Как начиналось челябинское телевидение

Вспоминает ведущая программы «Встреча с книгой», знаменитая «книжкина мама» Надежда Капитонова

Это был 1958 год — в Челябинске запустили собственный телеэфир. Я подумала: вот счастье! Можно показывать книги, рассказывать о них, приглашать писателей в студию, детей. Наша библиотека была областной, и у нас была особая ответственность за детское книжное дело и пропаганду чтения. Я узнала, что в телецентре есть детская редакция, собралась и поехала на студию. Мы поговорили и придумали передачу «Встреча с книгой». Всё оказалось очень просто и очень сложно. Если честно, страшно вспомнить первые передачи. Опыта никакого. Я умела выступать перед ребятами, но в студии не было привычной детской аудитории. Перед тобой один оператор, скрытый за высоченной тяжёлой камерой. Первый мой режиссёр Куприян Васильевич Лебедев учил, как говорить на камеру, куда смотреть, как показывать обложки книг и картинки…

Сейчас трудно представить, но тогда в телевизоре был всего один канал. Передачи по очереди велись из Москвы и Челябинска. Надо было укладываться точно минута в минуту. Читать по бумажке было невозможно, а подсказок-телесуфлеров тогда ещё не изобрели. При этом говорить нужно было максимально свободно, никуда не подглядывая. У меня была короткая шпаргалка, чтобы что-нибудь значительное не забыть. Когда время эфира истекало, оператор показывал из-за камеры на пальцах, сколько минут осталось или изображал руками крест. Это означало: «Заканчивай немедленно!» Бывало, что и вырубали на полуслове. Но самое тяжёлое испытание, когда я уже всё сказала, а оператор показывает, что у нас ещё есть пять минут! Надо же что-то говорить! Это очень долго — пять минут. Мне потом много лет снился страшный сон: оператор показывает «пять минут», а я в ужасе и не знаю, что говорить. Просыпалась в холодном поту.

Приход на студию начинался с парикмахерской. Камеры были слабыми, надо было много света, софиты создавали такую жару, что по телу стекал пот ручьями, и это не художественное преувеличение. Чтобы лицо не блестело, всех ведущих щедро пудрили. Чтобы на экране появилось название передачи, художник писал его на картонке. Эту картонку-заставку ставили перед камерой на подставку, оператор снимал, всё просто.

Первые четырнадцать лет мы вели передачи только в прямом эфире, не было записи. Помню, как было страшно ляпнуть что-нибудь не то. Конечно, на телевидении была официальная цензура. За месяц до выхода программы я сдавала сценарий, где был не только текст, но и так называемый «видовой ряд» — что и в какой момент я собираюсь показывать. Со временем я поняла, что сценарии читаются невнимательно. Можно было говорить весьма приблизительно к тексту, а иногда и вовсе другое. Но однажды я сдала сценарий о книгах про Ленина (были апрельские дни, день рождения вождя). Я написала, что в Ленине текла кровь разных национальностей. Меня строго и доходчиво предупредили, что этого говорить нельзя. Хотя теперь всем понятно, что это чистая правда.

Первое время смотрели все: и дети, и взрослые. Это же было чудо. Дома у нас телевизора не было, сын ходил к своему приятелю. Посмотрел мою передачу и дома встретил меня словами: «Мама, ну какая же ты смешная, я же тебя сразу узнал, а ты меня не узнала!» Мы тогда и не догадывались, что изобретут скайп.

Не обходилось без ЧП. Однажды во время передачи взорвалась лампа над головой. Хоть я и напугалась, наверняка вздрогнула, но из кадра не выпала и продолжала эфир. Ещё запомнился случай. У нас с операторами был дружеский договор, что они никогда не отойдут от камеры, пока идёт передача. Мне было очень нужно, чтобы хоть одна живая душа слушала мою речь. Но однажды оператор во время передачи куда- то отошёл, а камера вдруг съехала по штативу вниз. И по телевизору в прямом эфире показывали меня, только без головы. И это безголовое существо сказало в микрофон: «Ребята, не волнуйтесь, сейчас всё поправят». Боковым зрением увидела, как к камере бежит оператор. Думаю, ему потом дали хорошую взбучку.

Однажды мне надо было представить челябинского писателя, который работал на телевидении. Я подумала: вот уж кто спокойно и красиво будет выступать, он же опытный товарищ. Нас посадили за один стол близко друг к другу (камера-то одна). Я представила писателя и вдруг почувствовала какую-то странную вибрацию. Моего бедного собеседника так трясло от страха, что это передалось и столу. А когда он заговорил, я поняла, что означает выражение «язык прилип к нёбу». Как ни странно, глядя на его страдания, я успокоилась.

Помню, как мою передачу решили разбавить выступлением кукольников. Я была в кадре, а под столом, прямо у моих коленок, сидели кукловоды, шептались и толкались. Я потеряла дар речи. Больше кукол в передачах не было. Было время, когда я ждала ребёнка, но пропускать передачи нельзя. Помню, как режиссёр Куприян Лебедев с оператором подкладывали кирпичи под ножки стола, чтобы прикрыть мой большой живот.

С Лебедевым (так по фамилии я и называла моего режиссёра) и его семьёй нас связала многолетняя нежная дружба. Мой ровесник, весёлый, талантливый и умный человек, всегда придумывал сюрпризы и красивые истории. Как-то во время первомайской демонстрации мы шли с детьми по площади Революции. Демонстрацию снимали телевизионщики. На одном телевизионном кубе (специальном возвышении для операторов) стоял Лебедев. Сын, ещё дошкольник, узнав его, громко спросил: «Мама, а кто главнее Ленин — или Лебедев?». Видно, Лебедев казался сыну небожителем.

Меня узнавали на улицах. И откликов, большей частью от взрослых зрителей, было много, и устных, и по телефону, были и письма. Однажды на Всесоюзном библиотечном совещании в Москве ко мне подошла коллега из Средней Азии и сказала, что смотрит наши передачи! Пути телевизионных волн в эфире были неисповедимы. С годами, когда стало много программ, такого ажиотажа, конечно, не было, но всё равно мы делали важное дело. Я и сейчас иногда слышу от людей, что они помнят наши передачи, хотя с последней прошло уже почти 25 лет.

С годами появилась запись передач. «Встречу с книгой» стали записывать в библиотеке. В последние годы со мной работали прекрасные специалисты и семейный дуэт — журналист Наташа Ларина и один из лучших операторов Рудольф Пасечник. Мы представляли в передаче и московских писателей, которые приезжали к нам на книжные праздники: Наталью Кончаловскую, Лидию Либединскую (Толстую), писателя–лётчика Анатолия Маркушу, актрису Ольгу Остроумову. И, конечно, наших челябинских писателей и поэтов.

Пришло время многоканального телевидения. Отношение к передачам у ребят изменились. Я запомнила, как внук-старшеклассник посмотрел мою передачу и предложил сменить её стиль. Хорошо бы мне обрить половину головы, сказал он, выехать в студию на мотоцикле и прямо с мотоцикла рассказывать о книгах. Лучше бы о детективах и фантастике.

Не успела я освоить мотоцикл. В 1995 году закрылась Детская редакция, ушли в историю наши передачи. Очень жаль, что не сохранились старые записи. Я уверена, что многие из них и сегодня были бы интересны и важны. Но зато каких прекрасных людей я встретила на телевидении! Как тепло вспоминаются журналисты Тамара Николаева, Инна Павлова, синоптик Татьяна Ишукова, операторы Игорь Бузуев, Борис Чернолуцкий, которые всегда меня поддерживали во время съёмок.

А главное, я очень благодарна телевидению за возможность так долго рассказывать о лучших книгах всех времён и народов и, конечно, о книгах наших земляков. Я не знала и не знаю другой области в стране с такой возможностью.