Мальчуковый голос хрупок и ангелоподобен, словно нежные крылья бабочки. И так же короток как жизнь бабочки его век. Мальчуковый голос чист как никакой другой, даже и девичий. Он словно голос зари, утро солнца. Голос жизни, не знающей вины. Не зря же в церковных хорах поют всегда только мальчики. Чистота его несравнима ни с чем, разве – со слезой ребенка. Или той, что льется сама собой при звуке его…
Македон Владимир Митрофанович, «Заслуженный работник культуры РФ», Отличник народного просвещения, Заслуженный деятель Всероссийского музыкального общества. В 1979 м году организовал детскую хоровую студию. в 1991 м году Детская хоровая школа искусств «Молодость» получила государственный статус и статус школы высшей категории. С 1985 года студия носит высокое почетное звание Народного коллектива. В 1997г. школа награждена областной премией имени В.Поляничко. Концертный хор является Лауреатом и дипломантом многочисленных всероссийских и международных фестивалей и конкурсов. Хоровые коллективы всех возрастных ступеней, а также учащиеся вокального и инструментального отделений неоднократно завоевывали на фестивалях и конкурсах призовые места, становились лауреатами и дипломантами..
«На гастролях за границей меня всегда спрашивали: «Каков конкурс в ваш коллектив?» «А что это такое?», – удивлял я иностранцев, – да никакой». И долго объяснял им, что из 50-ти приглашенных детсадовцев Курчатовского района, где находится наша школа, приходят пятеро, остаются – двое. Их и воспитываем… Такая вот статистика. Работаем с тем, что есть».
«Ребята, вы ползете, морды скушные… Вы вспомните, что такое вдохновение! Это значит – надо въехать сразу, и не просто в мелодию, а в содержание! Вы сейчас поете про тот дом, куда возвращается в конце жизни человеческой каждая душа. И это – песня радости, ожидания встречи с истинным домом души… Там счастье и есть… Так вот, я хочу видеть счастливые лица! Радостные до невозможности лица! Пошли!…»
«Ребята, интонирование – страшная сила! Интонацией и убить можно. А мне от вас сейчас нужна сказка: «И веют древними поверьями…» Загадочно, немножечко страшно… Это целая фраза, ее нельзя делить по слогам. Вы не солдаты на плацу! Вот статуя – если ее разрубить, это будет груда осколков. А вы рубите, все разлепили. Еще раз!….. Начало хорошо, а дальше нет. Ну- ка, встали. Немножечко таинственно, и даже мрачновато, и в то же время изысканно – вот такой коктейль мне нужен».
«Концерты? Регулярно. 4 концерта в год, раньше еще были сольные концерты. У нас в школе 250 учащихся, и хоры разные, а таким составом мы даем два концерта в год в органном зале. Нет, не в органном зале мы не поем. Мы не пользуемся площадками, где нет акустики. Этот вид искусства любит тишину. В тишине, в хорошем акустическом помещении, это такая прелесть! У меня самого, бывает, мурашки по коже! Если мальчики настроятся… Вдруг родилось нечто и пошлО, пошлО, пошлО, и такое захватывающее чувство… Мальчики все до единого и как один – такой строй хороший… Но это бывает всего раза два-три-четыре в году. Но оно стоит того. Ради этого стОит жить. За одно то, что ты их услышал».
«Мальчики занимаются в школе хорового искусства 4 раза в неделю. Это крепкий вид искусства, не кружок самодеятельности. Репертуар наисложнейший – любая классика, духовная музыка, хоралы четырехголосные, на любом языке – английском, французском, немецком, латинском».
«Они пришли маленькими и поют – не выгонишь. За что гоню? За дисциплину, проступки… Так они ходят кругами вокруг школы: «Пуститеее!» Нет, не выгонишь. Их же воспитывать надо. Верно?»
«Я пел все детство, сколько себя помню. Тогда хора не было. Война была. Помню, все время передислокации, все время новые землянки надо копать. Папа был офицером, а семьи – рядом, в землянках. Помню, в госпитале поставят меня на стол, и я пою весь репертуар, который шел тогда по черному репродуктору. Помните такие были? Конечно, не помните… Но, может, по телевизору видели… Это было на Дальнем Востоке».
«Этот хор – моя мечта всей жизни. 32 года моей мечте… Получил высшее образование, стал хормейстером. Захотелось поработать с мальчиками, потому что это уникальный вид искусства. Вы знаете, что таких школ по России штук пять-шесть. И мы занимаем среди них точно не шестое место! От нас до Дальнего Востока – ни одной такой!»
«Слух есть у всех и каждого. Такого не бывает – нет слуха. Нет координации между голосовыми связками и тем, что человек слышит. Эта координация в определенном возрасте должна развиваться, от 4-х до 6 лет. Мы набираем малышей с 4 – 5-ти, иногда с шести лет. Успеваем. Два года они поют – унисона еще нет. Полгода еще с ними репетируют, чтобы получить унисон. К первому классу они уже поют, а ко второму-третьему – имеют акустический романсовый стиль. А в 10 лет они приходят в концертный коллектив и исполняют уже очень сложные вещи».
«Заводит, вдохновляет, главным образом то, чтобы за кратчайший срок сделать то, что другой не может! Они в 10 еще не могут петь профессионально – не владеют длинным дыханием, интонированием, вниманием, правильным произношением, технологическими приемами … А в 12… голос уже заканчивается. Два года у меня есть! И за это время они должны успеть спеть литургию, Magnificat Баха и другие вершины хорового искусства.»
«Выпускники за 30 лет? Вспоминают, и не бросают. Два года назад, перед 30-летием, выпускники нашей школы, дядьки сорокалетние, пришли и говорят: «Владимир Митрофанович, мы петь хотим». «Давайте», – отвечаю. Дал им ноты. 10 – 12 репетиций, без сопровождения, трех, четырех голосье… Они каак грянули в органном зале – зал лег! Такого мужского хора в Челябинске не было. Феноменально».
«Но счастье не только в этой музыке, а счастье во всем воспитательном процессе. Мы ведь до конца 90-х объехали почти всю Россию!.. Последняя поездка была в 97 м. А в 98 м я уже не смог поехать с мальчиками в Австрию».
«Нам надо выступать! Нас приглашают без остановки. Вена, Будапешт…Чехия, Болгария – там хорошие фестивали, отношение хорошее. Бельгия, Италия, Франция, Испания… Мне интересно дать два сольных концерта, наладить связи с Германией, Францией – там любят русское хоровое искусство. Вон, хоры центральных областей, Питерские ездят туда каждый год, одну- две поездки. Раз в четыре года мы ездим на фестиваль хоровых коллективов мальчиков в Дубну. Последний раз – весной прошедшего года. И Артек нас приглашает лет 10 кряду. Любым составом…
Говорят: «Приезжайте пять мальчиков или взрослый состав. Мне неинтересно! Мне интересно петь полным составом, полным объемным диапазоном голосов – от высоких до низких. Мне не интересно просто прокатиться. Да, я – бескомпромиссный человек! Поймите, это же искусство! Как отрезать часть музыки? Как переложить четыре голоса на два, если в оригинале – четыре? Мелодия же бедной будет!»
«На концерты перестали ходить даже педагоги училищ. Разве близкие да друзья слушают. Простая публика довольствуется электронной склейкой, тем, что предлагают на дисках. А живое пение не бывает без нюансов! Живой голос с электронным не сравнить! Все равно что живая женщина и кукла…»
Пение, между прочим, вырабатывает характер! Появляется общительность, мои мальчики более свободны, более уверенны, в школе они лидеры!»
«Наши выпускники учились в Питере, и сейчас учатся в Гнесинкке, в Московской консерватории… Но это редкость. А в целом – это культура! Культура пения, поведения, общения, культура понимания, уважения к другому. Культура слушания – они умеют слышать себя, музыку, учителя и друг друга. Они умеют слышать вибрации жизни! И еще и воспроизводить все богатство голоса…»
