Южноуральский завод «Кристалл» известен во всем мире. И это не громкие слова, это констатация факта. На этом предприятии производится около сорока процентов мирового объема искусственных кристаллов кварца. Вдумайтесь: сорок процентов мирового объема – какой за этим результатом кроется колоссальный труд. Ни для кого не секрет, что история этого уникального предприятия неразрывно связана не только с развитием электронной промышленности, но и с личностью Человека, который возглавляет этот завод уже почти четверть века. Человека, который силой своего характера, своей потрясающей жизнестойкостью, своим умением видеть на много шагов вперед удержал этот завод в труднейшие времена, поднял его с колен и вывел в мировые лидеры. Признаюсь честно: лично для меня встреча со Станиславом Николаевичем Абдрафиковым относится к редчайшим, ярким и запоминающимся на всю жизнь.
Станислав Николаевич, мой первый вопрос, наверно, покажется вам странным, но все-таки я его задам. Каким должен быть человек, чтобы вы смогли ему доверять?
Настоящим. Я так быстро вижу людей, что обмануть меня практически невозможно.
Так было всегда?
Да. Эта способность передалась мне от мамы.
Если бы вы вдруг оказались на необитаемом острове, но со всеми удобствами, какие бы три фильма вы с собой взяли?
Боюсь показаться романтичным, но я бы взял с собой «Белое солнце пустыни» и «Семнадцать мгновений весны». Это фильмы, которые я знаю наизусть. Сегодня так много новых красивых фильмов, и сняты великолепно, и спецэффекты потрясающие, но уже через день хочется посмотреть новый.
Почему?
Потому что в душу не западают.
А вам важно, чтобы западало в душу?
А вам разве нет? Вспомните, какие раньше были песни, какие исполнители. А сейчас что на эстраде творится? Лабутены в штанах?
Вы меня удивили. Вы видели этот новый клип Шнура?
Конечно, видел, дети показали. Великий певец Валерий Ободзинский жил в коммунальной квартире, будучи известным всей стране. Анна Герман жила в небольшой двухкомнатной квартире. А сейчас что? Недавно слушал интервью с одной певицей, которую я даже не знаю, и думаю, что никто ее не знает, и она говорит: я приехала в Москву нищей три года назад, а теперь у меня квартира пятьсот метров. Наверно, поет где-то в ресторанах. А Ободзинский отказался петь в «Метрополе», когда ему сказали: может, с карликами споешь? Он встал и ушел, потому что знал себе цену. Потому что у него кусок золота в горле был, а не голос. В те времена люди вообще знали себе цену. И это касалось не только искусства. Это касалось и промышленной области, и государственной власти, и всего общества в целом.
Общество стало более циничным?
В обществе появилась гордыня, а гордиться-то нечем. Многие считают себя царями, а царя-то там и нету. Хоть рентгеном смотри – царя не увидишь. Для меня все, кто приезжает на завод, делятся на две части – одни говорят после экскурсии: как тебе все это удалось, какой труд, а другие: тебе повезло, у тебя такая продукция, можешь за доллары продавать! Отвечаю: ну а вы что за доллары не продаете? – А нам нечего, – говорят они. Конечно, нечего, если такая гордыня. Жигули-то за доллары никто покупать не будет, поэтому АвтоВАЗ опять и перевели на четыре рабочих дня.
Я могу об этом писать?
Конечно. А мне кого бояться? Отношение людей к своему делу поменялось заметно. Если раньше, в девяностых годах, когда я выводил из кризиса завод, на котором за два года была не выплачена зарплата и за три года не было оплаты за электроэнергию, люди говорили: Станислав Николаевич, мы подождем свою зарплату, главное – завод. А сейчас, не успев прийти на работу и ничего не сделав для завода, сразу спрашивают: а сколько я буду получать?
Может быть, им просто страшно или они не уверены в своих способностях?
Мне кажется, что некоторые из них наоборот излишне самоуверенны. Как человек, который еще ничего вам не дал, может спрашивать, сколько он получит? Так не бывает. Чтобы что-то получить, нужно сначала дать. А что касается чувства страха, так это же нормально. На все наши страхи всегда находятся пути решения. Мы смотрим на знаменитых артистов и нам кажется, что они выходят на сцену и у них нет мандража. А он у них есть. Недавно кто-то из звезд сказал: да я сорок лет на сцене, а выхожу – и каждый раз у меня руки и ноги трясутся.
Что для вас правда?
Правда для меня – это все. Самое большое, что я ценю в людях, – это честность. Я всю жизнь говорю правду – меня так мама воспитала. Жить с этим очень тяжело, но зато не надо вспоминать, что ты говорил раньше. На заводе все знают, что я могу простить любой проступок, но я не могу простить ложь. Ложь – это до свидания, мы больше с тобой не работаем. Если, конечно, это не святая ложь, когда Герман Титов сказал своей жене, что поехал на тренировку, а сам полетел в космос.
А трусость можете простить?
Могу. Это приходящее и уходящее качество. Человек может в какой-то момент испугаться, так бывает. Иногда ему поможешь, и он крепко встает на ноги и идет по жизни нормально.
Вы можете вспомнить ситуацию, когда вам было страшно, но вы все равно шли вперед?
Да я всю жизнь боялся и шел. Помню, приехали в девяностые годы в Америку с Антониной Павловной, насобирали последние деньги, чтобы посетить ежегодную выставку по электронике в городе Херши. Приехали такими важными: мы умеем делать качественную продукцию, мы сможем ее продать и стать богатыми. В итоге, мы простояли пять дней и не продали ни одного кристалла. Ни одного! На пятый день говорю Антонине Павловне: сходи собери все спецификации у других заводов, кто выставил кварц. Она собрала все, мы начали читать, и мне стало страшно: они делают Мерседесы, а мы умеем делать Запорожцы. А на этом рынке нужны только Мерседесы. Смогу ли я сделать из Запорожца Мерседес? – задавал я себе вопрос на протяжении следующих шести лет. Все время. И когда на первых ста кристаллах нам поставили штамп «Сделано в Японии», потому что японский профессор сказал, что он рискует своим именем, но верит в наше высокое качество, я понял, что победил свой страх.
Это была вынужденная мера – ставить чужой товарный знак?
Это было единственно правильное решение. Иначе мы не зашли бы на мировой рынок. Когда первые сто кристаллов были проданы, этот же профессор во всеуслышание объявил, что они изготовлены на заводе «Кристалл». И всю последующую продукцию мы уже отправляли со своим товарным знаком.
Как вы считаете, мудрость приходит с возрастом или человек с ней рождается?
Думаю, что мудрость закладывается с генами. Вот вам пример: у моего сына был друг Вася. У Васи была не очень благополучная семья, но этот мальчик народился сразу умным. В пять лет он пришел к Денису на день рождения – на столе конфеты, все дети к ним тянутся, а он так важно говорит: прежде чем есть конфеты, нужно съесть что-нибудь мясное. Вот сейчас мясное дадут, поедите, а потом можно и конфеты. И все дети руки сложили на колени, ждут мясное. Потом, классе в третьем, мы купили Денису пальто. Оно показалось ему слишком длинным, и он не хотел в нем ходить. Приходит Вася. Я говорю: вот, купили пальто, а Денис не хочет его носить, говорит, что длинное. Вася молча надел на Дениса пальто, подергал за полу и говорит: ты что, зато поддувать не будет. И все, Денис стал носить это пальто, даже подрезать не пришлось. И так этот Вася и идет по жизни. Мудрый добрый парень. Звезд с неба не хватает, никому не завидует, работает хорошим мастером. Наверно, на таких людях и держится земля.
То есть, правильное понимание своего пути и своего предназначения – это и есть мудрость?
Может быть… Я ведь тоже, когда начинал свою карьеру, знал, что буду директором. Понимал, что мне надо ответственно работать на каждом посту. Уже в двадцать шесть лет мне дали в подчинение пятьсот человек, а когда назначили главным энергетиком завода радиокерамики, на заводе работало более шести тысяч человек. В 32 года я стал заместителем директора завода «Кристалл», в 36 лет – главным инженером, а в 42 года – директором.
Вы когда-нибудь заискивали перед людьми?
Нет!
А перед вами когда-нибудь заискивали люди?
Ну с этим у нас в стране все в порядке. Сыновья мне часто говорят: папа, почему этот человек разговаривает с тобой так, а с другими иначе?
И что вы им отвечаете?
У меня есть два ответа на этот вопрос. Я отвечаю, что у всех людей надо брать только хорошее и не смотреть на плохое. – Люби людей, – всегда говорила мне мама. И еще говорю, что авторитет мы зарабатываем сами, его никто нам подарить не может. Зарабатывайте авторитет, и тогда не будет таких перевертышей.
Вы по-прежнему учите своих детей?
А вы разве нет? Дети для нас всю жизнь остаются детьми, как бы мы не старались умом понимать, что они уже взрослые. Мои сыновья оба работают на заводе: Денис генеральным директором, Евгений – его заместителем. Они совершенно разные, но ладят между собой великолепно, даже живут в одном доме. Когда они были маленькими, я постоянно был в командировках, жил практически в самолетах, и дети не так часто меня видели, как сейчас. Помню, поехали с шестилетним Женей за продуктами в воскресенье, а он мне так по-взрослому говорит: папа, в другом магазине молоко и сметана дешевле.
Вы верите в прошлые жизни?
Почему вы об этом спросили?
Потому что люди, наделенные такой мощной энергией, как у вас, не могут черпать ее только из этой жизни.
(Смеется). А у меня батарейка, которую я сам перезаряжаю. Великий гроссмейстер Александр Алехин однажды играл в шахматы с немецким генералом. В какой-то момент генерал говорит: я сдаюсь. Алехин предлагает: давайте перевернем доску. Играют дальше. Проходит тридцать минут, генерал опять говорит: я сдаюсь. – Ну давайте еще раз перевернем доску, – предлагает Алехин. Три раза переворачивали доску, и все равно Алехин выиграл. Вот и передо мной жизнь точно так же вертит: то все хорошо, то я в проигрыше. В такие моменты я говорю себе: Слава, давай-ка досточку перевернем, и ты по максимуму увидишь новые решения – и организационные, и технические. И когда все это воплощается, я перезаряжаюсь. В первые два дня на отдыхе я сплю беспробудным сном, а на третий день Антонина Павловна смеется: ну все, наотдыхался. Потому что на третий день я уже беру бумаги и пишу новые планы. Когда я одухотворен, у меня совсем другое настроение, крылья вырастают. Вокруг меня сразу же начинает кипеть жизнь.
И все-таки я повторю свой вопрос, Станислав Николаевич.
Мой прадед по отцу до революции был самым богатым купцом в городе Пласт. Мой дед жил в самом центре Пласта, работая главным механиком всех шахт. Совсем маленьким мне было неинтересно расспрашивать отца о деде, а когда отца не стало, мне было всего девятнадцать лет. Несколько лет назад ко мне на депутатский прием пришла пожилая женщина. – Мне ничего не надо, – сказала она, – я пришла спросить, кто вам Федор Абдрафиков? – Мой дед, – ответил я. И она рассказала, как будучи пятнадцатилетней девочкой, во время войны, они с другими девочками вручную катали вагонетки в шахте, добывая золото для страны. И как мой дед приносил им батончики и говорил: девчонки, потерпите, пожалуйста, немножко, вот скоро закончится война, вернутся мужики с фронта, и мы вас наверх поднимем. Где он брал конфеты во время войны, я не понимаю…
Сила наших предков передается нам генетически?
Думаю, что да.
Кто из политиков вам интересен?
Столыпин. Черномырдин. Ясин. Несколько лет назад я даже разговаривал с Евгением Григорьевичем Ясиным лично, один на один. Причем, я задал свой вопрос при полном зале, а Ясин спросил: скажите, вы курите? Я ответил: даже если бы не курил, то закурил бы, чтобы побеседовать с вами. И он после заседания пригласил меня в отдельную комнату, где мы около сорока минут с ним разговаривали. Если бы у власти сейчас были такие люди, легче было бы выводить страну из кризиса. Мне вообще кажется, что у большинства людей во власти нет такого простого понятия, как патриотизм. Долго искали национальную идею, нашли, и что дальше? Я уж не говорю про этих откровенных подлецов из Коми, с Сахалина, которые были там на губернаторских должностях. Есть более мелкий уровень людей – мы пишем им письма, ждем ответов, а ответы, которые они присылают, глупейшие! А что происходит в области? Проходит совещание предприятий военно-промышленного комплекса, и никто из администрации губернатора не может прийти в зал и сказать 85-ти директорам заводов несколько слов. Присылают какую-то девочку из министерства экономики, которая говорит серьезным взрослым дядькам: ну приходите, когда у вас будут вопросы. Это что за уровень разговора? Сегодня вся оборонка работает в три смены, занято громадное количество людей. Это одна из главных опор сегодня. Ну как можно не прийти на встречу к директорам оборонных заводов и не задать серьезные вопросы? Раньше нас приглашали на сорок минут в год в Москву в Министерство электронной промышленности, я злился, а сейчас думаю: какие хорошие времена были! Я знал об итогах, о планах других предприятий, а сегодня – полный ноль информации. Мы знали на перспективу: что делать, куда идем, какой материал выращивать, какая потребность. Эти технические вопросы очень важны в работе, и сегодня я слушаю их в Китае, в Америке, в Японии, но не в России.
Завод «Кристалл» – предприятие оборонной промышленности?
Конечно. Мы обеспечиваем оборонные предприятия материалом, без которого невозможно изготовить ракету.
И без которого она до цели не долетит. За то, чтобы ракеты летели точно в цель, я получил Государственную премию в составе ученых. Моя часть работы составляла сто восемьдесят печатных листов, и все материалы мне помогала готовить Антонина Павловна. На нашу работу было два рецензента: главный конструктор ракеты «Тополь» и Жорес Алферов, лауреат Нобелевской премии по физике. Публичные слушания проходили в аэрокосмическом институте в Ленинграде. Каждый из соискателей докладывал по своей части работы. Я говорил о практической стороне, ученые – о научном обеспечении.
Вам интересны ученые?
Очень. Они все немножко особые люди, поэтому относиться к ним надо трепетно. Они совсем не годны на производстве, как и производственники не годны в науке, но они способны придумать такие новые виды продукции, которые каждый раз дают нам новую жизнь.
Мне кажется, что отличительная черта сильного человека – умение радоваться жизни. А умение радоваться жизни – это видеть жизнь во всем.
Согласен. А вы умеете выращивать огурцы?
Нет.
А я умею!
Правда?
(Смеется). Вы сейчас удивляетесь, как мой американский товарищ, директор крупной американской компании. Несколько лет назад он приехал ко мне в гости, и я повел его по участку. Увидев мои огурчики, он очень сильно удивился и спросил: зачем вам столько огурцов? – Мы их солить будем,– ответил я. – А что, в магазине купить нельзя? – удивился он еще больше. Потом я повел его в лес, показал, как растут грибы. -На них же пыль! – сказал американец. Он абсолютно искренне со своей американской философией не понимал, зачем мне все это делать самому, если есть специально обученные люди. Через год мы с Антониной Павловной приезжаем к ним в гости, и пока женщины накрывают на стол, он говорит мне: Стенли, пошли, я тебе кое-что покажу. Показывает: жена выделила ему два квадратных метра на клумбе, и он посадил там два куста огурцов! Показывает, а сам довольный, как ребенок.
А когда как ребенок довольны вы?
Когда приезжаю с рыбалки или с охоты, жена говорит: ну ты прямо светишься! Или когда смотрю соревнования по биатлону.
Почему именно биатлон?
В нем непредсказуемость, интрига. Ну убежал норвежский лыжник, и никто его уже не догонит, а в биатлоне ты можешь хорошо бежать, но можешь не попасть в цель. Кто-то быстро бежит, а кто-то метко стреляет. Раз на раз не приходится. Иногда все это выравнивается, а иногда такие казусы! Вот на прошлых соревнованиях немец – знаменитый, опытный – и бамс, всю команду подвел. В итоге наши спортсмены стали чемпионами. Любовь к спорту у меня с детства. Маленьким мальчиком попросил у мамы выписать для меня газету «Советский спорт», и с тех пор я в курсе всех спортивных событий. Мой учитель в школе говорил: ребята, вы должны уметь читать газеты между строк. Я тогда его не понимал, а потом понял.
Если бы у вас была возможность поговорить с Путиным один на один, о чем бы вы его спросили?
Я каждый год перед его прямым эфиром пишу свой вопрос, и мне каждый раз отвечают, что он обязательно будет задан. Но так ни разу я и не услышал ответа. При личной встрече я спросил бы Владимира Владимировича, знает ли он, что он один ничего не сделает? Знает ли он, что при всей его правильности ведения внешней политической деятельности в текущей экономической деятельности столько много просчетов, и очень многое напоминает перестройку времен Горбачева. Знает ли он, что если раньше мы для Китая были старшим братом, то теперь они называют нас младшей пьяной сестрой? Когда Улюкаев уже где-то дно увидел, знает ли Путин, что впереди большущий труд? Уверен, что он это знает, но просто не может пока сегодня всю эту работу развернуть. Мне кажется, что я смог бы сказать ему правду. «Дайте жильного кварца», – пишу я Дмитрию Медведеву как лауреат Государственной премии, а мне в ответ какие-то ребятишки из московского министерства пишут детские письма. Этот вопрос не надо решать в Канаде, надо просто позвонить в Коми и сказать: заключите договор с заводом «Кристалл». И все. В начале двухтысячных у меня уже была такая ситуация, я поехал тогда к Муртазе Рахимову и решил этот вопрос.
Насколько я понимаю, жильный кварц – это основной материал, из которого вы выращиваете кристаллы ?
Да. В начале двухтысячных его добывали в Хайбуллинском районе в Башкирии. В какое-то время геологи по своим причинам обрезали там провода, и добыча нашего основного материала прекратилась. Мне не могли помочь ни глава района, ни министерство геологии Башкирии. И тогда один знакомый предложил встретиться с президентом Башкирии Рахимовым. – Как я к нему попаду? Будет ли он со мной разговаривать? – конечно, эти вопросы были в моей голове. Мой знакомый придумал план: мы приезжаем на Сабантуй, и я подхожу к президенту, как только он наградит лучших людей и пойдет по юртам. Так и сделали. Президент начал обходить юрты, и у одной из юрт стоял я. – Почему трезвый? – спросил Муртаза Рахимов. И я за пять секунд выпалил ему свою просьбу. Вечером мне сообщили, что он вопрос решил. Мы еще пять лет после этого добывали жильный кварц в Башкирии.
А о чем вы разговаривали с Ясиным один на один?
Это было в конце девяностых, речь шла о валютном коридоре. Мне в то время казалось, что они просто не знают тех вопросов, которые знаю я. Я сказал, что не надо держать курс рубля к доллару, он должен быть плавающим. Мы же тогда жили в жесточайших условиях: наши доходы не могли расти из-за того, что курс был правительством установлен, а внутренние цены все росли. Меня удивило тогда, что Евгений Григорьевич, будучи министром экономики России, абсолютно владел ситуацией и честно сказал, что может сделать, а что нет. Он все знал. Не каждый человек его уровня смог бы так сказать в лицо простому рядовому директору. Если бы и сегодня не держали курс доллара, то доллар потихоньку сам бы приплыл к этому курсу, но очень плавно, и люди бы этого не почувствовали, и инфляции бы не было.
Вы думаете?
Я знаю.
Ваша жена всегда разделяет ваши взгляды?
Конечно. Антонина Павловна – мой самый главный друг, соратник, коллега по работе, верный товарищ. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы этой женщины не было рядом. Почти двадцать лет мы вместе, у нас семеро внуков на двоих, представляете? У Антонины Павловны, среди всех прочих, есть еще одна удивительная способность каждый день прочитывать одну книгу. Если книга не дочитана, Антонина Павловна уснуть не сможет.
Вы это серьезно?
Абсолютно. Она рассказывала мне, что в детстве перед сном папа читал ей каждый вечер книжку, и с тех пор эта потребность в ней сохранилась. Она умница, абсолютная умница, с золотой медалью окончила школу, сама приехала в Москву, сама поступила в институт имени Менделеева, окончила его с красным дипломом и приехала по распределению на завод «Кристалл». Заслуженный химик России, кандидат наук, в совершенстве владеет английским языком. Специалист очень высокого уровня. Вместе мы объездили весь мир, и однажды в Америке произошел очень интересный случай. Мы приехали в штат Пенсильвания и попросили наших американских коллег показать предприятие, на котором тоже выращивают кварц. В назначенный день мы с Антониной Павловной приезжаем на это предприятие, а у них День памяти, как у нас родительский день, и поэтому работают не все сотрудники. Президент провел для нас экскурсию, директор показал цеха. Доходим до лаборатории, где идет испытание кварца, а главного инженера на работе в тот день не оказалось. Президент спрашивает директора: ты можешь показать? Он отвечает: нет, я не умею. И тут из-за моей спины выходит Антонина Павловна и говорит: а хотите, я покажу? И начала включать все тумблеры. Она же долгое время работала начальником лаборатории, умеет все это делать легко. Американцы были в шоке.
А вы?
Я знал, что она все это умеет. Просто смотрел и гордился ею. На следующее утро во всех газетах штата Пенсильвания на первой полосе была ее фотография и подпись: русская женщина поставила на колени американских специалистов.
Американские специалисты не обиделись?
Нет, конечно! После этого случая мы много лет с ними сотрудничали и даже подружились семьями. Семнадцать раз я был в Америке. Мы бы и дальше сотрудничали, если бы президент этой компании был жив. Но так произошло, что он разбился на своем личном самолете. Военный летчик и разбился. Так бывает. Мы переписываемся с его женой, обмениваемся новостями до сих пор. Хороший по характеру был человек. Американцы все в основном снобы, считают себя лучшими, а он разговаривал с нами на равных, с уважением. Не так, что мы приехали из страны, где медведи по улицам гуляют. Есть книга «Бог любит Америку», прочитайте. В ней точно прописан менталитет американского народа. В любой стране мира спроси у человека: какая сегодня будет погода? Большинство людей скажут: какая будет угодна господу Богу. Задай американцу этот вопрос, и он ответит: какая будет угодна президенту Америки.
Хотели бы там жить?
Нет. Я настолько люблю Южноуральск, что мне трудно представить, где бы я еще смог жить. Каждый год, иногда два раза в год, мы с женой бываем в Испании, но приезжаем туда только отдохнуть и всегда как на праздник. Там то фестиваль Фламенко, то карнавал, то коррида. Каждый раз смотрю на испанцев и любуюсь, как они уживаются между собой и как умеют радоваться жизни. Как старички со складными стульчиками утром идут к морю, а вечером возвращаются обратно. Я не сразу понял, почему они так делают, а потом мне объяснили, что там далеко не у всех есть в квартирах кондиционеры, и целый день провести дома очень трудно.
Вы понимаете их язык?
Конечно!
Вы шутите?
(Смеется). Ирина, я на пяти языках мира понимаю три главные темы: про женщин, про деньги и про еду.
А если бы пригласили в Москву в министерство?
Меня приглашали. И не раз. Я очень люблю завод, и для меня жизнь вне завода – не жизнь. Помню, в конце восьмидесятых мне предложили занять должность второго секретаря горкома партии. Я отнекивался как мог, но директор завода сказал строго: Слава, ты должен, иначе они потом не повысят тебя в должности. Я попрощался со всеми на заводе, поставил отходную, мы хорошо выпили, и на следующее утро я пошел на работу в горком партии. Прошел сто шагов и остановился. Не идут туда ноги. Постоял три минуты, развернулся и пришел на завод. Зашел в свой кабинет и сел за стол. Влетает директор: ты что?? Говорю: ну не могу я без завода. Директор собрал тогда тысячи подписей простых работников, которые на масляных листах поставили свои фамилии под петицией на имя первого секретаря обкома партии Ведерникова о том, что Станислав Николаевич Абдрафиков нужен на производстве.
Вот это поразительное умение следовать своей интуиции всегда вам помогало?
Иногда мешало. Но чаще, конечно, помогало. Думаю, что все задатки к каким-то способностям, к дару передаются нам генетически. Моя мама умела в уме умножать трехзначные числа. У нее была настолько феноменальная память, что она даже играя в лото, никогда не закрывала клетки, и так все запоминала. Помню, я учился на третьем курсе института, мама приехала в Челябинск по делам и решила меня проведать. Поскольку она не знала, что успеет в тот день заехать ко мне в общежитие, у нее с собой из дома никаких продуктов не было, и она забежала в студенческую столовую, чтобы купить мне сардельки. На свою беду, продавец в столовой в подсчетах ошиблась. Мама, как всегда, быстро посчитала в уме и строго спросила: вы и студентов так же обсчитываете?
Она была строгая?
Она была справедливая. И очень честная. Для нее честность была главным критерием всех отношений. У мамы непростая судьба: в восемнадцать лет она осталась без родителей с двумя младшими сестрами и двумя младшими братьями на руках. Во время войны работала диктором на Пластовском радио, портнихой в ателье. После войны устроилась работать продавцом в овощной киоск, а потом пришла в столовую. И все годы потом работала директором столовой. Поскольку папа был инвалидом войны, мама работала за двоих. Поднимала одну столовую, потом другую. Директор общепита вызывал ее: Вера Андреевна, нужна ваша помощь. И маму переводили в новую столовую наводить порядок. Ее все любили. Ни один человек в мире, кто ее знал, не мог сказать про нее ни одного плохого слова. Когда ее не стало, я сидел около нее ночью, пришла пожилая женщина, и рассказала, как работала с мамой во время войны. Я слушал и думал: а вот этого мама мне не рассказала…
Вы понимали, что вы ее любимый человек?
Конечно. Всю жизнь. И я понимал, и она об этом всегда говорила. Мама рассказывала, что как только я родился, она взяла меня на руки, посмотрела в глаза и подумала: этот ребенок принесет мне только радость. Так оно и произошло, я всегда радовал ее: успехами в школе, в институте, продвижением по карьерной лестнице, отношением ко мне людей. Когда меня назначили директором, мама сказала: сынок, ты только про пенсионеров не забывай, это очень важно, помни об этом. Мама видела, как много я работаю, как часто бываю в командировках, как растет благосостояние моей семьи, но все равно каждый раз, когда я от нее уезжал, говорила: сынок, возьми картошку. – Мама, да нам не надо столько картошки, – отнекивался я. – Возьми, сынок, – говорила мама, – не перечь мне. Я помню много наших разговоров с ней, но один помню особенно. Это было в середине девяностых, мы уже вышли на мировой рынок, я рассчитался со всеми работниками по задолженности и купил себе новую машину. Приехал к маме, она о чем-то рассказала – о соседках, о родственниках, а потом тихо так говорит: Слава, скажи мне, у меня один вопрос: у тебя все по-честному?
Не продолжайте. Я знаю, что вы ответили.
Все по-честному, мама, – ответил я, – потому что ты так научила жить.
Лауреат Государственной премии России в области науки и техники, кавалер Ордена Почета, удостоенный высшей общественной награды России национальной премией имени Петра Великого, награжденный знаком отличия «За заслуги перед Челябинской областью», Почетный гражданин города Южноуральска, председатель совета директоров завода «Кристалл», Станислав Николаевич Абдрафиков, будучи маленьким мальчиком, однажды пообещал своей маме, что она обязательно будет им гордиться. Он сдержал свое слово. Его мама гордится им и сейчас, когда ее нет рядом, когда он не может говорить с ней, но она всегда в его сердце. Всегда и навсегда. И еще им гордится край, область, страна, потому что именно этот большой красивый человек, увенчанный лаврами, цену которым знает он один, своим трудом, своей силой, своей мощью и своей огромной любовью к жизни смог сделать завод «Кристалл» знаменитым на весь мир.
