Хуже всего мы знаем самых близких своих людей. Возможно, кому-то эта мысль покажется парадоксальной. Но ведь зачастую так оно и есть. Однажды, совершенно случайно, я задумалась над тем, насколько хорошо я знакома… со своей мамой. Вроде бы, видимся почти каждый день, разговариваем о каких-то текущих делах… Вот, пожалуй, и все. Даже как-то не по себе стало.
Неужели за годы, проведенные вместе, присутствие родного человека рядом может постепенно стать данностью, привычной деталью быта? При всем при том, что прекрасно понимаешь, что именно мама – и никто другой, – в любой ситуации безотказно придет тебе на помощь, выслушает, примет тебя со всеми твоими заморочками. Хоть тебе десять лет, хоть двадцать, хоть перевалило за сорок… Но ведь и эту бескорыстную заботу тоже воспринимаешь как нечто само собой разумеющееся. И совершенно не видишь за всем этим человека, который думает о чем-то своем, переживает, беспокоится, помнит свое прошлое, в котором и тебя когда-то еще не было.
Когда начинаешь понимать это, то сразу налетают десятки вопросов. «А какая у тебя была собака?», «Кем ты мечтала стать в детстве?», «Какие у тебя дома были книги?», «А как ты решилась в таком возрасте совсем одна поехать в Москву?», «Кто эти смеющиеся парни и девчонки рядом с тобой на старой фотографии?»… А раз появились вопросы, то захотелось получить на них ответы. Проще говоря, заново познакомиться с мамой.
Семья
Моя мама, Антонина Федоровна Кожевникова (тогда еще просто Тоня), родилась в большой карабашской семье Дементьевых – металлургов и золотарей. Жили они в своем доме в Шанхае, – так жители Карабаша называют район из трех улиц, расположенных у подножья Золотой горы. Местный пейзаж – безлесый горный хребет, глубокие песчаные овраги, в которых таятся теперь уже заброшенные золотые шахты, ровные ряды изб с тополями почти в каждом палисаднике.
Дед, мамин отец, Федор Иванович, работал на заводе механиком. Про него говорили, что он мог с завязанными глазами мотор у любой заводской техники перебрать и починить. Поэтому в доме Дементьевых стоял единственный в улице телефон: мастера в любое время могли вызвать в цех. Бабушка, Галина Андреевна, с восемнадцати лет водила на заводе электровоз. А когда выпадал редкий свободный денек, то звала мужа в клуб на танцы. И платья нарядные сама себе шила. Прадед Иван Федорович возглавлял артель старателей-золотодобытчиков. Прабабушка, Ефросинья Ивановна, водилась с детьми и вела хозяйство, в котором были и корова, и козы, и куры. Только по церковным праздникам оставляла дом и отправлялась пешком за тридцать километров в церковь села Губернское, откуда была родом.
В доме Дементьевых самым страшным пороком считали жадность. А если уж случался праздник – свадьба или рождение ребенка, – то гуляли неделю и созывали и родню, и соседей. И угощений не жалели: могли и лошадей пряниками накормить. Конечно, бывали в семье и разлады, но решалось все миром.
Чудесное увлечение
С ранних лет мама оказалась в «мужском» обществе. И во всем ей хотелось угнаться за братьями. Поначалу, когда была еще совсем маленькой, «хвостиком» бегала за старшими ребятами. Годами позже гоняла по улице на мотоцикле, заставляя охать окрестных старушек. Но могла и часами сидеть с книгами, самой любимой из которых была «Волшебник Изумрудного города». Появились и серьезные увлечения. Одним из них – сохранившимся на всю жизнь, – стала фотография.
Собственное фотооборудование было у среднего брата Сергея. Печатал снимки он по ночам, чтобы не засветить пленку. В комнате горела только красная лампа. Девочка с большим интересом наблюдала за колдовским действом: на ее глазах на фотобумаге, погруженной в химический раствор, проступали лица людей, пейзажи… Так хотелось попробовать проявить снимок самой! И однажды, когда брат ненадолго отлучился, взялась за дело сама. Разумеется, не подозревая ни о каких теоретических премудростях. Все делала на глазок, а вышло лучше, чем у брата, точно следующего инструкциям и старательно засекавшего время.
Так в карабашской средней школе № 2 появился свой юный фотограф. Снимки с мероприятий и дружеских встреч мама раздавала охапками – дома сохранилась лишь малая часть. Выпускала школьную стенгазету. Научилась рисовать и писать статьи. После школы чуть не стала художником-оформителем на заводе, но судьба распорядилась иначе.
С папой, Сергеем Михайловичем, мама познакомилась в комсомоле. Она была первым секретарем горкома комсомола, а папу – молодого металлурга с производства – назначили вторым. Тут, как говорится, встретились две половинки. Энергичная, заводная, скорая на выдумку мама идеально сошлась со спокойным, рассудительным и твердым в своих поступках отцом.
Отгуляли веселую комсомольскую свадьбу. Появился и свой первый угол – комната в квартире с подселением. Только вот впереди молодую семью ожидало суровое испытание. Первенца – дочку – карабашские врачи не спасли. Маме сказали, что детей у нее не будет. Но она для себя решила по-другому. И вера в чудо помогла. Два года спустя мне суждено было появиться на свет.
Мама, не раздумывая, оставила комсомольскую карьеру, чтобы самой воспитывать меня. Стала работать в городской газете, а потом учителем истории в школе, – чтобы только больше времени посвятить своему ребенку. Иногда брала меня с собой в школу, и я сидела вместе со старшеклассниками и буквально с открытым ртом слушала мамин урок. У нее всегда получалось рассказывать об исторических событиях так захватывающе, будто она была их непосредственным свидетелем, а о людях – словно была с ними хорошо знакома. Надо ли говорить о том, что в классе всегда стояла внимательная тишина? О том, чтобы отдать меня в детский сад, в доме и речи не шло. Когда родители уходили на работу, со мной оставалась бабушка, мамина мама.
Лучший подарок от мамы
Мама подарила мне не только жизнь. В те годы, когда в нашем городе по полгода не получали зарплату, она, тогда простой педагог, старалась дать мне все самое лучшее. В сентябре мы всей семьей ехали на природу встречать осень, зимой строили снежную крепость, весной высаживали в саду деревья, летом отправлялись в санаторий… Когда еще все девочки в моем классе ходили в советской школьной форме, мама заказала мне красивый деловой костюмчик. И первая Барби во дворе тоже появилась у меня. И, конечно же, она покупала мне множество красочных книг, которые я с удовольствием читала. В доме появилось и «экзотическое животное» – морская свинка Чиппи, – про которую мама рассказывала, что та приплыла к нам из далекой Австралии….
Все эти мелочи создавали ощущение чуда, волшебства. Но и они оказались для меня не самым главным по прошествии лет. Мама научила меня быть сильной. Что бы с ней ни происходило в жизни, – а бывало всякое, – она каждый раз не только находила в себе силы встать на ноги, но и помочь тем, кто находился рядом с ней. Мама научила меня любить людей. Даже тех, которые осознанно причиняют мне боль. Благодаря ей я поняла, насколько они глупы и несчастны. Мама научила меня ценить родной город. И с тех пор там, где другие видят сегодня только упадок, я нахожу прекрасные уголки, где можно здорово погулять с друзьями из Челябинска.
Но, пожалуй, важнее всего для меня то, что мы доказали себе, что мама и дочь могут быть подругами и коллегами. Мы уже несколько лет работаем вместе, занимаемся одними теми же делами, и я уже не представляю, что могло быть как-то по-другому. Я рада, что в наших отношениях нет ни малейшей предвзятости. И я могу запросто поговорить с мамой о «молодежных» проблемах, и она может обратиться ко мне за советом. Можно сказать, что проблемы отцов и детей, усердно навязываемой со школьных лет литературой, для нас не существует. Но путь к доверию и пониманию сложен, здесь не стоит обольщаться. Но и награда высока: ты по-настоящему узнаешь своего родного человека, а он – тебя. И это остается в ваших сердцах навсегда.
