Прохладный и уравновешенный, элегантно одетый в натуральные материалы карельского пейзажа, что дороже всякого гламура, фильм Веры Глаголевой «Одна война» может огорчить только одним – навязчивостью чисел, с которыми авторы и совладать не могут, и отказаться от которых не решаются. Эти числа – 9.05.
Смех исключительно важен для человеческой жизни. Это интуитивно понимала даже Эллочка-людоедка, включившая в свой речевой набор, наряду с выражением экономического благополучия, («Поедем в таксо») и любви («Вы толстый и красивый парниша»), шутку «У вас вся спина белая».
Но, с другой стороны, кого из нас не посещало среди счастья взаимной близости воспоминание о первом, ужасающе-прекрасном мгновении своего одиночества перед распахнувшейся внезапно бездной любви. Быть может, ностальгия по этому ни с чем не сравнимому чувству, стремление вновь пережить его и становится причиной любовных измен.
С некоторых пор слово «провокация» получило в нашем языке ореол позитивных смыслов. Разумеется, мы исключаем случаи военно-политических провокаций, чреватых человеческими жертвами, и говорим лишь о подстрекательстве, имеющем целью склонить человека к неожиданным и нежелательным для него поступкам. Это предательское действие как-то незаметно приобрело ценность розыгрыша, умеренно дерзкого вызова, дразнящего соблазна, словом, всего, что поднимает уровень адреналина в крови, но по-настоящему не опасно.
Слово «мещанство» нынче не актуально. Не то, что полвека назад, когда им охотно клеймили любителей этажерок и фикусов. «Мещанство» выпало из нашего лексикона. Может быть, потому, что приобретательство сегодня уже не грех, а добродетель. Может быть, потому, что благодаря тотально городскому типу культуры да еще со стертыми, не выраженными границами между столицей и провинциальным населенным пунктом весь цивилизованный мир становится этаким глобальным «местечком», хайтековским захолустьем, и «мещанство» не имеет больше смысла по причине отсутствия альтернативного состояния духа.
Почему мы (мужчины, женщины, люди вообще) не желаем стареть? Вопрос некорректный и потому безответный. Или – кокетливый, а потому тоже безответный. Старость – это такой феномен, к которому бесполезно как-то относиться – с желанием, с негодованием, со страхом. Это все равно, что желать или бояться молочного зуба, который несмотря ни на какое наше отношение к нему, все равно бестрепетно и неотвратимо прорежется. Или – полового созревания, которое все равно наступит, хотим мы этого или нет.
