Явления: история в лицах
Фото: из архивов ЮУРГУ, семьи профессора Тащева
«На весь земной шар звучит голос великого советского народа, требующий прекращения гонки вооружений, призывающий сплотить все силы человечества для предотвращения новой войны. Англо-американские империалисты лихорадочно готовят новую всемирную бойню. По меткому выражению А. М. Горького, они мечтают ещё раз принять ванну из крови трудового народа, надеясь, что это оживит их старческую дряхлость…».
Так вдохновенно писал студент ЧПИ Александр Тащев в пояснительной записке к дипломной работе. Это было в декабре 1951 года, а после блестящей защиты талантливого выпускника оставили на кафедре аспирантом, чуть позднее — преподавателем, и как перспективного молодого учёного поселили в Профессорском доме, который выстроили к тому времени вместе со всем студенческим комплексом.
Победа над фашизмом не изменила одно: стране катастрофически не хватало инженерных кадров! В эпоху гонки вооружений промышленность Челябинска и всего Южного Урала развивалась бурно. В сороковых Москва решила образовать институт в Челябинске — городе, куда были эвакуированы крупнейшие российские машиностроительные и металлургические заводы страны. И вместе с ними в Челябинск приехали ведущие инженеры и учёные вузов, эвакуированные из Ленинграда, Киева, Сталинграда, Харькова. Какие люди преподавали в ЧММИ (будущем ЧПИ) — интеллектуальная элита России! Ведущие профессора страны — Г. М. Городецкий, И. И. Чернобыльский, Н. А. Рабинович, Р. З. Нессельштраус, Н. Ф. Кунин, М. С. Сергеев…
После войны институт теснился в здании сегодняшнего «Детского мира», отдельные лаборатории и кафедры были разбросаны по городским и заводским помещениям, приютившим их. Было решено — в Челябинске надо строить вуз! Стране нужно много инженеров, не 30–50 тысяч, а на порядки больше.
И началось эпохальное возведение институтского городка на самой окраине города. Директором строящегося института назначили Алексея Яковлевича Сычёва, фронтовика и орденоносца, кандидата экономических наук, вузовского педагога, приехавшего в Челябинск из Свердловска. Он участвовал в проектировании, разработке технического задания для «Челябвузстроя» и отвечал перед партией за организацию строительства. С превеликим воодушевлением и азартом студенты, аспиранты, преподаватели участвовали в строительных работах. Тогда это было нормой жизни, духом того времени — а он был потрясающим! Над заболоченным пустырём, за которым шумел уральский лес, неслись звонкие молодые голоса студентов и басистые голоса педагогов, но главное — бурлила яркая энергия неподдельного энтузиазма, радости совместного созидания. А потом тем же составом и с тем же настроем все шли на лекции и практики, где буйство творения — теперь интеллектуального — продолжалось в студенческих аудиториях. Вот как рождался Профессорский, одновременно со всем ансамблем института. К 1960 году студенческий городок был готов и поражал воображение горожан и студентов.
Челябинцы нескольких поколений и гости города обращают внимание на величественную архитектуру сталинского ампира, в котором выполнены главный корпус политеха и расходящиеся от него «крылья» — здания общежитий с одной стороны и Профессорского дома — с другой. По задумке архитекторов, должна была получиться реплика с МГУ. Сходство, конечно, просматривается. И только особо чуткие и понимающие в архитектурных стилях люди улавливают соответствие всего ансамбля с… Римом эпохи Муссолини. Это видно даже в отделке Профессорского дома — некий отзвук итальянской архитектуры эпохи Ренессанса, слегка подкорректированный (читай — упрощённый) диктатором, перекраивающим Рим на свой вкус. Ну и, разумеется, наши архитекторы и строители внесли свою лепту: в целях экономии средств здания крыльев, и Профессорского дома в том числе, облицованы не мрамором, а бетонной плиткой. Так просто и вместе с тем впечатляюще, ведь общий стиль ансамбля сохранён.
Тем не менее — где Рим и где Челябинск? Маленький провинциальный городок, волею большой истории ставший промышленным оплотом страны исключительно в силу своего хребтового местоположения. Хребет этот, делящий Россию на Европу и Азию, был скорее азиатским, нежели европейским. И в этой нашей челябинской азиатчине появился этакий уголок Европы, наполненный гармонией высокого Ренессанса и духом творческого вдохновения, пропитавшим сам воздух этого места, его улицы и здания. Ведь — опять же — волею больших мировых судеб сюда стекались люди, явившиеся, как и сам город, хребтовыми для нашей науки и промышленности Южного Урала.
В Профессорский дом селили по особому распоряжению горисполкома — самых перспективных работников, выдающихся деятелей науки и культуры. Трое друзей, вчерашние выпускники, а теперь молодые преподаватели института, — Александр Тащев, Александр Голиков и Владимир Новосёлов — однажды стали соседями в доме № 74 по проспекту Ленина. Они прошли боевые и трудовые фронты и учились у профессорской элиты эвакуированных в Челябинск вузов. И на этом крутом замесе высокой культуры, науки, чистых помыслов, эйфории нового мира они строили свою, экономическую, школу в первом челябинском вузе. При этом кипение разума не прекращалось и по вечерам, когда они возвращались с лекций домой. Жизнь в Профессорском была наполнена тем же духом высокого интеллектуального креатива и бурлящей молодой энергии: двери дома не закрывались для соседей, постоянно устраивались дружеские посиделки, переходящие в мозговые штурмы, перемежавшиеся шутками и смехом. Шутили друзья легко и искромётно: высокий интеллект предполагает отличное чувство юмора. В большие и малые праздники во дворе Профессорского его жильцы ставили столы, со всех квартир приносили еду, и там снова разгорались интеллектуальные поединки, лились песни (на которые все трое были горазды) и происходили танцы. Танцевали все — стар и млад: и степенный вальс-бостон, и вражеский капиталистический твист. А спорт? В шестидесятые был один закон: в здоровом теле — здоровый дух, и никак иначе. Тащев, Голиков и Новосёлов были заядлыми и вдохновенными спортсменами-лыжниками. Они вообще были вдохновенными — люди, жившие в Профессорском, — и в жизни, и в науке.
Первую кафедру экономики промышленности организовал в 1952 году А. Я. Сычёв, тогдашний глава вуза, он стал «отцом-вдохновителем» первого поколения экономистов, талантливой троицы, первых аспирантов новой кафедры. Наука того времени была направлена на первоочередные нужды ЧТЗ, других машиностроительных и металлургических заводов. На фоне всеобщей материальной, прямо скажем, бедности, свойственной тому времени, это было невообразимое время небывалого духовного подъёма! Такого патриотического накала страна не знала никогда после. В этих людях жило вдохновляющее ощущение собственного вклада в большое дело, и это ощущение они умели передать студентам, раздуть его до горения сердец. Они увлечённо занимались исследовательской деятельностью в институте, лабораториях, на заводских площадках. С подачи Александра Кузьмича Тащева Борис Николаевич Христенко организовал и ввёл в учебный процесс новый прогрессивный формат деловых игр, которые впоследствии были подхвачены его сыном Виктором, бывшим вице-премьером правительства. Александр Голиков формировал заводские филиалы ЧПИ на ЧМЗ, где организовал и вёл обучение рабочих и инженеров завода. А позже занялся созданием научно-экономической школы в ЧелГУ. На протяжении многих лет эта троица вдохновенно, методично и целенаправленно строила научную экономическую школу — первую на Урале экономическую школу, через которую с шестидесятых годов прошлого века по нулевые нынешнего прошло много поколений студентов. Учеником профессора Тащева, награждённого орденом Трудового Красного Знамени, стал профессор Игорь Александрович Баев. Можно с большой долей уверенности сказать, что почти все бизнесмены и руководители предприятий Челябинска так или иначе прошли школу Тащева, Голикова и Новосёлова.
В 1962 году ректором ЧПИ был назначен Виталий Васильевич Мельников, который также жил в Профессорском доме вместе со своей семьёй. Легендарная личность с хрестоматийной историей жизни: родом из глухой деревни, уже будучи студентом ЧММИ, отправился добровольцем на фронт, прошёл войну до самой победы, сражался под Ленинградом, освобождал Варшаву и Кенигсберг, после войны окончил вуз с отличием, учился в аспирантуре, защитился. Начал преподавать ещё ассистентом кафедры, дорос до декана радиотехнического факультета. Став ректором, не оставлял преподавание и любимую науку, возглавлял работы по оборонзаказу, помогал молодым учёным, всячески развивал научные исследования. Институт выполнял исследовательские заказы по важнейшим проблемам науки и техники от АН СССР, Госкомитета СССР, отраслевых министерств. Высшие награды — орден Ленина, Октябрьской революции, два ордена Трудового Красного Знамени, три ордена Отечественной войны, орден «Знак Почёта» и 20 медалей — свидетельства успеха его ректорской деятельности. А в редкое свободное время ректор поддавался другой своей страсти — рыбалке. Его сын, Андрей Витальевич Мельников, следовал за отцом и помогал ему, будучи проректором института…
Гастроном в Профессорском — бывшее культовое место студентов всех поколений — полностью соответствовал общему стилю сталинского ампира. Когда-то это было сверкающее единое помещение, с пола до потолка облицованное светлым мрамором. Я поступила в университет в 1991 году, и это было чисто эмоциональное решение. Настолько я была впечатлена именно ренессансной историей студенческого городка, захвачена в плен невероятным духом этого места, что не раздумывая подала документы на экономический факультет. Ни разу не пожалела. Хотя годы студенчества пришлись на суровое время. Вечно голодные студенты ходили в Профессорский между лекциями или после них, и эта картинка впечаталась на всю жизнь: всюду мрамор и архитектурные «излишества» Ренессанса, продавщицы в бабеттах и — пустые витрины, где сиротливо лежат лишь картофельные чипсы с консервами и стоят бутылки «Букета Кубани». Студенты брали вино и чипсы и шли на «кольцо», где раньше находился троллейбусный парк, стелили одежду, рассаживались и учили сопромат. Счастливое было время! Оно растянулось на многие годы, и сейчас, как раньше, я люблю пройти по улице и в который раз «словить» дух большого творчества, большой свободы, таланта и вдохновения, что питали многие поколения учившихся и преподававших в институте и живших здесь, в Профессорском, в конце главной улицы города — проспекта Ленина, и завершающего проспект, который протянулся хребтом по всему Челябинску — от ЧТЗ до Профессорского дома, маленького элемента пазла большой истории страны.