Всем известный миф гласит, что мир держится на плечах Атласа, что Атлас стоит на железной решетке, установленной на спине черепахи. Черепахе тоже надо стоять на чем-нибудь. О’Генри писал, что она стоит на помосте, сколоченном из людей, степень надежности и прочности которых остается залогом того, что вся эта конструкция не рухнет. Говорят, их не так уж мало, но почему-то они очень редко встречаются среди прочих. Если вам удалось встретить такого – вам крупно повезло. Они немногословны, они не любят общаться с журналистами, их присутствие практически не ощущается, зато их отсутствие переживается остро и болезненно. С ними просто и комфортно, без них невозможно…
Разговаривать с Евгением Никитиным об Евгении Никитине – бесполезно. Он не будет говорить о себе, все переведет на работу. Об этом меня сразу предупредили, поэтому историю Генерального Директора рассказывали его близкие. И не находили нужных слов. Все слова казались «недостаточными», чтобы объяснить, КАКОЙ он. Да – надежный. Да – верный слову. Да – преданный делу. Да – лидер. Да – душа компании… Штампы, штампы, штампы… Почему весь словарный запас русского языка, вся его интонационная палитра и даже жестикуляция не способны передать восприятие одного человека другим? Только глаза. Они не лукавят, как язык, и они не закованы в шоры лексических клише. Когда Ирина Никитина рассказывала о своем муже, ее глаза светились счастливыми воспоминаниями, лучились теплым смехом, темнели и метались от пережитой вместе боли, влажнели невольными слезами. Были и другие глаза: коллеги, друзья, знакомые. И в них было много всего: улыбки, тревога, серьезность и даже легкая зависть. Не было только холодных или пустых глаз, какие, увы, довольно часто встречаются на юбилейных презентациях. Муж, отец, дедушка, «Генерал».
Он родился в Челябинске. И до 12 лет здесь рос, учился в школе. Его мальчишеская гордость и объект обожания – мама. Женщина, чья красота усиливалась от ее «нездешности» – отец привез ее в Челябинск, город с дымным небом, из Крыма. Кроме того, вокруг нее всегда был ореол героической романтики и даже тайны: во время Великой Отечественной войны Инна Александровна воевала в Крыму в партизанской бригаде, входившей в Южное соединение по командованием М.А. Македонского. 12-летнему мальчишке было, кем гордиться, а его одноклассникам было, чему завидовать. Она была очень веселой, очень вкусно готовила… И очень сильно болела: тяжелая форма астмы – последствие героических партизанских лет. В 1962 году она вместе с дочерью и сыном вернулась в Севастополь. Вот тогда в жизнь Женьки Никитина, как в распахнутое окно, ворвался морской ветер, нагретые солнцем мостовые, громадины кораблей в порту, якоря, кусавшие дно самых экзотических морей. Судьба севастопольских мальчишек, как правило, определена с первого крика чайки: героические события истории, оживающие в каждом камне страницы повестей и романов о «комиссарах в красных шлемах» и просоленных кровью и морской водой матросских бушлатах, офицерские кортики, да и сам городской уклад держали крепче, чем любой швартов. Но для этого надо родиться с морской душой. До сих пор многие недоумевают, как от такой военно-морской благодати и перспективных и бескрайних горизонтов 16-летний Женя Никитин уехал в город, назвать который курортным мог только самый сумасшедший оптимист. Женя вернулся в Челябинск.
Челябинский политехнический институт в конце 60-х – студенческая мекка, веселый, шумный муравейник, своеобразный анклав, населенный молодым народом, главной и общей отличительной чертой которого была бесшабашная вера в прекрасное завтра. И даже не вера, а уверенность. Это было поколение, впитавшее воодушевление «шестидесятников», мечтавшее о Космосе, горах и великих стройках. Но одновременно это было поколение «задумавшихся», читавшее самиздат, «подпортившее» декларативные идеалы вождизма песнями Высоцкого и Окуджавы и безобидно травившее анекдоты о генсеке. Прекрасное вольнодумство и готовность повернуть вспять реки…Абитуриент Никитин выбрал для себя механико-технологический факультет и самую «мужскую» специальность для краткости называемую «сваркой». Он замечательно вписался в этот круговорот лекций, сессий, колхозных картофельных буколик. Он хорошо учился. Он очень хорошо играл на гитаре. Он пел. Невысокого роста, очень худенький, немногословный и, казалось бы, не самый приметный, он стал ядром компании, ее центром притяжения. Дружба, привязанность, взаимопонимание: это был тот возраст, когда все отношения возникают легко и естественно, как необходимость. И как правило, с возрастом эти связи ослабевают, словно команда одного корабля после долгой кругосветки сходит на берег и разбредается, теряется в темных закоулках порта. Но только не в случае Никитинской «силы притяжения». Орбиты друзей этой маленькой Вселенной за сорок с лишним лет не изменили радиуса, не смотря ни на какие глобальные катаклизмы. И по-прежнему эти «мальчишки» и «девчонки» вместе. Выросли и дружат их дети, подрастают внуки как самые надежные наследники этого бесценного дара. Наука дружить – одна из самых избирательных: она мало кому дается. Как и искусство любить.
Любовь пришла на третьем курсе. Пришла в прямом смысле слова: на стройных ногах. Закадычная компания одногруппников, вечер, задушевные разговоры обо всем и ни о чем, тихий перебор гитарных струн… Ирина почему-то сразу обратила на него внимание. Даже не так – она сразу поняла, что видит только его, хотя вся остальная компания могла бы составить честь любому гренадерскому полку: высокие красивые парни. Но магнетизм этого струнного перебора, спокойный взгляд и какая-то негромкая уверенность, которая не требует слов, чтобы доказать право на неформальное лидерство. Он говорил мало, но последнее слово оставалось за ним и решение принималось с учетом этого слова. В этом смысле его голос всегда был из тех голосов, которые стоит не считать, а взвешивать, поскольку он никогда не говорит впустую. Его шутки не забывались и постоянно цитировались. Но главное, что она поняла с первых встреч и не сомневается до сих пор, – за свои идеалы, за своих близких, за свою любовь и семью, если придется, он будет драться насмерть, без дипломатических экивоков и выжидания «подходящего» момента. У них была шумная и очень веселая свадьба, на которой стол к столу гуляли студенты и преподаватели: родители Ирины и все их друзья преподавали в ЧПИ, что, конечно, по-началу несколько сковывало накал «разгула» за студенческим столом, но только поначалу. Своего зятя мама Ирины приняла, как говорят, со спокойной душой за будущее дочери: «ребенок (для преподавателя и педагога возраст и статус „ребенка“ не имеет значения, детство для него – понятие ранжированное отношениями учитель-ученик) самостоятельный», значит, все будет в порядке.
И начались семейные дни, заполненные делами и заботами, как трамвай в час пик. Ирина училась на «Экономике» МТ-факультета, Евгений, закончив институт, начал работать инженером-исследователем на Челябинском тракторном. Уже тогда лидерские качества будущего генерального директора крупного предприятия дали себя знать. Карьерность (прошу не путать с карьеризмом) базировалась на потрясающей работоспособности и умении руководить людьми. Руководить грамотно и профессионально. Его лидерство на работе Ирина компенсировала лидерством дома. В 1974 году у них родился сын Саша. Впереди были экзамены и защита диплома, подготовку к которым приходилось совмещать с неизбежными бессонными ночами, пеленками и всеми «недетскими» проблемами, которые сваливаются на головы молодых мамочек с рождением первенца. Именно тогда Евгений уехал работать в Тюмень главным инженером проекта в СКБ «Газстрой». Ирина с малышом через год присоединилась к мужу. Учитывая географические нюансы, некие декабристские реминисценции напрашивались сами собой: юная героиня, от мамы и папы, с младенцем, за мужем в Сибирь…Она до сих пор с некоторым сожалением вспоминает о возвращении из этой «ссылки». Тюмень середины 70-х – это город мечты любого романтика. Среди тайги, болот и тундры стремительно рос современный центр, вся жизнь которого была ориентирована на развитие нефте-газового комплекса. Это был город геодезистов, топографов, геологов, буравиков и строителей самых разных специальностей. И абсолютное большинство из них – люди молодые, чья энергия и жизнелюбие создавали уникальную, ни с чем не сравнимую атмосферу всеобщей окрыленности, так свойственной юности. Да и сам город был новенький, как с иголочки: строились предприятия, проектные институты, высшие учебные заведения, открылся университет. Год проработав в системе «Газстроя», Никитин уходит заместителем начальника лаборатории центрального конструкторского проектно-технического бюро «Медоборудование» и становится одной из ключевых фигур в руководстве предприятия. Сейчас бы сказали топ-менеджером. В это время ему было 26 лет. Он молод, он успешен, рядом любимая жена и безумно любимый сын. Но судьба решает вернуть их на родину, в Челябинск.
Это был 1977 год. Никитин приходит на работу в ПО «Полет». В это время радиозавод – одно из уникальных предприятий страны, попасть куда престижно и не просто. Для многих выпускников базовых факультетов ЧПИ «Полет» – желанная цель распределения. Это место притяжения самых талантливых, самых умных и, конечно, молодых. Колоссальная махина, мощный производственный, конструкторский и научный потенциал. Завод уже тогда был легендарным. После четырехмесячной проверки «от и до» в не менее легендарных организациях, специализирующихся на проверках, молодой инженер, уже имевший приличный опыт руководства, был принят мастером. С этого дня вся его жизнь и жизнь его семьи была подчинена ритму жизни «Полета». Они очень подошли друг другу: Никитин и завод. Свое тридцатилетие он встречал начальником цеха. Впрочем, теперь практически все праздники он встречал «с цехом». В канун Нового Года, когда все «нормальные» люди сидели за накрытым столом, мужчины готовили к выстрелам бутылки шампанского, а телевизионный экран был готов предъявить стране точность часов на Спасской башне Кремля, в доме Никитиных собрались гости. В этом доме гости – незыблемая традиция, которая с годами превратилась в естественный закон, на котором строится домашний уклад. Ждали хозяина. Он успел к курантам. Он даже произнес тост, но ничего не мог съесть: усталость взяла свое. Его работа стала пятым членом семьи (в 1981 году родилась дочка). Она подчиняла себе безжалостно и безоговорочно. Конец месяца, конец квартала, конец года… И никто не сомневался – так будет до конца жизни. Ирина и дети просто приняли это как должное. А когда он улетал в командировки, она ждала его звонка, ждала, когда в тишине квартиры раздастся оглушительная трель, и он скажет, что у него все в порядке, что он скоро прилетит. Однажды он позвонил из самолета: борт кружил над Челябинском, пассажиров предупредили, что будет аварийная посадка. Она молилась. Теперь вспоминает об этом просто.
Память – хорошая служанка, стоит зажать в кулаке воспоминаний какую-то незначительную мелочь, как остальное приходит само: его шутки, его розыгрыши на дни рождения, его песни… И тот страшный взвыв и истерика проблесковых маячков «скорой», ставшей единственной надеждой на спасение: только бы успеть, только бы довезти. Двойной инфаркт. Профессиональное заболевание директоров, ставших «генералами» в эпоху всеобщей паники и глобального «разора». В 1994 году приказом Госкомоборонпрома Евгений Александрович Никитин был назначен директором Челябинского радиозавода «Полёт». Имя перестало быть «костюмом по мерке». Словно кто-то выстрелом в упор стремился прервать этот полет раз и навсегда. Безденежье, развал экономики, сокращение производства, разрыв связей, которые казались вечными, массовое увольнение специалистов высочайшей квалификации. Но завод выжил. Устоял, потеряв большую часть своего прежнего потенциала, но оставшись на экономической карте региона, сохранив научно-технический и кадровый ресурсы. Удалось сохранить и те традиции, которыми завод славился на весь город. Возродился заводской молодежный фестиваль юмора. Никитин не пропустил ни одной «Жемчужины». Сам человек редкого остроумия, он очень ценит это качество в людях. «Полет» остался самим собой в главном – здесь по-прежнему работают уникальные люди. Чем заплатил за это возрождение «генерал»? Глупо думать, что «принимать всем сердцем» или переживать всем сердцем – это литературное клише. Человеческие сердца – механизм тонкий, деликатности требует, сбоит, если не щадить его. Но спасает любовь. Та самая, которая бывает только раз и навсегда. Сплошная бесконечная любовь, не требующая доказательств. И главное – любовь неослабная, не тяготящаяся однообразием дней, наоборот, стремящаяся к тому, чтобы однообразие это длилось вечно.
* * *
Ему не подходит статус юбиляра. Для юбиляра он непростительно молод. Он по-прежнему любит делать друзьям веселые и неожиданные подарки, он обожает горные лыжи, кататься на которых начал много лет назад, и не потому что модно, а потому что «горы взяли», он не расстается с фотоаппаратом, он по-прежнему много и увлеченно работает и часто бывает в командировках. Он член президиума ассоциаций «Челпром» и предприятий оборонного комплекса Челябинской области, член совета управляющих финансово-промышленной группы «Оборонительные системы», награждён медалями «За трудовое отличие», «За укрепление боевого содружества», «300 лет Российскому Флоту», «За заслуги в проведении Всероссийской переписи населения», «За заслуги в создании вооружения и военной техники», медалью Федерации космонавтики РФ им. академика С.П. Королёва. Евгений Александрович имеет нагрудные знаки «Отличник воздушного транспорта», «Отличник погранслужбы» III степени, «За заслуги в войсках связи ВСРФ». За большой вклад в развитие российской экономики Евгений Александрович Никитин был отмечен благодарностью Президента Российской Федерации. Рядом с ним подрастают трое внуков, делают успешную карьеру дочь-кардиолог и сын-бизнесмен. Рядом с ним жена и друзья, которые не менялись ни при каких взлетах его карьеры и статусности. Рядом коллеги по работе, иногда называющие его между собой «генералом». И огромный заводской организм, частью которого он стал с первого дня своей работы здесь.
