Мы можем управлять тем, что осознаём
-Как связана психосоматика с такой сложной темой? Многие считают, что психосоматика — это всего лишь какое-то самовнушение.
-Да, или же часто приходится слышать, что это просто фантазии. Однако в действительности уже доказано в результате различных исследований, что наш мозг — это некая энергобаза, которая способна запустить массу энергетических реакций во всём организме. Например, я скажу: «Представьте, что вы кусаете лимон», и у вас поневоле сведёт скулы. То есть запускается определённый процесс.
Мы живём в темпе, который можно сравнить с ситуацией, когда лань пасётся на лугу и вдруг замечает опасность. Мозг подаёт сигнал, и организм начинает работать в режиме SOS, выбрасывается адреналин, другие органические соединения. Организм готов к тому, чтобы действовать по трём стратегиям: первый — это замри, второй — беги, третий — нападай. В норме этот режим должен исчезнуть, когда опасность миновала. Но мы практически никогда не расслабляемся, постоянно живём на ресурсах выживания. А это не просто темп, это определённые биохимические процессы в организме. И в итоге здравствуйте аутоиммунные, онкологические заболевания!
-Это реакция на стресс?
-Не просто на стресс. Если говорить про онкологию, то её неслучайно называют «болезнью долгой печали». Речь идёт о внутреннем ощущении нереализованности в жизни. У человека накапливаются потребности, которые годами остаются нереализованными. Я была на конференции онкопсихологов России, и там предоставили данные научных исследований — составили портрет человека с наибольшим риском заболеть. И самый большой процент — это люди, для которых главные слова: «Я должен». Это хорошие мальчики и девочки, отличники, карьеристы. Для них привычно состояние, когда планка всё поднимается и поднимается, а человек её достичь не может.
-Те, кто относится ко всему с известной долей пренебрежения, более здоровые?
Абсолютно так. Я сама более двадцати лет занималась управлением персонала, преподавала в ЮУрГУ. Работала над темой профилактики профессионального выгорания и наткнулась на фразу: «Важно иметь степень здорового пофигизма в жизни». Это не о том, что давайте относиться ко всему халатно, а о том, что можно позволить себе быть неидеальным.
Также часто заболевают люди инфантильные — своего рода «диванные критики», которые считают, что от них ничего не зависит: мол, все вокруг виноваты, а я ни на что повлиять не могу! Но в итоге неудовлетворённость растёт, а внутрииммуная система начинает работать так, что свои же клетки она воспринимает как угрозу. А подсознание между тем шлёт сигналы. Ведь как устроено подсознание? Оно нам напоминает о незавершённых делах детства, которые уходят вглубь, но продолжают жить. Реакция может быть самая разная: уныние, агрессия, что-то ещё. Хорошо, если та же агрессия направлена по адресу, а если нет, то возникает психосоматика.
Наконец, есть родовой сценарий. Если бабушка болела, а у внучки такой же характер, то, конечно, больше риска подхватить наследственное заболевание.
-Получается, мнение о том, что виной всему вредные продукты и плохая экология, ошибочно?
-Мы все дышим одним и тем же воздухом, едим одни и те же продукты, но одни заболевают, а другие нет. И стрессы есть у каждого. Влияют комплексы причин. Конечно, если человек потребляет один фастфуд, мало двигается, пребывает в унынии, а вокруг дымят заводы, то риски у него высокие.
-Если спросить кого-то, чем занимается онкопсихолог, то он, скорее всего, ответит, что это специалист, который стремится приободрить, поддержать пациента. Какую же именно помощь вы оказываете?
Я работаю с причинами. Вот пример: женщину с двумя детьми оставил муж. Она заболела, и муж вернулся. Когда мы начали прорабатывать причины, то обсуждали, как ни странно, выгоды заболевания. Потому что есть и выгоды. Это потребность, которую человек реализует при помощи болезни и другим способом её реализовать не может. Эта женщина поняла, что ей невыгодно выздоравливать, потому что муж тогда снова уйдёт. Так что у большинства заболеваний есть вторичная выгода. Одна из пациентов призналась, что годами копила книги, которые мечтала прочитать. И все книги прочитала за полгода, пока проходила химиотерапию. Внимание, любовь своих близких — это тоже вторичная выгода.
-Как врачи относятся к подобной трактовке?
-Я работаю с пациентами с 2007 года. Помню, мы однажды общались с онкохирургом, и он мне признался: «Знаешь, когда человек отходит от наркоза, я уже по его взгляду понимаю, будет он жить или нет». Но не так много врачей уделяют внимание внутреннему миру пациента. Конечно, я не говорю пациенту, что не надо проходить химиотерапию, лучше мозги полечить. Вовсе нет. Я за комплексный подход. Но если мы понимаем внутренние, психические причины заболевания, идут органические изменения, которым также помогают и лекарства, и процедуры. И если лечение проходить без психотерапии, то долго ты не протянешь на одних антидепрессантах. Разумеется, иногда они необходимы — если нет ресурсов с собой работать. Но при поддержке психолога потом легче с антидепрессантов сойти.
-Читал воспоминания фронтовика, который писал, что приходилось лежать часами под снегом, дождём, и ни разу он даже не чихнул. А в мирной жизни сразу начал простывать.
-Потому что прежде работала стратегия выжить, когда организм мобилизует всю иммунную систему. Да и в целом у того поколения закалка была крепче. Не сравнить с комфортным климатом, в котором сейчас растут наши дети. Даже моё поколение ещё босиком по улицам бегало. Когда меня родители спрашивают: «Как воспитать ребёнка без травм?», я отвечаю: «Послушайте, не стоит ведь задача подготовить ребёнка к жизни в условиях операционной стерильности». Травмы в разумных пределах работают на закалку, стратегию выживания — я тут не говорю про насилие, травмы, которые имеют катастрофические последствия. Но иммунная система должна формироваться в двух плоскостях — как на органическом, так и психологическом уровнях.
-Школа — это ведь тоже среда для такого формирования? Слышал мнение, что поэтому домашнее обучение не подходит детям, так как ограждает от школьной социализации.
-Да, это тоже уроки адаптации, опыт. Не скажу, что я против домашнего обучения, но в этом случае ребёнок всё равно должен где-то получать уроки социализации — например, в кружках, секциях. Иначе велик риск вырастить изолированного перфекциониста. Перфекционизм — это вообще наш бич. Я сейчас как коуч работаю также с руководителями предприятий и вижу, что когда человек достигает определённых вершин, то возрастает и доля психосоматики. Это проявляется в виде головных болей, мигреней. Я сама была директором по персоналу и сталкивалась с похожими проблемами. Своим подчинённым всегда говорила, что не надо мне звонить в нерабочее время. И другим не звонила. Потому что за исключением форс-мажора нет вопросов, которые нельзя решить завтра. У меня есть программа «Эффективный руководитель», где я учу людей переключаться.
-Получается, в чём-то прав герой одного фильма, который сказал: «Голова — предмет тёмный и обследованию не подлежит»? Многое зависит от головы?
-Когда люди начинают работать со своим мышлением, происходят волшебные вещи. У одной моей пациентки был уже третий рецидив, она отказалась идти на химиотерапию: «Всё, сколько Бог даст, столько и проживу!». Но она продолжала медитации, по-прежнему работала над собой. Через пять лет снова пошла на обследование, чтобы просто узнать про свои сроки, и узнала, что от метастазов остались лишь точки. Но есть и тяжёлые случаи. Если сформулировать в одном предложении, то всё, что входит в зону нашего осознания, управляемо. То, что не входит, управляет нами.
