Устин Лунёв

Папин сын

-Мой первый вопрос будет очень трудным, но я хочу начать наш разговор именно с него. Вы помните ваш последний разговор с папой?
-Помню. Это было в его рабочем кабинете, в начале июля 2020 года. Он мне сказал о том, что самое важное — это семья. И что самый смелый поступок для мужчины — быть хорошим отцом и мужем.

-Почему смелый?
-Нужно иметь большую внутреннюю силу, чтобы перебороть собственные амбиции и быть мужчиной, а не жалким подобием.

-Почему вдруг произошёл этот разговор?
-Отец многие разговоры заводил спонтанно, делился мыслями, учил.

-Вы слушали его?
-Всегда. Что он говорил, то я и делал. И всё он правильно говорил. Благодаря ему сейчас часто принимаю правильные решения.

-И что, даже не было конфликта отцов и детей?
-Никогда. Мы понимали друг друга. Конфликт возникает в тех случаях, когда отец и сын по-разному смотрят на жизнь: например, папа советской закалки, а сын какой-нибудь новорусский. Мы с батей смотрели на мир одинаково, вернее, я смотрел его глазами, хотел во всём быть похожим на него, принимал участие во всех его новых увлечениях. У папы был бешеный график, но однажды он придумал, что мы начнём учиться играть на гитаре. Три раза в неделю мы ходили к учителю музыки в девять часов вечера. Позже папа увлёкся охотой, я ездил с ним. Потом придумал заниматься жимом. Среди пяти участников команды, поднимающей штангу лёжа, был и я. Я любил папу безусловно, мне всегда хотелось быть рядом с ним. Я просил: пап, возьми с собой.

-На гитаре играть научились?
-Да. «Кузнечика». Недавно мой крёстный, Вячеслав Юрьевич Евстигнеев, сказал: когда у тебя родится сын, не пропусти тот возраст, когда он будет любить тебя максимально безусловно.

-Мне рассказали по секрету, что вы пишете стихи.
-Я даже знаю, кто вам это рассказал. Первое стихотворение я написал в четвёртом классе, своей любимой учительнице на выпускной. Никто не догадался, что автор я. Это было первое знакомство с музой, которая может приходить, когда захочет. В девятом классе, переживая первую любовь, разочарование, огорчение, я тоже что-то писал, ко мне опять приходила эта женщина. Позже, на втором курсе университета, когда я понял, что бокс в моей жизни занял всё, я написал несколько стихотворений о страхе идти до конца, о горечи поражений, о радости побед, а потом, к сожалению, писать перестал.

-Любовь к боксу привил вам папа?
-Думаю, что ответ очевиден. В десять лет папа привёл меня в бокс, а до этого я занимался баскетболом, футболом, хоккеем, плаванием. Отец понимал, что мне нужно всё это пройти, чтобы понять, что единоборство мне ближе. Единоборец сызмальства привыкает отвечать сам за себя. Если он не выполнит нужный объём работы, он выйдет на ринг и получит в глаз. Для ребят в командных видах спорта больше свободы для безответственности, их там человек тридцать.

-Когда вы в последний раз выходили на ринг?
-Месяц назад, но только для себя. Уже десять лет не участвую в соревнованиях. В семнадцать лет выполнил норматив мастера спорта и понял, что цель, которую хотел достичь в боксе, достиг. Мне нужно было сделать выбор: либо посвятить жизнь боксу и поступить в институт физкультуры, либо поступить в гражданский ВУЗ и стать помощником отца. В то время дела у него развивались стремительно. Я поступил в университет имени Носова. Теперь у меня три высших образования — юриспруденция, экономика и управление.

-Ваш любимый приём в боксе?
-Прямой левой.

-Ваш стиль похож на папин?
-Мой тренер Владимир Викторович Рощенко говорит, что похож. Мы с папой примерно в одном весе боксировали. Я начал в десять лет с тридцати семи килограммов, закончил в восемнадцать в весе шестьдесят девять килограммов. У нас похожее развитие организма — до двадцати лет худощавые, после двадцати резко набираем вес. А вот дед, Валерий Алексеевич Лунёв, всегда был тяжеловесом.

-Так у вас целая династия?
-Дед — кандидат в мастера спорта СССР, отец — заслуженный тренер России, я и дядька —мастера спорта России.

-Вы знаете, что бокс называют одним из самых интеллектуальных видов спорта, приравнивая его к фехтованию и шахматам?
-Конечно.

-Почему так?
-В первую очередь бокс учит держать эмоции в себе. Глупый человек не владеет этим умением. Можно научиться бить левой прямой, правой прямой, но если у тебя не будет интеллекта, ты далеко не уйдёшь: рано или поздно тебя поймают на ударе. Ты проявишь эмоции, пойдёшь на соперника со стеклянными глазами, он окажется умнее и ударит тебе навстречу. Интеллект контролирует все наши эмоции. Помимо злости и ярости есть ещё страх, это тоже очень сильная эмоция. Тот, кто скажет, что не боится, не добьётся успехов.

Страх обязательно должен присутствовать. Мне было лет пятнадцать, когда мой тренер рассказал, что глупый человек переходит дорогу на красный свет и думает, что скорее он собьёт трамвай, чем трамвай его. Интеллект — это запас комбинаций, которые ты можешь вспомнить. Когда у тебя тысяча спарринг-партнёров, ты уже понимаешь, что может сделать тысяча первый.

-В знаменитом рассказе Джека Лондона «Мексиканец» тренер говорит боксёру: с неизвестным противником всегда можно нарваться на неприятность.
-Джек Лондон во многих произведениях описал глубину бокса. Вы удивитесь, но любимой книгой моего папы были не книги про бокс, а роман «Мастер и Маргарита». Возможно, он что-то предчувствовал, не знаю, но его особо цепляли темы про парадоксальность жизни.

-Он читал вам книги?
-Все книги мне читала бабушка. В детстве я очень любил «Маленького принца» и «Белый Бим Чёрное ухо». Как только мы переехали в дом, папа построил большой вольер для нашей среднеазиатской овчарки Юкчи. Когда Юкчи не стало, родители взяли маленького рыжего той-терьера Перрис. Она была всеобщей любимицей.

-Как называл вас папа?
-Сынок. Папа вырос в неполной семье, бабушка воспитывала их с братом одна. Бабушка, Любовь Павловна Лунёва, работала преподавателем в коррекционном интернате для детей с задержкой психического развития, она посвятила этому всю жизнь. У бабушки два высших образования, причём советских — это как сейчас пять или десять. Институт она закончила с красным дипломом.

-То есть ваш папа из интеллигентной семьи?
-Нет. Он рос на улице. Ночевал с детишками в интернате, потому что у бабушки были ночные дежурства. Нет смысла говорить про интеллигенцию, если отца воспитала улица.

-Он рассказывал вам об этом?
-Мы разговаривали обо всём. Он говорил, что чувствовал себя одиноким, пока не встретил мою маму. Мама так сильно любила его, что старалась с ним совсем не расставаться и даже ездила на соревнования. У отца было много воспитанников, добившихся успеха на международной арене. Его учеником был Дмитрий Митрофанов, победитель молодёжного первенства России. Отец готовил к соревнованиям известных магнитогорских боксёров Ислама Тимурзиева и Максима Халикова.

-На кого был похож ваш папа?
-Ни на кого. Если бы вы его знали, сразу бы почувствовали его большую энергию. Что касается физиологического сходства, то папа похож на бабушку. Когда я родился, мы жили вместе с ней, в трёхкомнатной квартире. В одной комнате жила бабушка, во второй — дядя, в третьей — папа, мама и я. Когда родители уезжали на соревнования, я оставался с бабушкой. Помню, всё время теребил её и спрашивал: баб, ты же меня больше всех любишь? Для меня это было важно. Папа был строгим человеком, бабушка всегда защищала меня. Батя иной раз накажет на будущее с профилактикой, а бабушка защитит. Отец к ней прислушивался, а я понимал, что «под крышей».

-А что вы такого творили?
-Хулиганили в школе. Но если драки отец воспринимал спокойно — поругается, поругается и тут же остынет, то за конфликт с учителями мне прилетало по полной. Папа за это сильно ругал, говорил: учительница старше, ты должен уступить. Я его слушал, но продолжал огрызаться учительнице. Я говорил: папа, она ко мне придирается. Отец не слушал объяснений. Поскольку бабушка знала учительский коллектив изнутри, она говорила: Дима, давай я тебе объясню, как взрослый взрослому, без ребёнка. И санкции бати становились мягче. Отец был разным. Он мог быть строгим, жёстким, эмоциональным, но он всегда был очень добрым человеком. Люди, наделённые большой энергией, не могут быть злыми по определению. Не хочу сейчас накинуть себе «пятаков», но видимо часть его доброты передалась мне по наследству. В седьмом классе я выполнил норматив кандидата в мастера спорта и получил первую зарплату. В нашей школе завхозом работала пожилая женщина, у неё не было своего дома, и директор Лина Сергеевна разрешила ей жить в школе. Я знал, что ей нужны лекарства, поэтому каждый месяц отдавал ей свою зарплату.

-Она принимала?
-Мы с другом сочинили легенду, что эти деньги передаёт ей депутат городского собрания. Я постоянно что-то придумывал. Лет в восемнадцать предложил друзьям создать общественное движение и перевести наши добрые поступки и дела в более профессиональную сферу. Мы создали фонд «Победоносцы». Отец наблюдал за нашей деятельностью, помогал, озвучивал некоторые идеи.

-Почему такое название?
-Папа приобщил меня к религии, когда я был совсем маленьким. Мне нравилось приезжать с ним в небольшую церковь и ощущать запах свечек. Что интересно, в больших величественных храмах я не чувствую такого покоя, как в этой церквушке. В семь лет выучил первую молитву и читал её каждый день, до двадцати трёх лет. Когда отца не стало, перестал. Я не засомневался, нет, и не стал думать про несправедливость мира, просто оторвало и всё. Сейчас всё заново собираю в своей душе. Ни с кем не делюсь своими переживаниями, но недавно поймал себя на мысли, что моя жена Александра для меня ещё и друг, и единомышленник. И шутит она так же искромётно, как это делал мой отец. Когда он шутил, мы с мамой и сестрой задыхались от смеха.

-Есть что-то, что вы не успели сказать папе?
Нет. Мы были очень близки, обо всём разговаривали. Я и сейчас постоянно чувствую его присутствие. Он будто рядом. В ситуациях, в проблемах. Мне не надо спрашивать, как сделать. Он во мне всегда. Мы с ним одно целое. Я приезжаю к нему и просто молчу. Бывает, конечно, говорю: бать, помоги вот здесь. Помогает.

Вы знаете, что я сейчас вспомнил? Мне было года четыре, когда я принял участие в городской эстафете среди детских садов. Папа приехал меня поддержать. Мне так хотелось, чтобы он мной гордился, но я прибежал третьим. Уткнулся тогда папе в коленки, переживаю, а он говорит: сынок, самое главное, что ты здесь. Папа, спасибо тебе за всё. Я обязательно прочитаю «Мастера и Маргариту».