Николай Патоличев
Жить быстрее времени
Фото: Объединённый государственный архив Челябинской области
Тайны сейфа Франца Сан-Галли
Что сложного в производстве гвардейского миномёта «Катюша»? Да, вроде бы, ничего! Кажется, «Катюша» проста, как гвоздь — рама есть рама. Ага! Требования к качеству деталей для миномёта были почти запредельные, допуски «плюс-минус» составляли какие-то миллиметры. При этом на заводе им. Колющенко, а до войны здесь клепали плуги, никто не знал, что здесь выпускают — по нынешним меркам секретность была просто космическая. Потом с фронта дошли слухи, что из этой рамы каким-то образом стреляют и даже наносят фашистам жуткие потери. И колющенцы вздохнули: не зря, стало быть, они проливают по семь потов за смену!
Как-то передовых рабочих и инженеров завода пригласили на приём к первому секретарю Челябинского обкома КПСС Патоличеву. Николай Семёнович спросил, в чём они нуждаются. Товарищи скромно помялись и робко сказали: на одной из операций приходится делать отверстия диаметром 2,9 мм, но сталь очень твёрдая, а свёрла не выдерживают, крошатся. Идёт брак! И что же Патоличев! В здании обкома партии прежде находился банк Российской империи, а в банке — два огромных сейфа, их просто не могли вывезти! Один из них — производства знаменитого мастера и заводчика Франца Карловича Сан-Галли.
Николай Семёнович открыл знаменитый сейф и достал несколько пачек чудеснейших свёрл: работайте для Победы! Каково, а? По нынешним меркам это кажется даже смешным. Эффективный менеджер не считал бы нужным опускаться до таких мелочей, но нам ли судить!
«Новогодний подарок» для Челябинска
Николай Патоличев стал для Челябинска «новогодним подарком». Он приступил к работе 1 января 1942 года. Что это за подарок, челябинцам предстояло ещё оценить. Новому руководителю области было только 34 года. И непростая, полная испытаний жизнь.
Николай был мальчишкой, когда в боях с белыми погиб его отец (он умер на руках старшего сына), командир кавалерийской бригады первой конной армии Семёна Будённого. Мать «ушла» от тифа, сиротами остались шестеро детей. Детям сказали: плачьте, валяйтесь в ногах перед родственниками, может быть, возьмут к себе, будете жить. Плакали, валялись. C трудом, но выжили. Николай получил образование — окончил Военную академию химической защиты. С 1938 года — на партийной работе, ответственный организатор ЦК ВКП(б). Направлен в Ярославль на резиновый комбинат и одновременно возглавил райком партии. Комбинат образцово тянул резину — семь лет здесь не выполняли производственный план по производству автомобильных покрышек. Патоличев с этим решительно покончил.
Этот парень в будёновке, а тогда их всё ещё носили, быстро разобрался в болевых точках предприятия. И сумел устранить самую главную, но для этого пришлось капитально зарубиться с НКВД. Товарищи из ЧК обнаружили на предприятии большую группу предателей-троцкистов. Большинство из них были люди с мозгами — инженерно-технические работники. Патоличев полистал «расстрельную» папку с делами «троцкистов» и потребовал их всех освободить под свою ответственность. Можно было, конечно, и самого Патоличева записать во враги народа и отправить, допустим, в район Магадана, но он имел полномочия напрямую звонить в ЦК. И «троцкистов» вернули на производство. Надо сказать, что это был не первый смелый поступок Николая Семёновича против репрессий. Во время службы в армии был арестован командир 1‑й Московской пролетарской стрелковой дивизии, в которой служил Николай Патоличев. Молодой офицер вступился за своего командира, дошёл до ЦК партии, и тот, невиданное прежде дело, был оправдан. Сейчас парторг поручился за несколько человек. И риск оправдался. За четыре месяца комбинат увеличил производство покрышек в 2,2 раза! За это Патоличев получил свой первый орден Ленина.
Кавалерийским ударом Николай Патоличев решал и другие вопросы. Например, были проблемы с дорогой Ярославль — Рыбинск. Когда Патоличев стал первым секретарём Ярославского обкома, кстати, самым молодым в СССР, он организовал дело так, что основание дороги было возведено за один день! Навстречу друг другу вышли работать 90 тысяч ярославцев и 60 тысяч рыбинцев. Вот как! Ярославская область развивалась ударными темпами, но началась война. Патоличев просился на фронт, но его послали, как он считал, в глубокий тыл. Но приказы партии не обсуждались. Пришлось выполнять. Он поехал в Челябинск, в область, где он уже был во времена комсомольской молодости — некоторое время по направлению ЦК комсомола Патоличев работал секретарём Варненского райкома.
В морозные дни рабочие трудились, ели и спали на стройке
С первого дня в Челябинске Патоличев включился в рабочий ритм. Он вспоминал:
— 1 января 1942 года мы были в Челябинске. На второй день работы последовал звонок из ГКО: «Немедленно поезжай в Чебаркуль».
Там строился завод по производству коленчатых валов для авиамоторов. Заводы на Украине и в Подмосковье производили аналогичную продукцию, но были эвакуированы, и коленвалы не выпускались. В авиации назревала катастрофа. Стройка завода в Чебаркуле была масштабной, но не хватало рабочей силы, оборудования, негде было разместить строителей.
В январе морозы на Урале стояли сорокаградусные. Многие предприятия строились в чистом поле. Бытовые условия — ниже некуда! Строителям Челябинского металлургического завода, например, приходилось добираться до работы 10 километров. Как-то на стройке выпал снег, и руководство потеряло доменную печь, которую привезли из Липецка! Хорошо, что опытный хозяйственник накануне составил план, где пометил координаты «запчастей» для домны! В таком же положении оказался и Чебаркуль. В городе круглосуточно горели костры — из Копейска и Коркино завезли уголь, и рабочие отогревали землю, чтобы кирками и лопатами рыть траншеи под фундаменты цехов. Отдыхали мало — смены спали на снегу и обедали тут же, у костров. Жуть. Завод возводился в круглосуточном режиме. А что Патоличев?
А Патоличев присылал рабочую силу, находил возможности для дополнительного питания рабочих и требовал, чтобы оно было горячим! Дома он бывал пару часов в сутки, заезжал на ужин и снова срывался в обком, на объекты, на стройки, в больницы и госпитали. Если фотографии, на которых он был изображён в Ярославле, сравнить с Челябинском, то нельзя не заметить, что разница очень заметная: Патоличев как-то сразу постарел и погрузнел. Но первый секретарь прибавил в весе не потому, что часто заглядывал на кухню: сказались диабет и больное сердце — за свою жизнь он перенёс несколько инсультов и инфаркт. Такова была плата за умение жить быстрее времени.
Сам Николай Патоличев писал: «…строительство Чебаркульского завода по своей срочности и важности несравнимо ни с чем. Может быть, слова „кубический метр земли“, „квадратный метр производственной площади“, „кубометр бетона“, „тонна веса металлоконструкций“ звучат не так, как терминология, применяемая в бою на войне. Но, зная, в каких условиях строился Чебаркульский завод, какого напряжения он требовал от людей, я беру на себя смелость сказать, что здесь было, как на передовой». И здесь время подчинилось Патоличеву: завод по производству коленчатых валов для авиамоторов был запущен уже в марте 1942 года, всего через три месяца после звонка из ГКО!
Чебаркуль — только один эпизод из работы Патоличева. Во время войны в Челябинскую область были эвакуированы свыше 200 крупных предприятий, а всего — 700! Все их было нужно запустить в неимоверно сжатые сроки. Здесь руководителю, казалось бы, нужно было смотреть вширь, а не вникать в мелочи, тем более, инструменты, как Дед Мороз, раздавать. Правда, Николай Патоличев умел моментально вникать в мелочи, и это помогало ему расширить свой кругозор, чтобы решать неподъёмные задачи. В эти годы Патоличев напоминал часы: вся жизнь первого секретаря была просчитана по минутам. Он ценил не только своё, но и чужое время. Например, на встречи с рабочими предприятий он приезжал в пересменку, чтобы не отвлекать их от производственного процесса — на каждом ведь висел план!
Чуть позже, кто знал его собранность, бережное отношение к времени, Патоличеву стали дарить часы. Коллекцию редких часов — одни из них работали за счёт изменения атмосферного давления — он передал челябинскому часовому заводу «Молния». Завод появился через год после отъезда Николая Семёновича из Челябинска, но руку он к этому приложил. Да ещё как! Завод «Молния» стал одним из «точнейших» предприятий часовой промышленности, он работал на военную авиацию. Но это было потом, а пока…
В Уральский добровольческий танковый корпус конкурс был больше, чем в институт
Как бы трудно ни жили люди в те времена, заначки на «чёрный день» были. И когда этот день настал, многие достали кубышки, распороли матрасы и развязали старые чулки. В начале войны челябинские колхозники собрали 90 миллионов рулей. На эти деньги Челябинский Кировский завод выпустил 150 танков, получилась целая колонна, которую назвали «Челябинский колхозник». Актёр Владимир Яхонтов передал в Фонд обороны 165 тысяч рублей. Эти деньги превратились в танк «Владимир Маяковский». Колхозник и лейтенант Иван Андреев построил на свои средства танк и воевал на нём — уничтожил пять «Тигров»! Таких примеров масса! В 1943 году на Урале произошёл беспрецедентный в мировой практике случай: жители Свердловской, Челябинской и Молотовской, она же Пермская, областей на свои средства создали и отправили на фронт Уральский добровольческий танковый корпус. Николай Патоличев был одним из инициаторов этого важнейшего дела. Некоторые историки и краеведы утверждают, что эта идея принадлежала именно ему.
Что такое танковый корпус? Это более 200 танков и самоходных орудий, свыше 100 единиц артиллерии, мотопехота, различные вспомогательные воинские части. Всё это не обошлось государству ни копейки! Все танки и прочая техника была произведена сверх плана. Представьте себе людей, которые перевыполняют страшно напряжённые задания, да ещё жертвуют на танковый корпус деньги. Хочется остановиться на одной красивой легенде, о которой упоминают всегда — «чёрные ножи». В Златоусте для танкистов сделали ножи с чёрными ручками, и фашисты, якобы, этих ножей боялись. Только в танках с ножом за поясом не воевали. Тушёнку открывали, да! Когда танк горит, можно зацепиться и остаться в нём навсегда. Это очень важно. Так что значение холодного оружия было преувеличено. Зато танкисты наверняка оценили лопаты и ломы, которыми их снабдили те же златоустовцы — танки приходилось окапывать и зимой, и летом.
В танковый корпус принимали добровольцев. Конкурс был от 12 до 20 человек на место. Люди отказывались от так называемой «брони», которая обеспечивала им место в тылу. Кандидатуры обсуждались на общих собраниях! Для тыла было очень непросто отказаться от квалифицированных рабочих, место у станков занимали их жены и дети. На формирование корпуса ушло всего три месяца! Челябинск провожал танкистов на фронт 9 мая (!) 1943 года. Патоличев вспоминал: «Как сейчас помню: улица имени Кирова, проводы танковой бригады. Выстроилась бригада, другие подразделения. И, по-моему, собрались тысяч 45–50 трудящихся со всех городов и районов Челябинской области. Прежде, чем вручить наказ, мне, как секретарю областного комитета партии, было поручено произнести речь. Я до сих пор помню это волнение, с которым я произносил речь перед товарищами, идущими на фронт. Надо было сказать так, чтобы это запало в души, чтобы тебе поверили, ведь ты от имени партии, от имени народа призываешь их идти на смертный бой. И они это знали. Каждому из них надо было посмотреть в глаза».
Уральский добровольческий танковый корпус был награждён орденами Красного Знамени, Суворова II степени и Кутузова II степени. 27 воинов корпуса стали полными кавалерами орденом Славы, а 38 — Героями Советского Союза.
Выговоры дают и снимают, а леса растут
Челябинцы должны помнить и уважать Николая Патоличева только за то, что он дал городу возможность дышать свободнее. И сохранил для него популярное место отдыха. Николай Семёнович спас от вырубки лес, который рос возле города. В то время в Челябинске решили строить «номерной» завод по производству патронов. И в обком партии пришла бумага за подписью Вячеслава Молотова, который был вторым лицом в Государственном комитете обороны: для завода нужны строительные материалы, так что сосновый лес спилить под самый корешок! Первый секретарь обкома был решительно против этого, но отменить это решение мог только товарищ Сталин. Пойти против Молотова — смелый поступок, может ведь, при случае, и отомстить, но Патоличев решился. Он доложил вождю, что Челябинск и так обделён зеленью, это единственное место отдыха, не вечно же будет война! Иосиф Виссарионович внимательно его выслушал и спросил:
— А в другом месте древесину в те же сроки найдёте?
— Найду!
— Хорошо, указание Молотова отменяю.
Кстати, Патоличев приказал высадить тополя в Металлургическом районе Челябинска.
Возражать, если так можно выразиться, с вождём, кроме Патоличева, мог только Григорий Носов. Как-то Сталину доложили, что в Магнитогорске построили Свято-Никольскую церковь и директор Магнитки, как величали Носова, активно этому помогал. Сталин спросил:
— Кто дал разрешение на строительство?
— Народ, товарищ Сталин.
Возразить вождю было нечего.
Шла война, но, как руководитель, Патоличев думал о том, как город будет жить в мирное время. В стенограмме заседания бюро областного комитета ВКП(б) от 4 декабря 1944 года зафиксирована его речь: «Коль требуется такое массовое строительство, давайте дадим улицу. Пусть будет километр. Трамвай пустим по улице, а за домами пусть каждый получит по 10–20 соток под огороды. Если уж город, то в городе асфальтовые тротуары, озеленение, дороги… У них должен быть свой стадион, там должен быть тракт. Насчёт кинотеатра — обязательно строить». Патоличев выступал за индивидуальное строительство и считал, что каждый советский рабочий достоин своего дома с огородом. В этом случае они были единомышленниками с Носовым, который за счёт комбината строил дома и дарил их передовикам производства, например доменщику Алексею Шатилину, впоследствии ставшему Героем Социалистического Труда. Директор ММК заложил в городе фруктово‑ягодный сад, за что получил неудовольствие наркома тяжёлой промышленности Ивана Тевосяна. Но что выговоры для настоящих руководителей? Выговоры дают и снимают, а леса растут, и сады цветут.
В «двушке» первого секретаря обкома жили восемь человек
Как жила семья первого секретаря обкома? В 90‑е годы в «демократической» прессе появилось много материалов о том, что во время войны руководители жировали, в то время как народ голодал. Выдумывали самые дикие истории. Секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Жданов, мол, в блокадном Ленинграде устраивал «кондитерские оргии», ананасы на обед заказывал. Да, для ответственных товарищей были спецпайки, но никаких излишеств не было. Что касается Жданова, то он имел целый букет болезней, и в том числе диабет, так что пировать мог бы в том случае, если бы решился на самоубийство. Патоличев тоже страдал от диабета. Он был воздержан в еде и скромен в быту. До изумления!
Дочь Патоличева, Наталья Николаевна Трубицина, вспоминала:
— Нас было много: восемь детей, шесть взрослых. Размещались мы в двух комнатах и кухне. Помню, что был ещё папин кабинет, но нас туда не пускали. Мама умудрялась всех куда-то рассовывать, селить: ты здесь будешь спать, ты — здесь. Жили мы на одну папину зарплату, да ещё на то, что получали сёстры папы и мамы по воинским аттестатам мужей. Мы все росли дружно. Воспитывали нас очень строго, потому что считали, что именно это нас как-то обезопасит. Ели мы не досыта. Помню, как старались мама и тётя Софа (мамина сестра бежала из Чернигова с двумя детьми) когда готовили суп и хоть что-то питательное, положить туда для нас одну картофелинку, одну морковочку, ложечку какой-то крупы. Суп — это было самое дешёвое для большой семьи. Одежду мы все носили друг за другом. Старше меня был Юра, тёти Софьи сын. И я после него носила рубашки. От моей сестры доставалось Нине, а перед ней — Галя носила. И считалось это вполне естественным. А вещи наши все были казённые. Я всю жизнь прожила под строгим взглядом мамы: ноги на стул не поднимай, к дивану не подходи! На каждой вещи была бирка. И нас в любой момент могли выселить. Из своего у нас были только книги — мы их всё время перевязывали, складывали в ящики…
Забегая вперёд, скажу, что на Патоличева не была оформлена квартира в Москве, когда он работал министром внешней торговли СССР. После смерти Николая Семёновича в неё вселилась дочь заместителя председателя Моссовета. Обидно до слёз.
А слёзы были, когда в 1946 году Патоличев покидал Челябинск и уезжал к месту нового назначения. На каждой станции к поезду выходили тысячи людей, чтобы проститься с Николаем Семёновичем. График движения поездов был сорван. Это был, пожалуй, единственный случай, когда у него всё пошло с отставанием, не по плану.
Он был верен себе, партии, Родине и друзьям
После войны Патоличев работал в ЦК Украины и Белоруссии, был первым заместителем министра иностранных дел. Никита Хрущёв предложил ему должность министра внешней торговли. В ЦК КПСС боялись Патоличева, как человека неординарного, поэтому Хрущёв решил его отодвинуть от аппарата. Патоличев удивился, но предложение принял. На этой должности он прослужил стране 27 лет и увеличил товарооборот СССР в 17 раз! Патоличев творил чудеса, например прервал нефтяную блокаду Кубы — просто заключил контракт с одним из танкерных флотов Великобритании. В 1975–78 годах он получил две звезды Героя Социалистического Труда.
Патоличев не поступался своими принципами. В годы опалы маршала Советского Союза Жукова, когда многие отвернулись от него, Николай Патоличев продолжал общаться и дружить с Георгием Константиновичем. Патоличев и Жуков ходили вместе на футбол. Даже в то время, когда правительственная ложа для Жукова была закрыта, они находили на стадионе местечко, где можно было нормально поболеть за любимую команду. В 1974 году Николай Семёнович очень болел и лежал в больнице. Даже в этот момент не забыл, что у внучки Жукова день рождения, и прислал ей подарок. В тот же день Жукова не стало. В свою очередь, оставил свою фотографию с подписью: «Многоуважаемому Николаю Семёновичу Патоличеву от Г. К. Жукова» в подарок Патоличеву.
Он был верен себе, партии, Родине и друзьям.