Впервые я услышал фразу «Умная женщина как говорящая лошадь: интересно, но непонятно – зачем?» ещё сопливым второкурсником от старшего товарища, тощего очкарика с сальными волосами и тяжёлым запахом изо рта.
Впрочем, тогда я ещё не замечал, что каламбуры гораздо больше говорят о личности человека, их произносящего, чем о том, о чём, собственно, они должны говорить. Поэтому, сражённый ловкостью этого афоризма, решительно бросился в погоню за пивом и дешёвым сексом, стремясь поразить своей шовинистической мудростью товарищей по университету.
С тех пор эта фраза долгое время висела надо мною, как некое облачко из комиксов. Думаю, что люди, склонные к экстрасенсорному восприятию мира, кликушеству и прославлению странных культов, даже смогли бы увидеть, как оно выползает у меня из головы и некоторое время маячит в пространстве.
К стыду своему, я довольно долго думал, что дуры – это прекрасно. Девушки с мозгами Барби, с внутренним миром улитки и эмоциональными масштабами урагана «Катрина» заполонили мою жизнь и я никак этому не противился. Наоборот. Ведь дура – это в каком-то роде практично. Все сценарные ходы романа с дурой известны, а те вариации, которые могут возникнуть, столь незначительны, что вполне удерживаются в рамках канона. Например, дура может быть блондинкой или брюнеткой, смуглой или белокожей, но эти детали никак не влияют на рефлекторное потряхивание головой при звуках её любимого рингтона. Дура – это очаг стабильности в непростой русской жизни. Вокруг фигачат дефолты, премьер и президент что-то снова мочат в сортирах, телевидение полностью зъихало с глузду, но в этой страшной мешанине высится непоколебимая скала. Дура. Великая и прекрасная. Иногда мне кажется, что архетип Всемирной Дуры ничуть не менее значим, чем архетип Вселенской Матери.
Как бы не издевались парламентарии над стариками и неимущими, как бы не изголялись школьники над учителями, а учителя над школьниками, какие бы ужасы не описывал своим пулемётным речитативом Андрей Малахов, ты знаешь одно – всё будет о’кей, пока вечером тебя ждёт тёплая дура с реакциями робота. Ты достаёшь бутылку мартини и слышишь «Уау! Мартини! Кру-у-уто!». И всё. Мир вернулся на свои рельсы. Призраки закошмаренных бизнесменов и невинно посаженных борцов за народное счастье сразу улетучиваются. Мартини, душ, кровать, презерватив, сладкий сон. Никаких неожиданностей, никаких омоновцев в окнах или бомбардировщиков в небе. Рядом дура, а значит, всё в порядке.
Правда, упаси тебя бог принести вместо палёного мартини какого-нибудь другого вермута, пусть даже и выше классом. Этим ты подвергаешь стабильный мир дуры травмирующему испытанию. В её розовую раковину внезапно заглядывают дикие орды. Это пугает. «Что-что? Чинзано? Что это за фигня, милый?!». Ведь от чинзано один шаг до римминга! Сегодня чинзано, а завтра ты забудешь надеть презерватив! А послезавтра скажешь, что песня «Я буду навсегда твоей малышкой» очень хорошо рифмуется с «кастрюльной крышкой»! И всё. Привет. Приплыли. Конец вселенной.
Тут-то и таится великая ловушка мироздания. Мартини надоедает. И дура, вчера такая прекрасная со своим голым животиком и серьгой в пупке, начинает вызывать чувство томления в жевательных мышцах. Ты с некоторым устращающим предчувствием отматываешь назад последние несколько лет и обнаруживаешь, что тебя окружал добровольный «день сурка». Невинное «Милый, я хочу сделать татуировку. Но только что-нибудь оригинальное, например, бабочку или иероглиф» вдруг вызывает странную реакцию: ты как бы со стороны слышишь свой голос, исторгающий невероятный поток мата. И самое страшное, что тебе от этого хорошо. Конечно, дальше снова будет мартини-душ-презерватив-сладкий сон. Но…
К утру ты с невыносимым стыдом понимаешь, что проникнуть в глубину женского характера дуры дальше, чем на жалкие сантиметры, отмерянные тебе природой (сдохни, скотина Рон Джереми со своим «четвертаком»!) тебе не удастся, сколько ни пыхти. Потому что никаких глубин там нет. Она же дура. И только тогда ты вспоминаешь, что сравнение умной женщины с лошадью тебе впервые преподнёс обсыпанный перхотью ботаник, который знает о женщинах только то, что прочёл в википедии. И, наконец, понимаешь – «зачем».
