+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

— В 19 лет я остался без обеих ног. Причём, — он выдвигается из-за стола и стучит ребрами ладоней по ногам много выше колен, отчего возникает глухой пластмассовый звук, —  у меня вот так. В моём положении редко кто ходит, а если ходит, то с двумя костылями…

Сейчас генеральному директору фирмы «Аконт», кандидату технических наук Ильязу Зинурову 66. Он говорит о той страшной истории, что изменила его судьбу, без тени мрачного кокетства. Слишком спокойно, и за этим спокойствием видятся не только годы, а настоящая твёрдость, какая бывает у живых людей, но никогда — у киношных героев.

В советское время о нём писали часто. Больше всего заводская многотиражка «Челябинский металлург» и далее по списку – «Челябинский рабочий», «Советская Россия», «Комсомольская правда». Сама Людмила Татьяничева сделала о нём очерк для «Правды», а местное телевидение сняло документальный фильм. Зинуров был идеальным героем для рубрики «Советский характер»: пережил настоящую трагедию, в прямом смысле встал на ноги и научился заново ходить, много учился и принёс пользы на миллионы рублей, наверное, не только родному ЧМК, но и всей металлургической отрасли огромной страны – СССР. Однако, самое интересное, что Ильяз Юнусович и в новой жизни остался героем. Созданная им в самые сложные перестроечные годы фирма «Аконт» позволила не только сохранить уникальные конструкторские головы. Сегодня она по-взрослому конкурирует с мировыми лидерами в своей теме. И именно теперь, когда многие люди ощущают растерянность, пример этого человека, возможно,  ещё более актуален…

Уходя в ночь

Был конец 1939 года, когда простой татарский крестьянин Юнус Зинуров запряг лошадок, погрузил семью и нехитрый скарб в телегу и ушёл из своей деревни. У него было три коровы и две лошади. Кто-то из колхозных активистов посчитал, что это сущее кулачество и написал донос. Со дня на день ждали «гостей». То, что в семье в ту пору было пятеро детей, для комиссаров, разумеется, не имело значения. Он сделал всё быстро, и однажды зимней ночью просто исчез из деревни, растворился в синей морозной мгле. Ильяз Юнусович даже помнит ту холодную темень и равнодушно падающий снег… 

Его отец был человеком обстоятельным и точно знал, куда нужно ехать. Люди рассказывали, что где-то на Алтае есть хорошая земля и сохранилась относительная вольность. Дорога из Чистопольского района Татарии до благословенного Алтая заняла несколько месяцев, потом ещё какое-то время обживались на пустом месте. Но следующий год случился неурожайным. Снова пришлось спасаться.

Так семья Зинуровых оказалась на железнодорожном перегоне Магнитогорск – Караганда. Крестьянин-отец влился-таки в новую жизнь, став путевым рабочим. Это место – 29-й километр от Карталов – Ильяз Юнусович считает родным. Здесь прошло детство, в крепкой путейской казарме. «Нет, это не барак, – уточняет Зинуров. – Барак – это что-то временное, а там стоял большой дом, почти метровые стены из бутового камня». 

У их большой семьи было целых две комнаты, а ещё собственное хозяйство. Отец работал на дороге, а мать с детьми занимались огородом. Из тех лет Ильязу Юнусовичу вспоминается рыбалка, главное развлечение мальчишек. Ловили не на удочку, а на конский волос – делали петлю и, если ты достаточно ловок, то щука твоя. Иной раз, высматривая в мелкой воде рыбу, ребята уходили вниз по течению на десяток километров…

Когда подошло время, отец сказал Ильязу: «Пора, сынок, к людям, в большие города». А самый большой город – тот, где стоит самый большой завод – знаменитая Магнитка. Первый соцгород и чудо индустриализации, место приложения героических усилий многих тысяч людей со всей страны. Когда я сейчас думаю о верности Зинурова металлургии, мне непросто его понять. Ведь, в конце концов, именно на металлургическом заводе случилось самое страшное в его жизни. С другой стороны, в те времена для паренька с железнодорожного перегона металлургический завод – почти центр мира. Именно здесь, у расплавленного металла непременно должно происходить какое-то важное таинство… 

Вкус расплавленного металла

По окончании техникума Зинурова распределили на Челябинский металлургический завод. Около полугода он был разливщиком. Толкового парня быстро заметили и вскоре назначили мастером огнеупорных работ. Ильязу – всего 18, на новой должности две недели. Но, несмотря на всё это, он вполне убедительный мастер для тёртых мужиков-сталеваров. Добросовестно вникает в суть работы и знает мартен на ощупь. Сейчас Ильяз Юнусович не без гордости говорит: «Мне знаком вкус расплавленного металла». Когда горящая струя хлещет из ковша, брызги разлетаются вокруг. «Ничего страшного, – улыбается Зинуров, – отплевываешься, они мелкие. А на вкус – с кислинкой»…

Новогоднюю ночь они с товарищем проводят в мечтательных беседах о будущем в комнате общежития. А спустя несколько дней случилась беда. Перед выпуском плавки на съёмной площадке устанавливали сталевыпускной желоб. Эта площадка весом в полторы тонны устанавливалась на высоте шести метров, упираясь краями на стационарные конструкции. Потом выяснилось, что площадка несколькими сантиметрами короче, чем нужно, и едва касалась одного из краев. Молодой мастер, стоя на ней, скомандовал «майна». На площадку опустился желоб, и в тот же момент вся конструкция вместе с человеком рухнула вниз с высоты второго этажа. Сначала упал Зинуров. А потом он видел, как железобетонная плита летит на него…

«Ушибло ноги»

Ещё бы несколько сантиметров, и полуторатонная площадка раздавила бы человека, как домашний тапок – таракана. Но упала она на ноги. «Я на какое-то мгновение, видимо, потерял сознание. Открыл глаза, и увидел прямо перед собой эту площадку. Даже  попытался её сдвинуть, – вспоминает Ильяз Юнусович. – И самое страшное: мне показалось, что я совсем один»…

А со всех сторон уже бежали люди. Пока готовили кран, чтобы поднять площадку с ног, сознание вернулось к Зинурову. Он даже руководил действиями спасающих. Когда плиту, наконец, убрали, Ильяз увидел десятки устремлённых на него глаз. «Знаете, как это показывают в кино, – камера движется по лицам, и люди отводят взгляды. Вот так оно и было со мной. Кто-то выдохнул: «Страшно». Я приподнялся на локте, посмотрел, и мне самому стало не по себе. А это ведь мартеновский цех: грязь, шлак, скрапина и кровь – в общем, одно грязное месиво. Ну, думаю, всё. Как говорят, в одно мгновение промелькнула целая жизнь. Чего уж теперь, конец…»

Вызывая «скорую», молоденькая медсестра в здравпункте, не зная, как объяснить, сказала: «Ушибло ноги». Ну, раз только ушибло…  «Скорая» не приезжала до тех пор, пока не пришёл какой-то большой начальник и не рявкнул в трубку. Прибывшие врачи тоже слегка растерялись, потому что пострадавший был в ясной памяти. Зинуров помнит морозный вечерний воздух. Помнит все кочки на дороге в больницу. Потом операционный стол… Могучий организм пересилил наркоз раньше времени. Хирурги, завершая своё дело, переговаривались между собой. Лучше бы он их не слышал…

«А ведь ты сопьёшься»

Впрочем, осознание произошедшего будет длиться ещё долго. Как же так, он, ещё вчера спортсмен, красавец, теперь – беспомощный инвалид, несчастный обрубок. Надо забыть о рыбалке, о спортзале, о юношеских мечтах. 

От бездны горечи спасали люди. Вообще, Ильяза Зинурова многие любили за незлобивый нрав, открытость и смекалку. Он никогда не прятался за спины других людей, не увиливал от работы и был в прямом смысле слова примерным комсомольцем. Во всём его облике было что-то ребячье, и ему вполне соответствовало мягкое слово Илюша, как на русский манер называли Зинурова. Он и теперь удивительно обаятельный человек. Суровые годы испытаний и преодолений, испепелив его густую шевелюру, не погасили свет умных и озорных глаз…

Люди рядом с ним были всегда. И те два с половиной больничных месяца, и после выписки. Ему выделили благоустроенную двухкомнатную квартиру. Сюда переехали его родные – мама, две сестры и младший брат. Старший не вернулся с фронта, а отец к тому времени умер. Ещё два брата и одна сестра жили самостоятельно.

Ильяз Юнусович с благодарностью вспоминает тогдашнего директора ЧМЗ    Валериана Николаевича Колобова. 

– Мне казалось, директора все сверхзанятые, – говорит Зинуров. – Я не слышал о таком руководителе, который бы пришёл к молодому пострадавшему парню. А он пришёл, вместе со Славой Матросовым, секретарём комсомольской организации. «Я разговаривал с хирургами, они говорят, вы очень мужественно себя вели, вот и захотел увидеть вас», – сказал мне Колобов. Уж не знаю, насколько я там мужественно себе вёл… Потом директор прошёл на кухню, поговорил с матерью, посмотрел на ванную. Там у нас дровянная колонка была. А к тому времени появились уже газовые. Он, видно, такой втык дал, что утром, с перепугу, что ли, нам аж три колонки привезли. Мы говорим: да хватит уже. «Ничего не знаем, пусть у вас остаётся». А ведь Валериан Николаевич и хозяйственником хорошим был…

Зинуров, действительно, держался молодцом в больнице. Вот, например, во время перевязки. Бинты ведь намертво прилипают к ране. Врачи считают, что их лучше срывать. Рана при этом начинает кровоточить, зато и вся ерундистика выходит. Надо ли уточнять, что мучения пациент испытывает невероятные. Чтобы не стонать, Ильяз зажимал край простыни зубами и терпел, терпел. К концу перевязки он был весь мокрый от пота, но врачи не слышали от него ни звука…

Часто гости в их дом приходили с бутылкой. Вроде как развлечение, да и общение душевнее проходит. Однажды они с приятелем «посидели» особенно закадычно, и тот, приобняв Ильяза, сочувственно сказал: «А ведь ты сопьешься».

– Я тогда не придал значения его словам, – говорит Зинуров. – Но однажды выполз на кухню и увидел угол, весь заставленный бутылками. И сказал себе: «Всё!»… 

Это был своего рода сеанс самовнушения. И действительно, с тех пор его организм физически перестал воспринимать алкоголь… 

Упасть можно всегда

От дурных мыслей спасает большая цель. Когда рана немного затянулась, пришла пора думать, как жить дальше. В Москве есть Научно-исследовательский институт протезирования, и Зинуров сделал всё, чтобы оказаться там. Он решил во что бы то ни стало научиться ходить. 

– Я думал так: если не научусь, то домой не вернусь, – многозначительно добавляет Ильяз Юнусович. 

Даже хорошо сделанные протезы требуют привыкания, они натирают культи в кровь и в прямом смысле до боли чужды телу. Протезы – твои враги. Но их нужно если не полюбить, то принять как часть себя. 

Ходить учились в сквере при больнице. Иногда это походило на самоистязание. Несколько метров идёшь, потом падаешь. Встаёшь – падаешь. И так много раз. «Что не так сделал?» – пытается понять юноша. Снова несколько шагов – и опять падение. Ему товарищи говорят: «Илья, что-то погода сегодня неважная, может, пойдём?».  Нет, так нельзя, думает он. И снова непослушные протезы подводят, и земля бьет его наотмашь. Зинуров упрямствует: упасть можно всегда, всё дело в том, чтобы суметь подняться и идти дальше. 

– Где-то после десятого падения я понял, что на пределе, кончаюсь, – вспоминает Ильяз Юнусович. – Пошёл в корпус. Отделение на четвёртом этаже. Лукавый старик-лифтёр предупредительно открывает дверь кабины, подмигивает: «Давай, молодой человек, прокачу!» А как мне на лифте? Мне же нужно учиться ходить!

Дойдя до середины пролета, Ильяз снова падает и с грохотом катится вниз. Добрый старик помогает подняться и сесть в лифт. На четвёртом этаже пациенты смотрят телевизор. 

– Я краешком глаза вижу: «Весна на заречной улице». И показывают мартеновский цех… Кое-как доковылял до палаты, упал лицом в подушку. Не так много в жизни я плакал, но вот тут разрыдался… 

С тех пор прошло много времени. Ильяз Юнусович, став уже известным конструктором, часто ездил по заводам, много ходил по цехам. Его собеседники довольно быстро забывали, что перед ними человек, который когда-то не мог сделать и трёх шагов. И каждый тот шаг был поступком.

Не быть бедненьким

А ещё была мучительная жалость окружающих. Уже вернувшись в Челябинск, Ильяз не раз спиной чувствовал сочувствующие взгляды. После одного случая) он стал стараться выходить на улицу только вечером.

– Однажды на базаре женщина, глядя на меня, сказала: «Бедненький!». Я попытался отшутиться: мол, почему же, я наоборот, богатый, у меня и машина есть! (Мне выделили автомобиль с ручным управлением). Но я, конечно, понял, о чём она, – говорит Ильяз Юнусович. И добавляет через мгновение: – Мне не хотелось быть бедненьким.

Когда он уже учился на вечернем в ЧПИ, в автобусе с ним заговорила какая-то женщина: «Здравствуй, Илюша». 

– Ко мне многие так обращались. Я говорю: «Здравствуйте». «Не узнаёшь?» «Напомните!» И она по-простому, по рабоче-крестьянски: «А помнишь, яду просил? Забыл? Ну что же, я очень рада, значит, всё у тебя хорошо». Потом выяснилось: она работала подсобницей в бригаде каменщиков, в тот злополучный день была рядом…

Институт возник сначала как следующий шаг прочь от той жуткой трагедии. Когда Зинуров выбирал, чем заниматься дальше, ему в комитете комсомола посоветовали исторический или юридический факультет. Ну, что это за профессии! Поступая на вечернее отделение металлургического факультета ЧПИ, он идёт в проектный отдел завода и просит дать ему рабочее место и тему для исследования. Ильяз не долго проработал на мартене, но уже появились мысли, как сделать его работу более разумной. Неспециалисту они вряд ли будут понятны. Но и для новых коллег рацпредложения Зинурова казались неочевидными. Вот он делится своими соображениями, а нельзя ли вот так? Ему в ответ вроде бы логичное: «Значит, нельзя. Ты что думаешь, до тебя не догадались бы?» Потом была сессия в институте, а когда студент вернулся в отдел, коллега ему весело говорит: «Твою идею разрабатываю!» Оказывается, пока он сдавал экзамены, из цеха поступило похожее предложение…

С той поры у Ильяза Зинурова накопилось десятки изобретений. Это сэкономленные для государства колоссальные деньги, перевыполненные планы и, возможно, чьи-то сохранённые силы и здоровье. Интересно, что все 20 лет, которые Зинуров проработал в отделе, он ни разу не получил там зарплату! Жил на свою пенсию. Кстати, слово это он не любит, всегда уточняет: «Мне платили среднюю зарплату квалифицированного рабочего».

Как справиться с «Аконтом»?

«Слушай, Илья, посмотри на домну – это же красавица! Ну согласись! В ней всё совершенно, всё-всё буквально! Она ещё долго будет жить. А мартен, Илья, извини, – урод, он много не проживёт». 

Главный конструктор доменного и сталеплавильного производств на ЧМЗ Илья Исаакович Берман говорил это в ту пору, когда больше 90 процентов всей советской стали выплавляли в мартенах. И самые большие мартеновские печи – 900-тонные – были тоже у нас, в Магнитке. Но мир менялся, подтверждая одно интересное наблюдение инженеров: красивая конструкция обычно и технически целесообразнее. Значит, есть какой-то вселенский закон гармонии. И разгадать его, или, по крайней мере, приблизиться к разгадке может только творческий человек.

Именно таких людей собрала временная конструкторская лаборатория, созданная приказом министра в 1987 году. Ильяз Зинуров был назначен её главным конструктором. Стояла вполне конкретная цель – создание современной 100-тонной печи ДСП-100 на ЧМК. 

Коллектив начал работу в тот момент, когда перестройка стала напоминать выпущенного из бутылки джинна. Конечно, в стране нужно было многое менять, считает Зинуров, но как понять, когда целые отрасли, на которых держалась страна, оказались вмиг ненужными. А с ними и уникальные специалисты.

Но в Челябинске творческий костяк конструкторов был сохранён. Зинуров вместе со своими коллегами создал фирму «Аконт». Нет, они не стали торговать на рынке или делить акции предприятия. Занимались тем же, чем и до той поры – конструировали и усовершенствовали агрегаты для металлургических заводов, а иногда даже разрабатывали новые технологии. Всё, как раньше, с той лишь разницей, что не было теперь кого-то, кто прикроет, если не будет получаться. Зато если задача решена, то эффект от её реализации может быть колоссальный.

Вот пример. Зинуров и его специалисты модернизировали печь № 8 в ЭСПЦ-2 на ЧМК. Весь цех из шести печей производил 27-28 плавок. А после вмешательства конструкторов одна эта печь стала производить столько же, причём, число людей в цехе уменьшилось в два раза. Это был настоящий технологический рывок. 

Заказчик, как правило, ставит большие задачи. А уже дело Зинурова со товарищи найти способы их решения. Иногда работа «Аконта» напоминает клуб знатоков «Что? Где? Когда?». Особенно, в те моменты, когда поиск заходит в тупик. Тогда собираются все сотрудники и, невзирая на должности, вместе ломают голову над проблемой. Ильяз Юнусович убеждён, что поиск должен идти постоянно. По большому счёту, это главное условие существования «Аконта».

В своё время Зинуров выпустил уникальный атлас «Дуговые сталеплавильные печи», где систематизировал все имеющиеся на тот момент технологические и конструктивные элементы таких печей. Я не понимаю, почему он гордится этой работой. Зато её смысл хорошо осознают специалисты и технологические шпионы. Откуда бы они не приезжали – из Кореи, Болгарии или Германии – все умоляли Зинурова подарить или продать эту книгу. Я спросил у него, а не жаль было отдавать? 

– Мне и сейчас мои коллеги задают подобные вопросы, когда мы вместе с новыми агрегатами отдаём заказчикам и всю документацию, – хитро улыбается Зинуров. – Мол, мы сейчас передадим им все свои секреты, и в следующий раз они обойдутся без нас. Да, могут обойтись. Поэтому единственный наш шанс – двигаться дальше, вперёд и вперёд. И давать им знать это.

Россия сегодня – мощный рынок металлургии. И здесь работают многие уважаемые западные фирмы. Такие, как, например, немецкая «ФАИ Фукс» – мировой лидер в этой отрасли. Зинурова очень забавят сообщения о том, что в этой серьёзной фирме случаются совещания с одной темой в повестке: «Как нам справиться с “Аконтом”?».  При этом с основателем фирмы Герхардом Фуксом у Ильяза Юнусовича всегда были самые тёплые отношения. Несколько лет назад президент фирмы господин Вагинер приезжал на ЧМК и немцы просили Зинурова принять его. Тому очень хотелось посмотреть на своего главного конкурента. А Зинурову неудобно. Конструкторы «Аконта», как и много лет назад, работают в стареньких кабинетах проектного института, не дай бог гость в туалет захочет!..

Потребность творить

Здесь действительно нет ни евроремонта, ни секретарш. Зинуров максимально доступен для всех своих сотрудников. У них вообще интересные отношения – никого не нужно «строить» или  мотивировать в соответствии с модными управленческими теориями. Ильяз Юнусович полушутя говорит, что у него прокоммунистическое воспитание. Характером и строем мыслей он, талантливый конструктор, предприниматель и, наконец, просто думающий человек, напомнил мне Святослава Федорова. Идеи Федорова  – это возможный, но, увы, не реализованный вариант развития России. Наверное, в чём-то романтичный, но имеющий в основе своей веру в человека. И акцент Зинуров делает именно что на развитии страны, а не построении капитализма, борьбы против кого-то или за что-то. 

Оказалось, что Ильяз Юнусович, действительно, с интересом относится к опыту знаменитого врача-предпринимателя. 

– Что нужно, чтобы Россия воспряла, чтобы жизнь людей стала лучше? – рассуждает Зинуров. – Можно бесконечно делить. Можно постоянно «наводить порядок». Можно перераспределять собственность. Но гораздо важнее заниматься делом. Создавать центры, подобные федоровскому, где генерируются и реализуются идеи. Задача-то формулируется просто: мы должны производить больше продукции, и она должна быть лучшей и менее затратной.

Зинуров считает, что в обществе должна возобладать потребность творить. Она есть, убеждён он, поскольку эта потребность изначально существует в человеке и просто так исчезнуть не может, сколь бы неактуальной не казалась. «Творчество – это прорыв из обыденности» – одна из его любимых фраз. И ещё есть одно важное в его системе ценностей словечко. Ильяз Юнусович, заядлый книгочей, вспоминает рассказ Рея Бредбери. Астронавты прилетают на неизвестную планету и находят там жизнь, которая была на Земле миллионы лет назад. Тёплый благодатный климат, буйная растительность и – человекообразные обезьяны. Наука может воздействовать на них с тем, чтобы подстегнуть эволюцию. У биолога, проводившего эксперимент, спрашивают: какое новое качество появится у обезьян? Он отвечает одним словом: «неудовлетворённость»…

«Вот пусть сидит и слушает»

Я  постеснялся задавать Зинурову банальный вопрос о счастье. В этом деле он, скорее всего, не теоретик. Очевидно, счастье для него – в движении. Стремление идти вперёд, наверное, отпечаталось в его матрице в ту пору, когда он учился заново ходить. Потом переросло в жизненную философию. Идти вперёд, без оглядки, Ильязу Юнусовичу помогает чувство тыла. 

У него замечательная семья. Жена Флюра Бакировна – верный друг, незаменимый помощник и хранительница семейного тепла. Она долгое время проработала в школе учителем, и её ученики с благодарностью вспоминают не только уроки биологии, но, может быть, в большей степени – уроки человечности, порядочности и собственного достоинства. У Флюры Бакировны и Ильяза Юнусовича три теперь уже взрослые дочери, которыми можно лишь гордиться – Гюльнара, Мадина и Дания. Все они не просто красавицы и умницы, а ещё и личности. И есть четверо внуков. Когда все они собираются вместе и говорят хоть о повседневных пустяках, происходит что-то важное в атмосфере. Редкое чувство гармонии, где не нужны пафосные слова. Но иногда…

– Я так была в него влюблена! – на щеках Флюры Бакировны начинает играть румянец и, кажется, что она говорит отнюдь не о далёком прошлом. – Вот пусть он сидит и слушает! Потому что, может быть, другого такого момента не будет. Он – красная линия в моей жизни. 

Познакомились они у родственников Флюры. Она тут же влюбилась в этого статного, красивого парня с густыми вихрами и удивительно добрыми глазами. Его увечье девушка как будто и не заметила. А вот Ильяз, которому в ту пору было уже 30 лет, иллюзий не питал:

– Я не собирался жениться. Как тогда говорили: в 25 лет ума нет, и не будет, а в 30 – жены нет и не надо.

На самом деле Ильяз просто не хотел быть обузой юной девушке, о чём однажды честно признался ей. Флюра Бакировна, и сейчас красивая женщина, а тогда… У неё была масса достойных поклонников. Но она, как в сказке, видела одного-единственного.  И решила взять дело в свои руки: сама привела его в ЗАГС. У них есть смешная семейная легенда. Когда молодые пришли подавать заявление, выяснилось, что Ильяз не взял с собой паспорт. Вроде как до последнего оттягивал, хотел дать Флюре ещё несколько дней «одуматься». Она не растерялась: «Посиди, я сейчас сбегаю за твоим паспортом». Это было 36 лет тому назад

Take time

Флюра Бакировна говорит, что никогда не испытывала трудностей в семейной жизни. «Он у нас такой основательный», – смеётся она. Всегда собранный, волевой, Ильяз Юнусович стал образцовым мужем и отцом. Для своих дочерей – предмет гордости и почитания. Когда родители способны вызывать в детях чувство уважения, то, как правило, нет нужды в специальных воспитательных методиках. Лучшее воспитание – собственный пример, будь то чтение, спорт или вот даже мытьё посуды!

– Домашний труд всегда считался уделом женщин, – говорит Гюльнара. – Но в нашей семье обязанности распределялись на всех. Папа мог помыть посуду, причём, показательно идеально, как и всё, за что он брался. Нас не нужно было этому учить, достаточно было посмотреть, как это делает наш папа. Мне вот только не нравилось, как он заплетал косички. Очень уж слабо, они быстро расплетались. Я всегда этому удивлялась, ведь у него такие сильные руки!..

– Папа для меня – олицетворение надёжности, – говорит Мадина. – Он никогда не теряет чувства самообладания и в любой ситуации сохраняет спокойствие. Однажды мы поехали за грибами, и в лесу нас застал ливень. Дорогу размыло, машина застряла. Нам с Гулей было семь и девять лет соответственно. Я очень испугалась. Папа сказал, что наше «освобождение» зависит только от нашей собранности и выдержки. Достали вёдра, лопаты и стали таскать щебень и ветки. Мы медленно, но верно продвигались вперёд и были под конец с ног до головы вымазаны в грязи. Но выбрались-таки на дорогу. Мне сейчас иногда не хватает этого папиного экстрима…

– Мне необходима скорость – во всём, а папа как будто никуда не торопится, – говорит младшая дочь Ильяза Юнусовича Дания. – Вот иногда бывало, задашь ему вопрос, а он молчит несколько минут. Неужели забыл или не услышал? Меня это разве что не обижало в детстве! Но нет, он всё это время думает, а потом лишь ответит, зато уж – исчерпывающе. У англичан есть такое выражение «Take time» – не торопись, «семь раз отмерь». Наверное, секрет настоящего движения вперёд как раз здесь…

Это очень важное замечание. Сама возможность движения для Ильяза Юнусовича с известного момента стала иметь гораздо большую ценность, чем для других людей. Теперь каждый шаг должен был быть осмысленным, точным. Это правило незаметно стало универсальным. Беря книгу, он вчитывается в каждое слово. Если говорит, то вдумчиво, будто тут же взвешивает сказанное. В наших головах скопилось столько важных слов, превращённых в пустые звуки, что нужна какая-то встряска, чтобы вернуть им первоначальное значение. Или человек, который собственным примером сделает это. Читая жизнь Зинурова, вспоминаешь, что уважение– это далеко не всегда синоним угодливости и подобострастия. А успешность не означает власти над людьми. Ум нужен не для того, чтобы поймать богатство, а чтобы жить богатой духовной жизнью. Доброта и терпимость – не слабость и бесхарактерность. Порядочность – не парадное словечко из лексикона  политика. И сила – это отнюдь не мускулы, но качество характера…

Pin It on Pinterest

Share This