Совладелец и финансовый директор компании «Фасад» Марк Юрьевич Болдов относится к тому редкому типу мужчин, рядом с которыми никогда не бывает страшно, и в то же время никогда не знаешь, чего от них ждать.
При всем его потрясающем артистизме и безграничном обаянии в нем нет ни капли показного и пафосного.
Он разный, причем, его настроение меняется так стремительно, что я иногда сомневаюсь, успевает ли он сам понять, какой он сейчас.
Он не терпит шаблонов и разрывает стереотипы в главном, при этом достаточно консервативен в мелочах и на все имеет свое собственное суждение.
– Мнение, – поправляет меня Марк. – Будь точнее в формулировках. Я никого не сужу и потому имею мнение, а не суждение. Много лет назад я понял, что судить кого – то бессмысленно. Вот смотри (он раскладывает три разные фигурки на моем столе): все эти вещи по-своему красивые, но одну выберешь ты, другую выберу я, третья понравится кому-то еще. Фигурки-то от этого хуже не становятся.
Каждый раз, когда Болдов что-то рассказывает, он рисует. На большой доске в своем кабинете, на салфетках в ресторане, на альбомных листах в кабинетах архитекторов. Он говорит, что так, с чертежами и графиками, ему удобнее понимать любую ситуацию. Причем, что меня всегда поражает, так это то, что, разлиновывая разноцветными маркерами доску и полностью находясь внутри проблемы, он каким-то, непостижимым для меня образом, умеет слышать и видеть все, что в это время происходит у него за спиной. Не отвлекаясь от чертежей, он раздает подчиненным новые задания: Саша, ты обязан видеть этот объект в восемь утра и в десять вечера, Андрей, к завтрашнему дню я хочу знать полный результат, Света, быть женщиной и не уметь этим пользоваться в работе с клиентами – глупо. Миловидная Света пытается возразить: «Но, Марк Юрьевич, я же замужем…». «Я не прошу тебя целоваться с ними в губы», – отрезает Болдов.
«Один раз я побывал на его планерке, – рассказывает Юрий Петрович Болдов, доцент ЮУрГУ и папа Марка. – Второй раз не хочу. Он очень жесткий. Он игрок. Он мыслит эшелонами. Вы посмотрите, сколько он сделал, ведь на проспекте Ленина нет практически ни одного здания, окна которого не установила бы компания «Фасад». А остекление Краеведческого музея, Пригородного вокзала, Ледового дворца «Молния», практически всех автосалонов? Я хорошо понимаю, что все крупные дела требуют серьезного риска».
Когда строили офис-центр «Мизар», Марк Болдов был единственным, кто не побоялся воплотить чертежи купола в жизнь. Каждое утро (а это мне достоверно известно) он поднимался на восемнадцатый этаж, чтобы лично контролировать весь процесс. Пешком, по лестнице без перил, потому что никаких лифтов тогда не было. И все это, вся эта жесткость, решительность и нагрузки – после серьезной, накануне перенесенной, операции на позвоночнике.
– Скажи мне честно, ты гордишься тем, что уже сделано? – однажды спросила я у Болдова.
– О чем ты говоришь, ну что такого особенного я сделал? – смутившись, ответил мне Марк.
В нем удивительно сочетаются смелость и абсолютное неумение себя хвалить. В нем вообще очень много несочетаемых качеств. Он может долго мучиться, выбирая цвет машины, и не раздумывая принять решение об участии в новом проекте, он будет терзать себя (практически буквально, до искусанных пальцев) сомнениями, быть или не быть, делать или не делать, тратить или экономить, верить или не верить, и в то же время оставит новую машину просто так, у обочины в аэропорту. Он может сказать, что придет в шесть и прийти на следующее утро в десять, но будет искренне злиться из-за чьей-то непунктуальности.
«У Марка все шиворот -навыворот, – улыбается Юрий Петрович. – Сначала сделает, а потом поставит перед фактом: папа, я купил новое оборудование, папа, я купил землю – буду строить загородный поселок. Влиять на него бесполезно, он лидер, заводила – и в классе, и в институте. Он даже слова произносит так, как ему удобнее, коверкает их, как в детстве. Вместо «сифона» говорит «сельфон».
– Думаю, что я принял правильное решение, – сообщает мне однажды Марк по телефону. – Пятая точка мне подсказывает, что надо делать именно так.
– Нормальные люди называют это шестым чувством, – ехидно комментирую я.
– Посмотри в окно, – не обращая внимания на мое замечание, продолжает он. – Ты видишь там самую большую звезду?
– У меня на небе тучи. А ты разве не в Челябинске?
– В Челябинске. Это я так тебя подвелдыкнул.
– Что ты сделал??
– Подвелдыкнул. Чукчи так говорят. Это на их языке – развеселил.
– А сами чукчи об этом знают? – смеюсь я.
Около него постоянно люди. И все они для него — Генка, Мишенька, Игорек, Славочка, Валерыч. Марк говорит, что за пятнадцать лет в бизнесе у него нет ни одного клиента, с которым отношения «подрядчик — заказчик» не переросли бы в отношения дружеские. «Когда берешься за заказ, уже есть моральные обязательства выполнить его качественно и в срок. Ведь вечером я могу встретить этого человека где угодно —на улице или на чьем-то дне рождения».
Находиться с ним в компании — праздник. Любую историю в исполнении Марка Болдова можно слушать бессчисленное количество раз. «Поехали мы с Валеркой (Валерий Кынкурогов — друг и компаньон) на моем джипе показывать крутым «перцам» землю для строительства коттеджей. На дворе лето, все в светлых брюках, нарядные. И вдруг начался ливень. Джип застрял в канаве, и ни туда ни сюда. Ни один мобильный не ловит — пустое поле, и до ближайшей деревни далеко. Мы вышли из машины, толкаем ее, брюки уже не белые, а черные, туфли промокли насквозь, но ничего у нас не получается. Вдруг видим: мужик на тракторе едет. Кричим ему: мужик, ты наше спасение, помоги. Он оказался хозяйственным, достал канат, привязал к своему трактору и вытянул джип. Я от радости обнял его, поблагодарил и дал тысячу рублей. Мы поехали дальше. Через пятнадцать минут машина встала опять. И опять все по новой — едет другой мужик на другом тракторе. Тоже оказался хорошим человеком, тоже помог, и я тоже его отблагодарил. Через двадцать минут ситуация повторяется. Валера поворачивается ко мне и говорит: все, Марк, теперь нам никто не поможет, в деревне все из-за тебя пьяные».
– Марк когда-нибудь шкодничал? – спрашиваю у Юрия Петровича.
– Было однажды. Знакомые мне рассказали: идет твой Марик в школу, вокруг него ребята, он рассказывает анекдоты, сквернословит и курит. Вот за это я его отколошматил. Лет двенадцать ему тогда было.
«Настюшка, какое сегодня число? – звонит Марк Юрьевич дочери. – Двенадцатое апреля? А что это за день? Даю тебе полчаса, чтобы узнать в Интернете и рассказать мне». Через пятнадцать минут семнадцатилетняя Настя Болдова сообщает папе в подробностях, что сегодня день космонавтики, что первым космонавтом был Гагарин, и кто сейчас в космосе. Марк слушает ее голос и светится.
Его отношение к своим детям – особенное. Он никогда не говорит о них всуе. Думаю, что его дочери – настолько интимная для него тема, что он просто не позволяет выносить свою любовь к ним напоказ. «Я не могу спокойно спать, когда Насти нет дома, – сказал он мне однажды. – Но я понимаю, что в Лондоне ей лучше, она очень талантливая девчонка, а там все – таки хорошее образование».
«Дети вырастают, и никуда от этого не денешься, – признает Юрий Петрович Болдов. – Нам хочется, чтобы мы были нужны им, как в детстве, но так не бывает. Сначала выросли мои сыновья, теперь повзрослела и уехала Настя. Что я скажу ей? Настя, не уезжай, пойдем кормить с тобой птичек? Так в жизни не получается. Когда Марка призвали в армию, мы с женой очень скучали. Помню, приехали к нему на присягу, он говорит: папа, я –связист-дальник. Я так обрадовался, думаю, с космосом ребенок как-то связан. Через полгода приезжаем к нему на учения. Бежит наш Марик с огромной тарелкой на спине и десятиметровым шнуром-кабелем. Вот тебе и космос».
«Я помню один поучительный случай из армейской жизни, – смеется Марк Юрьевич. – Когда я оказался в части вместе с другими молодыми бойцами, «дед» поставил перед собой десять новобранцев и сказал нам: принесите ножницы. Все разбежались, а он засек время. Первый прибежал через десять минут и сказал: ножниц нет, смотрел в бытовке первой роты. Шестой прибежал через полтора часа – ножниц нет, смотрел в бытовках, в медсанчасти, на КПП-1. Я прибежал десятым, через три часа, но с ножницами. Заглянул на КПП-1, на КПП-2, во все бытовки, в медсанчасть, в столовую, на телецентр, в узел связи, но нашел ножницы у жены комбата, дома.
Так вот, первые пять человек запрограммированы на работу рядовых сотрудников, которым мало вариантов приходит в голову. С шестого по восьмой – это менеджеры среднего звена, потому что они проявляют большее усердие при выполнении поставленной задачи. А вот девятый и десятый – это будущие руководители. Другой ход мысли, невозможность не выполнить задачу. Мне даже в голову не приходило сдаться».
«Он знает жизнь лучше, чем я, – удивляет меня Юрий Петрович Болдов. – Количество прожитых лет не имеет значения. Марк работает в бешеном темпе и впитывает в себя каждую секунду жизни. Он тянет такую работу, которая забирает его целиком, ответственность, которую при хорошем раскладе обязаны нести десятки человек, и каждое звено должно делать то, что ему положено. Я говорю ему: Марк, ты грохаешь свое здоровье, остановись, но он меня совсем не слушает.
И даже на отдыхе, мне кажется, он не расслабляется. Он же диспетчер, оператор – как Королев со своими отделами – тумблеры, клизмы, план, платежки, объекты. Отдыхает наскоками, пять-шесть дней, плавает двести метров за буйки и двести метров назад. Ждет, пока его не сожрет акула. Это разве отдых? Если честно, то я думаю, что такие игроки, как он, не останавливаются».
«Вчера я смотрел передачу про мартышек, – улыбается Марк. – Их на сутки завели в комнату, где были всего две фигурки – мартышка с молоком и мартышка в мехе. Ты знаешь, что меня поразило? Всего два часа животные потратили на потребление пищи, остальные двадцать два они грелись около теплой обезьянки».
– Вы переживаете за своего сына, Юрий Петрович?
– Я им горжусь, – отвечает отец. – Он очень сильный человек. Когда перед операцией у него отказывали ноги, мы несли его в самолет на носилках.
У него были дикие боли, но он не проронил и слезинки.
– А Вы?
– А что я? Я просто стоял с ним рядом, держал его за руку и говорил, что все будет хорошо.
– Вы говорили Марку когда-нибудь, что любите его?
– Конечно. Всю жизнь. По любому поводу. Когда он уходит от нас с мамой, вместо того, чтобы сказать: Марик, до свидания, приходи почаще, говорю ему: я тебя люблю, запомни это.
– И что он Вам отвечает?
– Я люблю тебя больше.
