Дачники из всех городов России, от Калининграда до Находки, вот уже 30 лет шлют в Челябинск заказы на семена, кустарники, деревья. Закаленные суровым климатом Южного Урала растения приживаются хоть в южном черноземе, хоть в полярной тундре. История о том, как из небольшого дачного участка выросло научно-производственное объединение «Сады России» – в нашем специальном репортаже.
Май. За пыльной вьюгой – снег и молочная зелень. Кружево цветущих яблонь и кучерявость сирени. Краски жизни буйствуют. А лацканы габардиновых жакетов дополняют Георгиевские ленточки. Красавицы обнажают колени, и блестит охотой декольте. Юбка в клетку – не кокетка. А у узора есть своя идеология цвета и гендерная основа. Вооружаясь, любой становится защитником на страже личной Победы. Загадка и кокетство реалий. Каждый берет своё, но и отдает своё. Пластинка бытия крутится, и иногда иголочка патефона заедает на словах «что было – не прошло».
Апрель. Для кого-то «весна без конца и без краю», а кому-то горечь и холод души. Апрель для меня не играет легкими тканями радости. Деликатный муар сменили камуфляж и траурная лента. Мне никогда больше не позвонит мой брат. И мой телефон больше никогда не будет разрывать «Depeche Mode». Такое деликатное молчание как ступор, но без забвения. Уход, почти по-английски, когда не успеваешь сказать ни слова. Каких-то 10 минут, и скорая уже не скорая, и сердце человека перестает биться в такт. А чувство меры и осторожности деликатно отсчитывают дальше секунды и мгновения жизни.
Солнечно-морозный март! Время перетрясти шкафы, поставить заслон вездесущей моли и думать о крепдешиновых и шифоновых рюшечках. Но почему-то весна активно заставляет в этих оборочках видеть ЖАБО, надеть резиновые сапоги и уверенно начать движение вперед. А жизнь, чвакая, разбрасывает далеко и вокруг тебя брызги слякоти и грязи. Ты наступаешь по лужам, зато торопишься жить, чувствовать, любить. Лишь бы подальше от сомнений. Подальше от тревог. Поближе к энергии солнечных батарей и познанию Добра и Зла как главного залога твоего же жизнесбережения.
Опять «Февраль». И опять вспоминаю одного Нобелевского лауреата. От этой премии он отказался, а когда доставал чернила, всё время плакал. У меня лишь на лице ухмылка. Вот уже 12 лет я каждодневно достаю чернила. Но *плачу* теперь от другого. Я давно хотела описать наизнанку своей профессии. Писала много о своих отношениях с окружающим миром, а вот профессию – забывала. Много думала о грешности своего участия в этой жизни, и совершенно не замечала тяжкие грехи ЖУРНАЛИСТИКИ. И вот тема созрела, а этот плод почти сорван — моя работа меня кормит, меня радует и смешит, но вот стала тревожить и огорчать.
