Опять «Февраль». И опять вспоминаю одного Нобелевского лауреата. От этой премии он отказался, а когда доставал чернила, всё время плакал. У меня лишь на лице ухмылка. Вот уже 12 лет я каждодневно достаю чернила. Но *плачу* теперь от другого. Я давно хотела описать наизнанку своей профессии. Писала много о своих отношениях с окружающим миром, а вот профессию – забывала. Много думала о грешности своего участия в этой жизни, и совершенно не замечала тяжкие грехи ЖУРНАЛИСТИКИ. И вот тема созрела, а этот плод почти сорван — моя работа меня кормит, меня радует и смешит, но вот стала тревожить и огорчать.
У меня никогда не было «сложных» отношений с моей профессией. Пришла, нашла тему, пошла, пообщалась, сделала программу, сюжет, интервью. Сразу вспомнила мэтра Познера. Это в его лекциях юнкорам был задан такой каверзный вопрос: «Вы журналист. Идете по Центральной Набережной, видите, тонет ребенок. Что вы должны сделать?» Молодые и всегда подающие надежды – а других Познер к себе на уроки мудрости профессии не приглашал – в один голос отвечали: «Надо спасать ребенка.» И получали двойку за неправильный ответ. Настоящий журналист должен отбросить всякую философию гуманности и сострадания, и начать вести прямой репортаж. И только спустя 12 лет я поняла, любимое блюдо любого мэтра — утка жареная, приправленная соусом из обличительных фактов. Но ведь именно такой репортаж как раз и есть с «петлёй на шее»… Твоей человеческой сути… Филантропа. В масс-медиа же в огромных количествах и не бегущей строкой требуются интриганы и мизантропы. Один мой знакомый историк весьма интересные нашел корни греха в журналистике. Он говорит: «Издревле грех — это ошибка. А сама ошибка — от слова ШИБКО» То есть чрезвычайно быстро. Ведь верно: «поспешил, людей насмешил». Раньше смешил, теперь — просто раздражаешь. И чем больше провокация желтого цвета, тем успешнее твой «МАТЕРИАЛ». И тем недовольнее те, кого ты пытаешься выставить на суд зрителей. А я устала! И не потому, что моя профессия заставляет работать оперативно, репортажно и без мысли. И не потому, что журналиста, как и волка, ноги кормят. Я устала оттого, что циничные и беспринципные стремятся к власти. И только одна моя коллега — Наташа Мартыненко уверенно всегда говорила: «хорошего журналиста кормит голова». Хе-хе! И грешность этой одной из древних профессий — как раз дар — глупо и ежедневно заполнять пустоту. Какое бессовестное желание манипулировать сознанием масс!!! Инструментами цензуры. Очень часто смеюсь теперь над подрастающим поколением в журналистике, над тем, как гордо и тупо они называют себя *ЧЕТВЁРТАЯ ВЛАСТЬ* и стремятся из врагов «делать» деньги.
Но ведь к этому надо было прийти. Не всегда же я ощущала гадкость и грешность своей профессии. Ведь были же в моем творчестве созидательные порывы? Были! И это было в тот момент, когда журналистам рот не затыкали, но почти каждый чувствовал свою ответственность за любое слово. Я помню, как меня женщины-активистки пригласили на какую-то феминистскую конференцию в Ростов-на-Дону. Это было в канун парламентских выборов 99-го. Но наша цель была тогда – не поддержать кандидата в Госдуму – казачку Валентину Мельниченко. Мы собирались навестить в ростовском госпитале наших бойцов второй Чеченской войны. Я помню тот ужас и то смятение. Как сложно мне было тогда вообще про какие-то *сюжеты* думать. Психушка госпиталя была переполнена. Молодые парни не могли выдерживать боевых условий. А главное, им было совершенно не понятно, почему им – не обстрелянным и зеленым – давали в руки автомат. Сложная игрушка не спасала от минного поля, и они, теряя ноги, руки и первую любовь, вскрывали себе вены и пытались надеть петлю на шею. Увидеть это – мало осознать. Это надо было нутром пережить. То-то же был мой репортаж! Но тогда эфир на радио «Восточный экспресс» открывал обратную связь. И ко мне приходила поддержка. И мне казалось, правильное делаю я дело. Я – посредник между новостью и событием. Я освещают то, что увидела своими глазами и говорю о том, что меня потрясло. Тогда мне казалось, журналист — он такой же спаситель, как врач. Но то, что грешна журналистика, я поняла, когда осознала, что у каждого врача есть своё кладбище. Интересная аллегория пришла сразу на ум: бумага делается из разных сортов дерева. И только журналист может сделать ее липовой. Так и есть! Если ты увлечен познанием сути технической стороны, тебе плевать, а что внутри. Внешнее берет верх над внутренним. А потом тебе позвонит кто-то из коллег и скажет: читал-читал про тебя на одном известном форуме. Зайдешь, откроешь страницу и сразу – под стол. Упасть – не встать. Как много грязи и мало сути. Как много желчи, зависти и злости. Неужели, чтобы соответствовать марке *классного журналиста* и всё подвергать сомнению, надо тонуть в дерьме беспринципности, ханжества и цинизма? Как преуспевают в этом те, кто ввязываются в игру политтехнологий. Им кажется, что ты востребован, тебя покупают. Так скромные троицкие мальчики единожды продаются, а потом мнят из себя богов и мэтров. Но то, что их *используют*, об этом мысль приходит, когда вышвыривают. И возникает вопрос: почему же у распутных дочерей такие добродетельные матери?! Уж не закрался где здесь грешок какой? А просто по жизни иногда СОВЕСТЬ быстро отшибают. И самый яркий пример тому – журналист. Ведь никакая скрытая камера не сможет сравниться с замочной скважиной!!!
Несколько лет назад поймала себя на мысли, что в обычной жизни боюсь задавать вопросы. Профессиональная деформация личности произошла. Жизнь — игра! Это правда. Всё задумано не очень… зато какая великолепная графика – грехов, слабостей и бессовестности.
Была человеком — стала журналисткой, стала журналисткой — теперь задача ПРЕВРАТИТЬСЯ опять в человека. Превратишься, считай, от смертных грехов избавился. И только от одной этой мысли на душе становится равновесно и гармонично.
