Как определить, осознать и понять, что такое прошлое, будущее, настоящее? Вот только что я задала себе этот вопрос, и где он оказался? Уже в прошлом? А где ответ на него? В будущем? А где же тогда настоящее? Почему, упорно двигаясь в будущее, мы тут же оказываемся в прошлом?
… На берегу Миасса – множество людей. Они собрались здесь еще засветло, чтобы увидеть своими глазами огни предстоящего салюта в честь очередного дня рождения города. Девушка в узеньких джинсах и тоненькой курточке зябко поводит плечами – прохладно, рослый парень обнял ее за плечи, и они вместе смотрят на темнеющее небо. Сейчас будет праздник! Грохот! Свет! В глазах молодых людей скачут, отражаясь, разноцветные огни фейерверка.
…Теплый тихий вечер. Вдоль Миасса потихоньку начинает растекаться туман. На яркой зелени сада-острова пока еще четко видны силуэты людей, ожидающих праздника. Сегодня городские власти обещали нечто небывалое. Девушка в светлом кремовом платье стоит, не шевелясь, устремив взгляд на мост. Ее сердечко бьется быстро и радостно от предчувствия чего-то необыкновенного и чудесного. Может быть, это обещанный праздничный фейерверк, а, может быть, давно ожидаемое ею объяснение с поручиком Инсарского полка, который стоит сейчас рядом с нею и тоже вглядывается в реку… Вот! Дождались! Под звуки духового оркестра из-под моста выплывает огромный деревянный лебедь. Он медленно двигается по канату, натянутому между мостом и садом-островом. Еще одно мгновение, и из этой чудесной птицы вырывается столп огней и дыма. Восторженные крики, аплодисменты. Огни фейерверка с шипением опускаются в темную воду Миасса…
Еще совсем недавно, два-три десятилетия назад существовало мнение, будто в дореволюционном Челябинске не было ничего интересного, и что Челяба – это вообще захолустная яма. Такой уничижительный тон не позволял нашему городу встать вровень с другими городами, имеющими «более богатую» историю. Но все эти скоропалительные заявления никоим образом не соответствовали действительности.
В последнее время мы узнали о городе гораздо больше, чем в течение нескольких предыдущих десятилетий. Будто кто-то зажег яркую свечу над запылившейся от времени, не прочитанной потомками книгой с названием «История Челябинска». Имя одного из открывателей истории местного значения Владимир Боже. Замечательный историк, энтузиаст, умный и интеллигентный человек.
«История местного значения»… Предвижу, как возмутится Владимир Стейгонович этой формулировке и скажет примерно следующее:
– Почему-то принято считать, что мало имен людей общероссийского звучания было связано с Челябинском. Работая с документами, я однажды обнаружил упоминание об Евгение Францевиче Шмурло и земском деятеле Николае Николаевиче Кудрине. Кудрин был мне хорошо известен, материалы о нем я даже публиковал однажды, а вот имя Евгения Францевича меня очень заинтересовало. Оказалось, что он родился в Челябинске в 1853-м году, учился в Санкт-Петербургском университете, и впоследствии стал известным российским историком. Например, он занимал выборную должность ученого корреспондента в Риме при историко-философском отделении Императорской Академии наук, был почетным доктором Падуанского университета. А после революции Евгений Францевич оказался в эмиграции.
Мне удалось заинтересовать этой неординарной личностью своего сына, он обнаружил еще массу неизвестной доселе информации и даже защитил кандидатскую диссертацию на эту тему.
…Интересно, к кому пойдет сегодня на именины князь Мещерский? Никто, конечно, не знал толком князь он или нет, но так его привыкли называть хотя бы потому,что он неизвестно за что был сослан из столицы в Челябинск и умел завывающим многозначительным голосом читать какие-то непонятные стихи:
Как из степи из Моздовской
Вышел леший Степовой…
Сумасшедший поп Высоцкий,
Окропи его водой?
Дамы слушали, пытаясь вникнуть в суть этих строк, и, на всякий случай, подобострастно аплодировали. Все знали, что он не имеет никакого дохода, и только Бог ведал, где Мещерский живет. Чтобы не пропасть и жить припеваючи, он составил «Календарь именинников, или 2500 бесплатных обедов». Отпечатал, разослал по нужным адресам и, сверяясь по календарю, каждый день являлся к кому-то из челябинцев на именины. Не забывал Мещерский и о подарках: кому-то приносил большую рюмку, кому-то пряник, а кому-то ночную вазу. Его принимали, приглашали…А как не принять, не пригласить такую колоритную фигуру!?
– А если взять известное челябинское семейство Жуковских?! – рассказывает Владимир Боже. – В конце 18 века в Челябинск приезжают два лекаря – Андриевский и Василий Григорьевич Жуковский. Они были призваны бороться с сибирской язвой, которая в ту пору зверствовала на Южном Урале. Андриевский решил привить себе эту болезнь, чтобы как следует изучить ее механизм, а Жуковский следил за течением болезни и выхаживал своего коллегу. Этот факт был описан в медицинской литературе, и именно тогда за сибирской язвой был официально закреплен статус инфекционного заболевания.
Андриевский вскоре уехал из Челябинска, а вот Василию Григорьевичу наш город очень понравился, хотя у него были и другие, более заманчивые предложения. Собственно говоря, все семейство Жуковских было совершенно замечательным. Мало того, что на протяжении многих лет Василий Григорьевич был практически единственным челябинским врачом, еще у него была совершенно уникальная семья. Два его сына стали российскими сенаторами, один из них был гражданским губернатором Санкт-Петербурга, второй – наказным атаманом Оренбургского казачьего войска. А третий сын, Иван Васильевич, написал один из первых трудов по истории Оренбургского края.
Неординарными личностями оказались и внуки Василия Жуковского, один из них стал крупным революционером и даже выступал с речью на могиле известного анархиста Бакунина. Другой был юристом и отличился своей принципиальностью: на судебном процессе Веры Засулич ему предложили выступать обвинителем, но он отказался от этой роли.
…А городская Дума прежде? О, тут бы сам бессмертный Гоголь пришел в восхищенье, ибо слишком пахло «Русью!» Тогда Дума все почти время молчала. Молчала как убитая, и все городские вопросы решались одним почтенным гласным, который, если кто-то возвышал голос, поднимал кверху палец и дирижировал:
– Т-с-с!
И тогда опять всё смолкало. И все почтительно склоняли главы своя.
Неизвестный автор под псевдонимом Серый так язвительно писал в газете «Голос Приуралья» о жизни Челябинска.
– Я пытаюсь доказать, – говорит Владимир Боже, – что Челябинск не был захолустьем, скучной и отсталой периферией! Можно вспомнить совершенно уникального человека – Ипполита Михайловича Крашенникова, который в начале 20-го века мыслил в унисон с великим ученым Вернадским и формулировал идеи ноосферы. Здесь, в Челябинске, он пытался создать музей, подтверждающий эти идеи.
Он пытался доказать связь живой и неживой природы: продемонстрировать геологические пласты, воздействующие на растительное сообщество, в котором, в свою очередь, появляется специфический животный мир. Тогда, в 1913-м году, эти мысли, сформулированные в Челябинске, были очень прогрессивными, на самом пике науки.
В конце 90-годов позапрошлого века через Челябинск была проложена железнодорожная магистраль, и город стал настоящими воротами в Сибирь. В законодательстве России были приняты специальные законы, касающиеся так называемого Челябинского тарифного перелома. В чем их суть? По дороге из Сибири на Запад налог на хлеб исчислялся из расчета с одного пуда за версту. И чем дальше человек вез хлеб, тем меньше ему приходилось платить налогов. Благое намерение стимулировать перевозку зерна обернулось неожиданной проблемой. Дешевый сибирский хлеб грозил подорвать производителей зерна из центральной России. Тогда и решено было ввести челябинский тарифный перелом. Наш город стал отправной точкой для нового налогового отсчета в пути хлеба в центральную Россию. Сюда стали приезжать перекупщики зерна, причем, даже иностранные, чтобы переправлять недорогой сибирский хлеб в Европу. Стук колес железнодорожных вагонов взбудоражил жизнь патриархального уездного городка.
Ах, какие страсти кипели в Челябинском городском сообществе на переломе веков! Началась перестройка. Купцы старой закалки неохотно уступали место новым, более расторопным предпринимателям, которые буквально подметки рвали на новом поприще, связанном с появлением в Челябинске железной дороги.
«Но вот провели дорогу. Как ураган, налетели «чужие». «Селяба» превратилась в Челябинск. Перешло управление дороги, и все закрутилось, как в вальсе. Новое поколение строило, торговало, деньги полились в город рекой, а людистарого уклада сопротивлялись, болезненно перенося падение прежних устоев. Чеховский «Вишневый сад» вырос, а затем рухнул и на челябинской земле.
Появился и клуб общественного собрания, который располагался в здании нынешнего геологического музея, там проходили все главные городские мероприятия: балы, танцевальные вечера, самодеятельные спектакли. Потом городское собрание решило устроить летний городской сад (там, где сейчас находится один из факультетов Агроинженерного университета).
…1911 год. Появление самолета в Челябинске вызвало у горожан небывалый ажиотаж. Никто толком не знал, что это такое. Объявлено было, что поднимет в воздух летательный аппарат некто Григорошвили, член Московского императорского аэроклуба. Все это было очень загадочно и будоражило воображение. Первоначально новое чудо техники должен был продемонстрировать челябинским обывателям другой пилот – Кузнецов, но его аппарат сломался. А машину Григорошвили довезли до Челябинска в целости и сохранности. Просторное поле за городом (в районе нынешнего Дворца культуры железнодорожников) было заполнено народом.
Правда, челябинцев упрекнули в… жадности, стремлении получить удовольствие на дармовщинку. Корреспондент местной газеты заметил, что заборы и крыши домов вокруг «летного» поля были усыпаны людьми, которые не захотели покупать билеты, хотя они были совсем недорогие.
Что такое прошлое? Скорее всего, оно никуда не ушло, и находится всегда рядом. Может быть, оно сравнимо с виртуальным пространством? Где-то вокруг нас витает невидимый, неосязаемый океан электронной информации. Но если захочешь, стоит только «кликнуть» мышкой, и одна выбранная вами капелька послушно материализуется. Может быть, так и с прошлым? Надо только захотеть и кликнуть его. Ведь мы с ним одной крови.
