Директор благотворительного фонда «Бирюзовый», кандидат медицинских наук, Кирилл Чиглинцев называет себя нигилистом, сочетая при этом почти противоположные качества. Он говорит, что совсем не системный, при этом точно планирует дату и время. Он видит мир с высоты самой высокой крыши и искренне хочет, чтобы в нём всё было идеально. Но не говорит об этом вслух.
Любви не бывает много, она не бывает громкой, о ней не кричат на всю улицу. Люди, любимые этим городом, просто каждый день делают его лучше.
Её называют феноменом, единственной женщиной в дорожно-строительной сфере. Про неё говорят: Раиса сказала, Раиса сделает. Она уверена, что случайностей не бывает, дороги сами выбрали её. Она умеет слышать запах счастья и нереальное переводить в реальность. Об этом и не только наш разговор с генеральным директором завода «Иристон» Раисой Кокоевой.
В шестом классе родители подарили мне собаку, маленького мраморного дога с белой кисточкой на хвосте. Я назвала его Греем — совсем не потому, что мне нравился главный герой книги «Алые паруса»
Человек многогранен и многоранен. Много лет меня волнует вопрос, почему в присутствии одних людей мы расцветаем, расширяемся, раскрываемся, чувствуем себя защищёнными, а с другими превращаемся в замухрышек. У каждого из нас свои страхи.
Мне очень нравится «Аббатство Даунтон», британский сериал в шести сезонах. История одной семьи в начале двадцатого века, разговоры у камина, события, люди, которые их окружают. Леди Мэри с её отношением к жизни, графиня Вайолет с её меткими фразами. Признаюсь, долго выбирала тему для этого текста. То одна мысль, то другая. Будто обезьянки в моей голове, редкий случай.
Я очень люблю снег, тишину, медленное утро, крыши, длинные платья, завораживающий взгляд и когда вдруг посреди обычного течения жизни случается волшебство. Оно переводит тебя в другое пространство.
Необходимо верить в чудеса. В любом возрасте. Это даёт энергию жить. Мы тут немного полетали с Карлсоном — совсем не про пропеллер. Скорее, про крылья. Все эти деления людей на психотипы — холерик и сангвиник, экстраверт и интроверт, оптимист и пессимист — всегда вызывают у меня улыбку.
Каждый раз, когда я перебираю письма своих бабушек, нахожу в их словах что-то новое, на что тридцать лет назад совсем не обращала внимания. Так получилось и на этот раз: я вдруг увидела, что баба Зина пишет, чтобы я не выходила на улицу без головы, а бабуля: будешь на воздухе, находи новые маршруты, не повторяйся. Я очень люблю ходить пешком и кажется, что знаю центр и городской бор наизусть, а тут взяла и захотела быть послушной, надела шапку и пошла по улице Пушкина, от музыкального училища вниз до самой синагоги, а теперь уже до набережной. На одном из перекрёстков ко мне присоединилась маленькая девочка на самокате — просто ехала куда-то эта девочка и напевала в полный голос песенку, такая вот свободная от предрассудков девочка.
Берега, берега, берег этот и тот, между ними река моей жизни. Между ними река моей жизни течёт, от рожденья течёт и до тризны… Каждый раз, когда по радио звучит эта песня, я прошу водителя Ваню сделать громче. «Что такое тризна?» — спросил он меня очень давно. Я тогда ответила, что не знаю.
Я люблю четыре города в мире: Рим, Лондон, Петербург и Челябинск. Просто люблю и всё. Только в этих городах я ощущаю трепет уже на трапе самолёта. По моему восприятию жизни, в одном из них я жила в средние века, в другом — в начале восемнадцатого, в третьем — в двадцатом, ровно сто лет назад. Понимаю, что кто-то сейчас улыбнётся схожести, а кто-то покрутит пальцем у виска, но это не важно, потому что все мы люди разные — потребности, конечно, у всех одинаковые, но путей их реализации бесчисленное множество.
Мне часто снятся повторяющиеся сны. Дом с большим количеством комнат, новый город, самолёты, и что вдруг наступает Новый год, а я совсем не успеваю к нему подготовиться. Будто бы кто-то говорит: сейчас будет Новый год, а у меня ни ёлки, ни мандаринов, ни планов на каникулы.
Отец Виктора Алексеевича крутогорский кузнец Алексей Маркин очень любил свою жену Марию Ефимовну. Конечно, мама этой любовью не злоупотребляла, старалась везде поспевать сама. Вставала в четыре утра, ставила квашню, хлеб пекла. Этот хлебный дух всегда витал в родительской избе. Любовь к труду, к людям и к самой жизни Виктор Маркин унаследовал от своей мамы, Марии Ефимовны.
Человек — это то, что он понимает в каждый новый день. Я не люблю состояние полёта, я его обожаю. Смотришь далеко, видишь широко. Но вот в чём фокус: как только это состояние затягивается, возникает ощущение, будто под тобой не облако, а вата, и сразу хочется заземлиться. Кому как, а мне для заземления нравится варить солянку. Можно, конечно, и борщ, и харчо, но там ингредиентов меньше. Готовлю я её и думаю: как интересно устроен человеческий ум, только что смотрела оперу и мечтала о великом, а теперь соображаю, как лучше поджарить колбасу с беконом, где у меня каперсы и впору ли будут прошлогодние купальники. Или в шкафу, где они пролежали зиму, было слишком сухо? Думать, что эти мысли бредовые, в такие моменты бессмысленно. Каждый раз я жду, куда эта мысль меня поведёт.
На днях маленький мальчик одиннадцати лет за один домашний вечер задал своей маме три взрослых вопроса: как выбрать — быть на белой стороне или на чёрной? Кто лучше: мужчины или женщины? Сколько нужно времени, чтобы полюбить? Мама записала вопросы и растерялась. Ответить ребёнку правду? Но кто её, эту правду, знает. В одиннадцать лет меня тоже мучили эти вопросы, особенно последний, в момент, когда открылась классная дверь и за мою парту посадили хулигана.
