Челябинской области, но, конечно, работаем мы не для наград. Главная цель — чтобы к нам пришли люди. Поэтому мы и называем себя народным музеем. Для города-миллионника 300 тысяч посетителей в год — это очень хорошо.