Улица Свободы и истории

По стене челябинской крепости прохаживались казацкие караулы. А по улице, которая шла вдоль восточной стороны укрепления, ходил простой люд. Улицу, особо не размышляя, в народе назвали Стеновой. К концу XVIII века крепостная стена сдвинулась ещё восточнее (город расширялся), и часть улицы получила название Ключевой. Эти ключи впадали в ручей и подпитывали реку Миасс. Когда стены не стало, название улицы Стеновой забылось, и было переиначено в Степовую.

Современная улица Свободы состоит из четырёх улиц. Это Ахматовская (названа в честь купца и благотворителя Максима Ахматова), которая находилась в заречной части. Это улицы Ключевская (от набережной реки Миасс до проспекта Ленина), Водопроводная и Клубная (проспект Ленина — железнодорожный вокзал). Нынешнее название улица получила 1 мая 1920 года, когда исполком городского Совета принял постановление о переименовании ряда улиц и площадей города «в честь павших героев Гражданской войны, борцов за свободу и новых революционных символов». В истории улицы Свободы было немало метаморфоз.

Улица была частью железной дороги

В 1238 году в итальянском городе Сан-Джиминьяно родилась девушка Фина. Она прожила всего 15 лет, но стала святой. Домик, в котором жила Фина, стоит, как новенький. А что, казалось, тут удивительного? Она же святая! Но дело в том, что десятки других домиков родом из XIII века находятся в таком же прекрасном состоянии. За ними тщательно следит государство.

Каменные дома купцов и мещан, которые ещё сохранились на улице Свободы, вчетверо моложе. Но ветер времени не щадит их. Дома рассыпаются в прах, хотя часть из них признана объектами культурного наследия. Один из таких домов — здание бывшей водокачки (улица Свободы, 6). Это была первая водокачка в городе (построена в 1904 –1907 годах). Когда через Челябинск прошла Транссибирская магистраль, город превратился в узловую станцию. А станция остро нуждалась в воде — воду заливали в котлы паровозов и мыли товарные вагоны. Для строительства первого в городе трубопровода было два варианта: первый — брать воду из озера Смолино, второй — из Миасса. Выбрали второй. Как только водопровод начал действовать, к нему подсоединился Одигитриевский женский монастырь. Затем водопроводом начали пользоваться жители привокзальных посёлков. Насосы качали воду возле Сада-острова, который арендовало Вольное пожарное общество. Это случилось за пять лет до пуска городского водопровода (1912 год). Часть нынешней улицы Свободы так и называлась — Водопроводная.

Другой объект культурного наследия, связанный с железной дорогой, находится на другом конце улицы. По адресу: ул. Свободы, 165, стоит здание дежурных комнат паровозных бригад, построенное в то же время, что и водокачка. Машинист паровоза был в городе лицом заметным и уважаемым. Чтобы дослужиться до этой должности, нужно были отработать в депо 10–12 лет. «Паровозники», как называли паровозную бригаду в то время, носили красивую форму. Каждому машинисту выдавали казенные, с инвентарным номером, часы «Павелъ Буре». Машинисты имели свои дома, все остальные работники бригады жили в бараках.

Работа на паровозе была тяжёлой. Иногда бригада трудилась в пути по 15–20 часов. Поэтому отдых был строго регламентирован (на бумаге!). В «Руководстве службы паровозного машиниста», изданном в 1894 году, была специальная глава «Отдых паровозной прислуги», в которой отмечалось, что «действительный отдых паровозной прислуги должен составлять: а) непрерывный в каждые сутки не менее 8 часов; б) в течение каждых десяти суток служебных занятий не менее 120 часов».

Когда поезд прибывал на станцию, официант вагона-ресторана подбегал к паровозу с подносом. На подносе стояла рюмочка, штоф и закуска. Официант предлагал машинисту откушать водочки. Так говорили об одной из железнодорожных традиций. Это, по всей видимости, байка. После прибытия на конечную станцию паровозная бригада готовила машину к обратному рейсу (все бригады ездили только на своих паровозах!). А уж затем уставшие люди отправлялись в здание дежурных комнат паровозных бригад. Оттуда на рынок отправлялся «гонец» (обычно, это был кочегар) с жестяным чемоданчиком, который в народе назывался «шарманкой». Кочегар приносил овощи, мясо и кое-что крепкое. Нужно же было душевно отдохнуть!

Сейчас в здании дежурных комнат отдыхают бомжи. Здесь всё порушено и загажено. А вот к объекту культурного наследия по адресу: Свободы, 175, бомжи и близко не подходят: здесь находится следственное управление Южно-Уральского линейного управления МВД на транспорте. Здание построили в конце XIX века, оно в хорошем состоянии. Когда-то оно тоже имело отношение к железной дороге. Здесь размещалось мужское железнодорожное училище.

В 1986 году на пересечении улиц Свободы и Российской установлен памятник «На новый путь». Он посвящён железнодорожникам — участникам революции 1905–1907 годов и революции 1917 года. Железнодорожники погибли в борьбе с войсками Колчака и белочехами. Чехословакам, кстати сказать, возле вокзала тоже установлен памятник. На нём написано, что легионеры погибли «на пути к свободной родине». Добавим, что на пути они много чего натворили: сначала воевали с красными, а потом сдали им Колчака. И они же, говорят, арестовали и куда-то угнали эшелон с золотым запасом России. Так-то!

Он не давал Ленину денег на пиво

Иван Степанович Белостоцкий в числе героев революции не значился. В энциклопедиях он назван «деятелем революционного движения». С 1957 по 1968 год участник трёх революций, кавалер трёх орденов Ленина, почётный гражданин города Иван Белостоцкий жил в доме №  66 на улице Свободы. Всё это высечено на мемориальной доске. А ещё там написано, что Белостоцкий был членом КПСС с 1904 года. Вот это да! Ни коммунистической партии, ни Советского Союза в то время не было даже в проекте, но это почему-то до сих пор никого не волнует.

Иван Белостоцкий окончил два класса церковно-приходской школы, работал токарем. Человеком он был сильным, авторитетным, обладал большими организаторскими способностями, и питерские большевики послали его учиться в ленинскую школу в Лонжюмо. За три месяца кругозор Белостоцкого значительно расширился. Преподаватели там были классные! Например, в области культуры слушателей школы «подтягивал» Анатолий Луначарский, критик, искусствовед, публицист, будущий нарком просвещения РСФСР. К Ленину относились, как к равному. Артём Белостоцкий, внук Ивана Степановича, рассказывал, что дедушка внимательно следил за расходом денег, которые поступали из России на содержание школы. Он кричал: «Рыжему (так в школе, якобы, звали Ленина — Авт.) денег на пиво больше не давать! Рабочие нам не для этого последние копейки от семьи отрывают!». Можно верить, а можно нет. Но то, что Иван Белостоцкий был с будущим вождём на короткой ноге, это факт. Они часто гуляли с Лениным и Крупской по Парижу, наперегонки переплывали Сену (Ленин проиграл, но обещал отыграться на велосипеде!). Спорили по разным вопросам. С Надеждой Константиновной Иван Степанович долго поддерживал отношения. Переписывался с ней до и после революции.

В Челябинске Белостоцкий участвовал в строительстве ЧТЗ, был начальником сборочного цеха. Он стал первым в истории Челябинска почетным гражданином города. От привилегий отказывался. Когда на Новый год ему домой приносили от начальства дефицитные апельсины, он выбрасывал их в подъезд: «Я не для того революцию делал, чтобы пайки получать!».

«Прозрачная броня» вместо газировки

До войны на улице Свободы находились два прекрасных и популярных в народе предприятия — заводы по производству дрожжей и безалкогольных напитков. В 1941 году их решили ликвидировать, а на этом месте развернуть завод по производству бронестекла «К-4». Это стекло защищало кабины самолётов (в основном штурмовиков Ил-2). В Челябинск прибыли металлорежущие станки, пятеро рабочих и шестеро инженеров с ленинградского завода «К-4». Кому предстояло делать для фронта прозрачную броню? Женщинам, которые разливали лимонад и выпускали дрожжи. И подросткам, которые ещё не окончили школу. Что это была за «броня»? Остекление кабин самолётов делали из плексигласа. Он, в свою очередь, покрывался слоем закалённого стекла — сталинита (в честь Сталина!). Сталинит усиливал прочность в пять раз. После попадания пули на стекле обычно оставалась трещина. Ну, а если снаряд или пуля всё-таки пробивали «прозрачную броню», стекло разлеталось на тысячи осколков тупой формы. Они не причиняли лётчику никакого вреда. Кабины из бронестекла спасли жизни сотням, а может быть, и тысячам советских лётчиков. Немцы так и не могли получить для своих самолётов стекла такого качества.

Завод «К-4» (после войны он стал называться завод «Оргстекло», улица Свободы, 2) был очень важен. Сроки ввода в строй срывались. Директора завода Зусю Шульмана вызвали к Иосифу Сталину. Вождь увидел, что Шульман сильно волнуется, и сказал ему, чтобы тот не читал по бумажке, а рассказал ему всё своими словами. Положение было хуже некуда. Сталин обещал помочь, и пока Шульман добирался до Челябинска, проблемы уже решались. В конце войны челябинский завод выпускал продукции на порядок больше, чем ленинградский. Войну мы выиграли. А вот перестройку завод пережить уже не смог. В 90‑е годы предприятие стояло в руинах. Но, к счастью, оказалось, что это не навсегда! На базе производственных помещений завода создан центр креативных индустрий SVOBODA2. Это творческий кластер, который объединил на своей территории лекторий, кинотеатр, фотостудии, продюсерские центры, бары, ателье, художественные мастерские и много чего другого. SVOBODA2 — самая крупная площадка в стране после Москвы и Санкт-Петербурга. Здесь создан настоящий рай для молодых, творческих и свободных людей.

Картошку растили прямо во дворах

В 1940 году челябинцам были выделены участки земли под сады и огороды. Это помогло многим выжить во время войны. Землю получили даже люди, эвакуированные в Челябинск из других городов. Заводы выделяли огородникам машины для прополки грядок и доставки урожая в город. Эвакуированные москвичи, которые возвращались в столицу в 1943 году, даже сдавали излишки — по два и более центнера картошки. Ирина Владимировна Яровая вспоминает, что огороды разбивали прямо в черте города, во дворах чётной стороны улицы Свободы. Их пытались как-то охранять, но большую часть овощей разворовывали. Ирина Владимировна помнит, как мама плакала, когда ночью кто-то вырыл всю посаженную ей морковку.

Ирина Яровая, тогда маленькая девочка, помнит, как торжественно провожали на фронт воинов Челябинской танковой бригады, как под звуки оркестра танкисты шли на вокзал по улице Свободы. Тысячи людей стояли по обеим сторонам улицы, и она, чтобы всё видеть, залезла на дерево. В 1945 году военные уже возвращались фронта, и по этой улице строем шли под музыку до казарм, которые находились на пересечении проспектов Ленина и Свердловского (казармы после пожара снесли в 1986 году). Дети радостно бежали вслед за военными до самого конца. Во время войны люди видели не только слёзы.

Всё менялось. Дом №  80 на улице Свободы называли «дом с ласточками». Под крышей прилепились сотни гнёзд ласточек (или стрижей?), с утра здесь стоял птичий гомон. Потом ласточки куда-то пропали. Во дворах по чётной стороне улицы были построены двухэтажные дома. Некоторые здания обветшали. Их обещают снести, а жильцов переселить. Обещаниям начальства уже лет 20. Впрочем, некоторые жильцы на новое место переезжать не хотят. Они вросли в эту землю вместе с домами.

В 90‑е годы пятиэтажный дом №  88 надстроили на два этажа. Начальник строительной конторы соорудил себе модную квартиру о двух уровнях. Лифта в доме не было, а новый лифт в подъезд не запихнёшь. Начальник нашёл выход, который потряс весь квартал. Он соорудил во дворе башню, которую должен соединять с квартирой крытый переход (а под башней был крытый гараж!). Жильцы подали на товарища в суд, суд вынес решение башню снести. Но суд более высокой инстанции это решение отменил. Прошли годы. Башня стоит, время идёт, лифт не работает.
Сейчас на улице выросли две башни — Северная и Южная. Два дома о 24‑х этажах, соединённых подземным переходом — это жилищный комплекс «Башня свободы». Это элитное жильё. Здесь даже предусмотрены мойки для чистоты велосипедных шин и собачьих лапок. «Башню свободы» видно издалека. Улица постепенно меняет своё лицо.

Без Родины нет свободы!

Низаметдин Ахметов провёл в лагерях 20 лет. Первый раз парня посадили, якобы, за кражу (дело было сфабриковано), а продляли срок за связь с правозащитником и распространение листовок в зоне («антисоветская агитация»!). И так далее. В тюрьме Ахметов стал писать стихи и отправил два стихотворения в ФРГ с партией древесины. Дошли!

В тюрьме антисоветчика Ахметова признали душевнобольным. Принудительное лечение проходил в Казахстане и в Челябинске (сам он родом из Кунашакского района). А в Европе решили, что открыли нового поэта. Стихи Ахметова вышли на немецком и голландском языках. После освобождения из заключения Низаметдин уехал в Германию. Он был избран членом пен-клубов в Англии, ФРГ, Австрии, за повесть „Улица Свободы“, опубликованную в Гамбурге, был удостоен Роттерской премии. (Позже она была напечатана в журнале «Юность».) В этой повести Низаметдин Ахметов описал всю свою жизнь от рождения и до освобождения из тюрьмы. На Западе поэт не стал своим, он тосковал о Родине. Но… Низаметдин Ахметов потерял советский паспорт и не мог легально возвратиться в СССР. При переходе границы в Литве в 1990 году он был арестован. Ахметова удалось реабилитировать, и в тюрьму он уже больше не вернулся.

Мы встречались с Низаметдином в одной из квартир на улице Свободы. (Это, как говориться, было в тему!) Невысокий сухощавый человек держался скромно, но с достоинством. Он подчеркнул, что вернулся бы домой, даже если для этого пришлось бы добираться на коленях. Потому что без родины нет Свободы.
Не смотря ни на что.