Десятки мифов о браке и супружестве сложены за тысячи лет людьми, мечтающими об идеальном счастье в идеальном мире, или хотя бы маленьком семейном мирке. Но, увы, идеальным в этом мире может быть только круг, нарисованный циркулем. А в жизни даже священный диск Солнца несовершенен и пятнист… О том, как рождаются браки на небесах, и что происходит с ними с течением времени, разговариваем с семейным психологом Еленой Скудновой.
Должники совершенствуются в способах невозвращения долга, а привлечь учредителя или руководителя за такие фокусы к уголовной, административной или гражданско-правовой ответственности практически невозможно, равно как и взыскать долг с брошенной или ликвидированной компании, когда активы были предварительно выведены.
Очередная режиссёрская работа Клуни опять бьёт поддые устои американской морали и демократии. Если в «Спокойной ночи и удачи» объектом нападок было продажное ТВ, то сейчас досталось избирательной системе, точнее, внутрипартийной заварушке, которая выдвигает наверх «самых-самых».
Семья Ламбертов начинает историю в небольшом городке Сент-Джуд на Среднем Западе, и к 90-м прорастает к восточному побережью США. Как водится, дети на месте не удержались. Повествование, в конце концов, соединяет семью за праздничным рождественским столом в Сент-Джуде. Графики жизней сбиваются, путаются… Книга – «о разрыве семейных и социальных связей, о корректировках того, что невозможно поправить»
Я с удовольствием занимаюсь своим делом, поскольку, видимо, родилась юристом, хотя не сразу это осознала, а пока осознавала, закончила ЧПИ (ЮрГУ) по специальности «Динамика и прочность машин», а потом уже получила второе высшее образование, юридическое. И, кстати, считаю, что юрист – не гуманитарная специальность.
Во времена Сталина появилась поговорка «незаменимых людей нет», но ведь это не так! Второго Паскаля нет, другого Моцарта нет, второго Герлена не будет… Так, может, стоит быть терпимее к гениям?
Джаз не может ни кончиться, ни возродиться. Как не может кончиться, скажем, погода. Он тоже непростительно непостоянен. Он трансформируется, развивается, ломает традиции и неожиданно возвращается к ним. Он многолик и разнообразен.
Вот в «Жизель» героиня сходит с ума и умирает, а мне очень нравится её играть. Выходит, что получаешь такое огромное удовольствие от того, что, не дай Бог, случится в жизни. Или в «Кармен», где героиню зарезали в конце спектакля. Разве я хочу, чтобы меня зарезали? Нет, конечно! Но там это чувствуешь, находишься в образе. А потом дома думаешь: «И почему это нравится?».
Мне тут вспомнились три истории, вряд ли связанные между собой.
