Исаак Зальцман
Король танков
текст: Сергей Смирнов
фото: предоставлено музеем чтз
Исаак Зальцман знал своё дело. Он давал фронту хорошие танки, много танков. И на всё остальное тов. Сталину было глубоко наплевать. До поры до времени.
Сын еврейского портного
Никаких перспектив стать известным человеком у Исаака Зальцмана даже близко не было. Во‑первых, он родился в 1905 году в местечке Томашполь на территории нынешней Винницкой области — глухомань! А во‑вторых, он был сыном бедного портного, так что скрипку в руках не держал, и финансам не учился. Первое образование Исаака — два класса народной школы. В юности будущий строитель танков четыре года выращивал свёклу и работал на сахарном заводе. Жизнь складывалась совсем не сладкая.
Когда Зальцману было уже под тридцать, он наконец окончил индустриальный институт в Одессе и получил диплом инженера-машиностроителя. Выпускника пригласили в Ленинград на завод «Красный путиловец». И вот здесь этот маленький человечек, ростом чуть более полутора метров, за пять лет от начальника смены вырос до директора завода.
Линия фронта — рядом с цехами
Осенью 1941 года в Челябинск прибывали десятки эшелонов — эвакуировались заводы из Ленинграда, Харькова, Москвы, Сталинграда. Станки размещались прямо под открытым небом. Люди ютились в землянках. В такой же землянке первое время жила и семья Зальцмана. И станки, и люди согревались возле костров. На ЧТЗ прибыло 75 тысяч человек! Кто мог организовать такую массу людей? Да только Зальцман!
Исаак Моисеевич уже давно был на линии фронта. Сначала выпускал в Ленинграде танки КВ‑1, которые воевали против финнов. За выпуск тяжёлых танков Зальцман получил орден Трудового Красного Знамени. В 1941‑м завод продолжал работать, когда линия фронта проходила в четырёх километрах от производственных цехов. Завод обстреливали, но Зальцман приспособился. Немцы буквально понимали фразу «война войной, а обед — по расписанию» и засыпали Кировский завод снарядами в определённые часы. Зальцману как-то удалось вычислить расписание педантичных обстрелов, и потерь почти не было, хотя в цеха всё же прилетали «гостинцы» от немцев. За работу в боевых условиях Зальцман получил Золотую Звезду Героя Социалистического Труда. Вот тогда-то товарищ Сталин и решил послать его на Урал.
— Справитесь? — спросил вождь.
— Если Родина и партия доверят — да! — ответил Зальцман.
Попробовал бы он сказать по-другому. Через месяц после прибытия Зальцмана в Челябинск на заводе был выпущен первый танк. Мировая история промышленности не знала ничего подобного.
Зальцман хотел расстрелять человек десять
Зальцман был отличным организатором. У него был великолепный нюх на тех, кого называли в советские годы новаторами производства. Он советовался с рядовыми рабочими, многих, как Наполеон своих солдат, знал лично. Но в рассказах некоторых людей он остался как директор с пистолетом. Зальцман, мол, действовал, как комиссар времён гражданской войны: чуть что — мать вашу так, расстреляю! Говорили, что на совещаниях он демонстративно выкладывал перед собой на стол пистолет, подаренный ему Жуковым (по другой версии — Рокоссовским). На одном из производственных совещаний Исаак Моисеевич, якобы, обозвал инженерно-технических работников дармоедами и паразитами и, потирая руки, сказал:
— Эх, с каким удовольствием я бы расстрелял из вас человек десять!
На совещании присутствовал второй секретарь обкома партии Баранов, который, якобы (я опять подчёркиваю — якобы), тут же прогнулся:
— Исаак Моисеевич, зачем волноваться, вы только скажите — кого?
Всё это известно со слов Ивана Белостоцкого, соратника Ленина в эмиграции и хранителя партийной кассы большевиков. В Челябинск Иван Степанович попал, стараясь уйти в тень от репрессий, и работал на ЧТЗ простым начальником цеха (в Челябинске его именем названа одна из улиц). Автор этих строк был знаком с сыном и внуком Ивана Степановича и много о нём слышал. Вполне возможно, что Иван Белостоцкий, человек с юмором, на свой лад вывернул всю эту ситуацию с расстрелом. А может быть, и Зальцман насчёт расстрела тоже шутил.
Брань звучала как поэзия
Ругался Исаак Моисеевич роскошно. Один из секретарей райкома партии заметил, что если ругань не относится лично к тебе, то Зальцмана можно просто заслушаться. Поэзия! По какому поводу лютовал Зальцман? Вот, например, выписали на завод армейские валенки, и они сразу же оказались на ногах начальства. А рабочие мёрзнут в сапогах. И разъярённый директор заставляет начальников разуться и бежать по снегу босиком. А вот заметил у станка мальчишку в каких-то опорках. Подошёл, спросил:
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать!
— А что ты такой маленький?
Парнишка не оробел:
— Да и ты не слишком-то вырос!
Надо сказать, что ростом был Зальцман ещё ниже, чем товарищ Сталин. Но не обиделся, а велел принести пацану новую обувку.
Или вот ещё ситуации с обувью: рабочие на заводе жаловались, что перед проходной лужа, которую скоро придётся преодолевать вплавь. Писали руководству — не помогает. Зальцман посадил в эмку ответственных, привёз к луже: «Пошли!». Сам был в сапогах, они — в туфлях. Пришлось идти. Вот так директор реагировал на жалобы трудящихся. Конкретно.
Отец моего знакомого Владимира Пилипенко — Александр Захарович, командир танка — пять раз приезжал на ЧТЗ с фронта за новыми танками. Экипажи сами участвовали в сборке своих машин. Танки на ЧТЗ делали отличные.
— Как-то после боя отец насчитал на танке 38 попаданий! — рассказывает Владимир, — Но танк ехал и стрелял. Машина выходила из строя только после попадания в гусеницу.
Танкистов, которые приезжали за танками, зачисляли в запасные полки, и снабжение у них было так себе, прямо скажем, плохо кормили солдат. И тогда Зальцман велел подкармливать их за счёт завода. Многие ребята благодаря заводскому пайку ребята и могли набраться сил между боями. Одна из работниц показала ему пустую банку из-под консервов: вот из этой посуды приходится есть! Зальцман тут же послал помощника к себе домой, чтобы тот принёс в рабочее общежитие всю имеющуюся директорскую посуду. Вот такой он был человек — эмоциональный, порывистый. Правда, иногда его эмоции не поддавались объяснению. Соберёт народ на совещание, все сидят, он долго молчит. А потом как заорёт:
— Пошли вон!
Так какой же он был, товарищ Зальцман? Советская писательница Мариэтта Шагинян говорила про Исаака Зальцмана: «У этого человека всё держится на нервах, он страшно женствен, мне кажется, что выпавшую на его долю тяжёлую историческую задачу он решает огромным напряжением нервной системы, а вовсе не органически: Зальцман — бархатный орешек с металлом внутри».
Не смог пересесть с танка на трактор
Деятельность Зальцмана Челябинском не ограничивалась. Он налаживал производство танков в Нижнем Тагиле и Свердловске. В 1942 году Зальцман получил должность наркома танковой промышленности. На этом посту нажил немало врагов, так как дипломатом не был и к этому не стремился. О многих конфликтах можно было забыть, но однажды Зальцман серьёзно пересёкся с Лаврентием Берией. Говорят, что Зальцман перехватил недостающие у танков стартеры у авиационного ведомства, которое курировал Берия. Скандал замяли, но Лаврентий Павлович его не забыл.
В 1943 году Берия приехал в Челябинск. Здесь предстояло наладить выпуск нового танка ИС, который бы противостоял немецким «тиграм». В свите Берии были и Зальцман, и заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров СССР Малышев. Берия сказал, что действующий директор ЧТЗ не справляется, нужно оставить директором Зальцмана или Малышева — это сейчас важнее, чем работа наркома. Большинство проголосовало за Зальцмана. Исаак Моисеевич понял, что наркомом Берия работать всё равно не даст, и согласился. Берия приказал Зальцману написать заявление тов. Сталину о переходе на другую работу. Так, на всякий случай. Если что-то пойдёт не так.
На другой день он приступил к работе. Делу, действительно, придавали громадное значение. С утра на завод приезжал первый секретарь Челябинского обкома партии Николай Патоличев. Они садились в танк и отправлялись на полигон. Так и делали новый танк — под неусыпным контролем высокого начальства. Осенью 1943 года комиссия приняла к производству ИС-1, который военные называли танком прорыва. Была сконструирована и выпущена машина победы.
Зальцман был на вершине славы. Его называли королём танков. Кто-то подсчитал, что при наркоме Зальцмане было выпущено 18 тысяч танков. В день фронт получал по сто боевых машин. Но закончилась война, и оказалось, что переходить с тракторов на танки значительно легче, чем наоборот. Да и командные методы работы уже перестали действовать.
Триста грамм за Зальцмана
После войны Зальцману зачли все обиды. Вспомнили, что он еврей и помогал Михоэлсу. Пытались притянуть к «Ленинградскому делу», но заставить дать показания на секретарей обкома не удалось. Зальцман никого не сдал, хотя ему вроде бы предлагали пост министра. На что он надеялся? На Сталина? Возможно. Но хозяин его сдал, хотя по тем временам и поступил довольно гуманно.
Зальцмана отправили работать начальником смены, с чего он, собственно говоря, и начинал, на одно из предприятий города Мурома. Исаака Моисеевича разжаловали, но довольно необычно. Вождь как будто забыл лишить Зальцмана всех наград и генеральского звания. Возможно, это был своеобразный сталинский юмор. Поэтому, работая в Муроме, Зальцман повергал всех в шок, когда по воскресеньям выходил в народ в форме генерал-майора при всех орденах и Звезде Героя. Он шёл в ресторан и заказывал там три раза по сто грамм: за Зальцмана — Героя СССР, за генерал-майора и за наркома танковой промышленности.
Семья Зальцмана была с ним всегда — и в годы славы, и в годы репрессий. Когда его сослали в Муром, семья ютилась в подвале. Кроме жены Ханны Иосифовны и двух детей — Татьяны и Бориса, жили мать и младшая сестра Зальцмана, которая, как жена врага народа, несколько лет провела в ссылке. В Муроме жена Зальцмана, чтобы прокормить семью, трудилась на огороде. Нищета была страшная — Татьяна ходила в отцовской шинели, срезав с неё погоны. Дочь Зальцмана говорила, что он правильно выбирал жену: она никогда не делала трагедий из-за того, что он попадал в немилость.
После смерти вождя ему удалось восстановиться в партии, а потом и вернуться в Ленинград. Но на руководящую работу Исаака Моисеевича больше не звали. Говорят, что его не приглашали на 50‑летие ЧТЗ, но это не так. В Ленинград к Зальцману поехала небольшая делегация во главе с секретарём парткома завода. Зальцман им отказал, но за точную формулировку я не ручаюсь, поэтому промолчу. Выслушав, как обстоят дела на заводе, он спросил:
— Стадион-то хоть достроили?
— Нет.
— Засранцы! Все — свободны.
Больше разговаривать Зальцман не стал. В Челябинск он так никогда и не приехал.
Но здесь были его родственники. В музее ЧТЗ внуку Зальцмана показали шинель деда. Она висела за стеклом. Внук попросил открыть. Все разрыдались, когда он приник щекой к шинели…
Где бы ни был Исаак Моисеевич Зальцман, он всюду нёс свой мир, свой дух. И никто из простых людей не сказал о нём ни одного плохого слова.