Наш внештатный краевед-беллетрист рассказывает о том городе, который утрачен, затерялся и стерт.
К счастью, сохранились исторические места, которые легко найти и при должной осведомленности испытать чувство гордости за малую родину. А также чувство неловкости, оторопь и даже ужас.
Переселенческий пункт
После отмены крепостного права жизнь крестьян не стала намного сытнее. Земли нет, перспектив никаких. И тут появляется Челябинск, весь в белом! В конце XIX века строят Транссиб, и по железной дороге в Сибирь за счастьем поехал народ (для сравнения: в Центральной России крестьянин мог выкупить полторы десятины земли, на Урале нарезали по 15, в Сибири – по 45 десятин и больше). В определенный момент государство решило этот миграционный процесс регулировать и контролировать, для чего в Челябинске был выстроен огромный Переселенческий пункт (район Овчинникова/Монакова). Сюда поездами прибывали крестьянские семьи (на станции иногда оказывалось до 30 000 человек в день), поезда в обязательном порядке здесь проходили санобработку, людей кормили и подлечивали, здесь они дожидались нужного поезда «к месту водворения». Переселенцам читали лекции о земледелии в Сибири, о сортах, пригодных для возделывания, в отдельном домике была специальная выставка с сельскохозяйственной техникой, подходящей к суровым климатическим условиям. Естественно, была больница – сначала маленький лазарет, а потом, в 1915-м, большая и красивая, по проекту Боткинской. Больница эта существует по сей день на улице с говорящим названием «Переселенческий пункт», сейчас тут «Союзлифтмонтаж». А еще сохранились улицы Переселенческая и Лазаретная. Осталась и красивая баня с огромной трубой (ул. Переселенческий пункт, 26) – там не только мылись «мигранты», но и обрабатывались их вещи. Нынешний детский сад №152 – это дом управляющего Переселенкой, прекрасный образчик провинциального деревянного модерна. Погуляйте в этом районе, чтобы представить, как на месте унылых панелек стояли симпатичные «хостелы»-бараки для переселенцев, школа, столовые, церковь, и над всем этим – вечная человеческая надежда на счастливое будущее.
Перекресток Цвиллинга/Труда
Зданий XVIII века в Челябинске не осталось. Но есть некоторое количество документов, которые позволяют восстанавливать ход событий. Вот, например, драматичнейший эпизод, рассказанный нашим замечательным историком Гаязом Самигуловым, причем с хеппи-эндом. Январь 1774-го. На берегу реки Миасс, там, где нынешняя улица Цвиллинга (бывшая Большая) упирается в Труда (Сибирскую), стоит домик воеводы Алексея Петровича Веревкина (Челябинск на тот момент – центр большой Исетской провинции, а воевода – ее руководитель). Городок окружен полусгнившим заплотом – забором, где-то на подходах восставшие пугачевцы, а в самом городе склонные к измене казаки (верившие, что бунтовщик Емелька – на самом деле царь Петр III), немного рекрутов-новобранцев с ружьями без пороха и полторы тысячи крестьян с вилами из окрестных деревень. Тревожно, в общем. В доме воеводы кроме Веревкина престарелая вдова прокурора Гуляева и молодая сестра прокурора Благово – ищут защиты, очевидно. Вдруг врываются пьяные казаки, избивают воеводу и его посетительниц, нагими (старушку, правда, пощадили) тащат за волосы и за ноги в казачью войсковую избу (сейчас примерно тут дом по Цвиллинга, 5). Но вдруг! Появляется молодой поручик Пушкарев со своей артиллерийской командой, случайно оказавшийся в городе. Пока бунтовщики мародерствуют в доме воеводы, он захватывает пушки и освобождает несчастных. Сестра прокурора наверняка влюбляется в бравого поручика! Старушка Гуляева не может сдержать слез благодарности. Воевода отдает приказы. Бандитов арестовывают. Ура! Императрица жалует воеводе именье в Псковской губернии. Поручик целует прокуророву сестру и отправляется дальше служить Отчеству. Позже, правда, город все-таки пришлось оставить и отдать на разграбление пугачевцам, но это уже другая история.
Ясли №10 (ул. Челябинский рабочий, 1 а)
В 1931 году на болотистой окраине Челябинска выстроили предприятие по производству оборудования для металлургии – завод «Станкомаш», ныне там «Конар», нежно любимый президентом. При заводе появляется соцгород – жилой массив со всей необходимой инфраструктурой, известный нам как КБС («культурно-бытовое строительство»). Квартал домов для сотрудников Станкомаша был построен в виде прямоугольника, внутри которого располагались школа, детский сад, а после войны и шикарный дворец культуры. Сюда-то вслед за мужем – инженером завода – из Тулы приехала Татьяна Васильевна Руденко-Щелкан, к тому моменту опытный скульптор с академическим столичным, дореволюционным образованием. Она преподавала лепку в «Доме художественного воспитания детей» (из которого позже вырастет Дворец пионеров им. Крупской), работала над несколькими монументальными проектами (благо-
устройство вокзала, например). В Челябинске начинается карьерный взлет художника: в 1936 году Руденко-Щелкан создала скульптуру «Ленин в детстве», наверняка знакомую читателям: маленький хорошенький Ильич-херувим, задумавшись о светлом будущем, опирается на стопку книг. Эта работа была одобрена московским худсоветом во главе с Верой Мухиной и растиражирована на весь Союз. Собственно, маленький Ленин стоял в каждом втором сквере страны. Уже в 1940-м скульптор покидает наш благословенный край, но от нее осталось кое-что, вот буквально кое-что. В начале 1930-х Руденко-Щелкан оформила сад-ясли в соцгородке Станкомаша: по периметру садика были сделаны восемь ниш, в которых стояли скульптуры матерей разных национальностей с детишками на руках. До нашего времени дожила лишь одна – «узбечка», и та в плачевном состоянии. Это почти самая старая монументальная композиция города (после мавзолея на Алом поле), к тому же имеющая несомненную художественную ценность, и нужно непременно спасти ее от участи остальных семи подруг.
Паровоз «Коммунар» в горсаду
От этого веселенького красного паровозика около ДК ЖД на самом деле мурашки должны по спине бежать у каждого, ведь он связан с, пожалуй, самой трагичной страницей в истории Челябинска. Паровоз модели Ес-350 сошел с конвейера завода в Скенектади, США, в 1915 году – с началом войны российское правительство заказало 400 таких машин. Он «воевал» и в Первую мировую, и в Гражданскую, пока окончательно не сломался. В 1920 году рабочие паровозного депо выступили с инициативой отремонтировать локомотив, отправить на нем в Москву хлеб… чтобы подарить Ленину на день рождения (Ильичу как раз должно было стукнуть 50). Рабочие трудились сверхурочно, наладили все механизмы, покрасили паровоз, присвоили ему имя «Коммунар», выбрали самых достойных делегатов… И паровоз увез из города 40 вагонов хлеба. 40! Дело в том, что в стране шла продразверстка: у крестьян отбирали зерно, чтобы кормить рабочих. Перед Лениным отчитывались о количестве не выращенного хлеба, а отнятого, при этом количество посевных площадей сократилось вдвое. До революции Россия была крупнейшим производителем зерна, на этих запасах страна жила с 1916-го – как раз к 1920-му они подошли к концу. И именно в это время из региона увезли такое количество спасительной пшеницы! Она могла стать и посевным фондом, и просто служить пропитанием в следующий жуткий год. В 1921-м на регион обрушился страшный голод. Люди ели прошлогоднюю листву, кору, падаль (и она была деликатесом), процветало людоедство и трупоедство. На Уфимской (Кирова) ежедневно убирали по 80 трупов. На Урале погибло полмиллиона человек. Зато у юбиляра 22 апреля 1920 года было отличное настроение, и на фоточках с челябинской делегацией он выглядит очень бодро.
Так же читайте первую часть рубрики «Неочевидный Челябинск» и продолжение рубрики «Неочевидный Челябинск, часть 3»
