Алла Точилкина

актриса Мастерской современной пьесы «Бабы»

Если бы моим сыновьям можно было вложить в голову одно главное правило, оно было бы таким: какие бы трудности ни приходилось переживать, завтра всё равно будет счастливым и замечательным.

В детстве я точно понимала, что буду либо разведчицей, либо каким-то важным историческим деятелем. А про то, что буду артисткой, об этом знали все, даже соседи. Они, может, и не хотели об этом знать, но им пришлось. Я взгромождалась на деревянную коробку на балконе (а мы жили в доме по улице Энтузиастов на пятом этаже) и пела весь репертуар: от Софии Ротару до пионерских песенок и арий из опер. Но настоящая сцена у меня была у бабушки. Старинный купеческий дом, восьмиметровые потолки, круглый дубовый стол, и напротив — гигантское зеркало. Я забиралась на стол, обматывалась бабушкиным меховым воротником и пела: «Ча-а-аастии-иица чёрта в нас! Сияние ярких глаз!» Я всё ещё не могу выбраться из детства. С одной стороны, это серьёзная проблема, с другой — счастье неимоверное.

Самый мой сильный пережитый страх… Ох, мурашки до сих пор. Мне три года, я в больнице, без мамы, у меня пневмония, я совсем одна на свете. За окном темнота, ничего не видно, я смотрю в это окно, кричу: «Мама! Папа!» Очень часто, когда бывает тяжело и сложно, вспоминаю это окно, себя и говорю эту фразу: «Наступит завтра. Оно будет радостным и светлым».

Есть трое мальчишек, с которыми мы дружим с ясельной группы. Один был очень маленький, другой — очень толстенький, и третьего я очень любила. Я их защищала, как пионер-герой. Мы дружим до сих пор. Я могу любому из них позвонить и поплакать, если очень надо.

Моё любимое место в доме — окно. Я встаю в полшестого, раньше всех, варю себе кофе. И очень люблю момент наступления нового дня моей жизни. Этот переход в день у меня всегда идёт через окно. Утро — это время для себя. Приготовить завтрак, почитать книжку. Побыть в тишине.

Книжка, которую я перечитываю с любого места — «Война и мир». Хотя я не люблю Толстого, я люблю «Братьев Карамазовых».

Хотелось бы, конечно, сказать, что моё любимое место — кроватка! Но это несбыточная мечта. Мне всегда хочется спать, я могу спать сидя, стоя, в любое время дня, в автобусах.

Состояние перед спектаклем похоже на запуск ракеты. Я знаю, как по очереди отваливаются ступени. В начале себя настраиваешь, что всё будет хорошо. Потом меня начинает физически колотить, трясутся руки, пульс учащается, теряется внимание, координация, состояние — почти паника. Следующий этап — состояние сна. Ты хочешь спать, просто спать, не выходить на сцену. А дальше — перед самым выходом — я собрана. Я знаю, для чего иду, чего хочу, и это будет увлекательно.

Мои дети считают, что я работаю без выходных. И это правда.

Конечно, актёры подсажены на эту энергетику! Люди сидят и полтора-два часа слушают тебя. Ты можешь говорить о том, что тебе больно и интересно, о том, что тебя мучает и радует. И люди ведь не уходят! Ну где в жизни ты ещё можешь такого добиться?

Я не люблю слово «должен». И всё время я его говорю себе.

Кино для меня — нечто синтетическое, вторичное после театра. Самый театральный кинорежиссёр — Феллини.

Я упрямая, упёртая и упорная. В отрицательном смысле тоже. Папа обо мне в детстве говорил, что я нехочуха. А мама — что я неслух. Вот такой я подарок. Родители были правы, родители всегда правы. Мои сыновья… да, оба с характером.

Я верю, что всё уже было и всё будет. Это библейская истина. Всё уже было.

Надо жить и ставить вопросы, отвечать на них и снова сомневаться. Знать, что всё предрешено — скучно.

Старинный купеческий дом, восьмиметровые поТолки, круглый дубовый стол, и напротив — гигантское зеркало. Я забиралась на стол, обматывалась бабушкиным меховым воротником и пела: «Ча-а-аастии-иица чёрта в нас! Сияние ярких глаз!» Я всё ещё не могу выбраться из детства.

Фраза, которую я говорю в трудную минуту, звучит так: «Выдохни».

Я восхищаюсь людьми, которые… Я вообще восхищаюсь людьми. Всеми. Кто умеет фантазировать. Кто умеет систематизировать и анализировать. Кто умеет танцевать и петь. А когда они влюбляются! Вот ты видишь, как девушка рыдала и плакала, а потом вдруг совсем новая и счастливая выходит замуж. А мальчик, который прыгнул в воду и спас девочку! А как маму обнимает малыш. Меня восхищает в людях всё.

Я не умная женщина! Это смешно — «умная женщина». Женщина должна быть женщиной. Мудрой, терпеливой.

У меня впереди ещё много уроков на эту тему.

Театр моей мечты — это мастерская современной пьесы «Бабы». Я не могу в другой театр уходить надолго. Да, было бы здорово: большое здание, очереди из поклонников, огромные гонорары! Но… Но театр мечты — это там, где ты действительно можешь делать всё в удовольствие. Это наши «Бабы» и есть.

Мужчина дан женщине, чтобы она понимала, что она женщина. Женщина не может без мужчины, в этом я уверена. Только когда мужчина и женщина вместе, получается новая целая… Вселенная. Мужчина — это может быть сын, отец, любимый человек.

Я благодарю Бога каждый день, я не лукавлю. Я просыпаюсь каждое утро с молитвой, благодарю за вчерашний день, за прошедшую ночь и молю о том, чтобы и этот день был радостный и светлый. Всё, что даётся, всё, что есть сейчас — это и есть счастье. Надеюсь, у нас с Богом хорошее взаимопонимание.

Я постоянно сомневаюсь во всём и задаю себе массу вопросов. Права я или нет. Туда я иду или не туда. Будет ли от этого хорошо. Но в моей жизни, я думаю, всё делаю правильно. Никогда не жалею ни о чём. Утром — окно.

Начинается новая жизнь. Хоть со вторника, хоть со среды.

Мой учитель Геннадий Григорьевич Дадамян любил такую фразу: «Лёгкой жизни я просил у Бога. Лёгкой смерти надобно просить». Я теперь понимаю, о чём он говорил. Я спрашиваю себя, как я буду уходить, что я буду делать, когда мне стукнет 150 лет. Не буду ли я обузой для родных и близких. Как я смогу организовать свою жизнь. Вот эти вопросы надо, не лукавя :себе задавать. А что касается прыщей, морщин, целлюлита… Для меня это суетный вопрос.