В январе, когда от этой новой экономической ситуации мне стало по-настоящему страшно, я неожиданно растерялась, чувствуя, что рушится то, что я создавала семь лет. Тогда я пришла домой и закрылась на две недели. Целых две недели – огромную жизнь – бродила я по квартире, не отвечая на телефонные звонки. Я хотела взять себя в руки, успокоить бушующие во мне эмоции и сложить все свои мысли на полочки, потому что знала, что если не сделаю этого сама, за меня это не сможет сделать никто. Как свет в конце тоннеля, мне хотелось увидеть картинку будущего. И она пришла. В то утро, когда даже не представлялось, как собирать февральский номер, я вдруг отчетливо увидела обложку декабря. И тогда я очнулась, сварила себе кофе, вымыла волосы, накрасилась особенно красиво, надела самую любимую шубу – подарок лучшего в мире мужчины – и вышла из дома.
За этот год мы все стремительно повзрослели. Мы стали более открытыми, более выносливыми, менее рефлексирующими. Мы стали искреннее, терпимее и внимательнее друг к другу. Мы научились друг другу доверять, потому что поняли, что пока мы верим, мы еще что-то можем. И наконец-то поверили, что плечо друга и нежное слово любимого человека – это ценность. Настоящая, неприкосновенная, вымоленная, вечная ценность. И теперь самое главное – суметь все это сохранить. Потому что, как писал Наум Коржавин: «Время дано. Это не подлежит обсужденью. Подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нем».
Недавно я познакомилась с мэром. «Хотите мое мнение о вашем журнале?» – спросил он меня, когда закончилась наша встреча. «Конечно, – ответила я. – Ваше мнение для меня очень важно». «Это лучший журнал нашего города», – сказал Михаил Валерьевич. Я вежливо поблагодарила, вышла из кабинета, села в машину и впервые за эти месяцы заплакала, внезапно ощутив, как сильно я устала.
