– Не могу сказать, что в театре меня встретили с распростертыми объятиями, потому что я изначально не из театральной среды. Да, я из семьи интеллигентной, семьи, имеющей отношение к культуре, я в частности имею к ней отношение, поскольку являюсь преподавателем культурологии. И все же в учреждениях культуры прежде я не работал, а театралам особенно близко и важно, чтобы во главе находился театральный человек соответственно. Поэтому встречали меня настороженно, но после того, как поняли, что вреда я театру приносить не хочу, взгляд на мою фигуру сменился на более благосклонный. По крайней мере, я на это надеюсь.
Так начался наш разговор с Ильей Коломейским, директором камерного театра Челябинска и преподавателем культурологии в ЮУрГУ. В первой должности Илья Анатольевич находится год. Рассуждая, он продолжает…
– У любого руководителя всегда есть доброжелатели, и те, кто не любит начальство хотя бы потому, что оно начальство, причем независимо от того, хорошее или плохое.
А вас какие качества в других людях отталкивают?
Профессия руководителя обязывает быть терпимым, только что-то можно вытерпеть в большей степени, а что-то в меньшей. Главное, достигнуть понимания. Если между людьми есть понимание, то они прощают друг другу практически все. Если понимания нет, то даже идеальному человеку не простят какой-нибудь мелочи.
На ваш взгляд, кто в театре является главным?
В театре за деятельностью и ее направлением, а также за творческий взгляд отвечает художественный руководитель. Кстати в уставе многих театров сказано, что директора назначает именно он, он же определяет культурную политику. Это важно, поскольку у любого учреждения культуры должен быть свой имидж, своя специфика и ниша, свой зритель. А задача директора в административно-хозяйственной деятельности. Простыми словами, чтобы крыша не текла, чтобы ремонт был сделан, и все тому подобное.
Какова же специфика камерного театра?
Этот театр изначально экспериментальный, и каких только экспериментов здесь не было. У нас есть несколько спектаклей фестивальных, например, Школа для дураков, Балаганчик. Эти постановки постоянно рассматриваются Золотой маской. Для массового зрителя такой театр, как наш, тоже должен что-то выпускать, и мы это делаем со вкусом, которым обладает наш художественный руководитель Виктория Николаевна Мещанинова. К слову, она стояла у самых истоков театра.
Интересно, для театралов закрытие сезона – это своего рода праздник?
Нет, что вы! Праздник – это открытие сезона, тот момент, когда мы снова выходим к зрителю. Здесь работают люди творческие, глубоко интересующиеся театром. Вы же понимаете, что материальная составляющая отнюдь не баснословна, поэтому в эту профессию идут не за деньгами, а за тем, чтобы служить искусству. Закрытие сезона всего лишь возможность не появляться какое-то время, раз в год давая отдых своему организму. А отдыха, конечно, ждут.
Вы были в Большом театре?
Побывал там недавно, впечатления очень сильные. Это театр-завод. Бюджет, который тратится на развитие Большого театра, не сопоставим с бюджетом Камерного театра или любого другого. Там смотришь за тем, как работают люди, и ощущаешь прогресс. В любом случае Камерный театр я не считаю обыкновенным и провинциальным, многие люди в культурном пространстве страны нас знают.
Приступив к работе в театре, вы не ушли от своей преподавательской деятельности?
Получив разрешение министра культуры, я оставил себе первую половину субботы для того, чтобы нести свет знаний. (улыбается) В этом году я получил звание «Лучший преподаватель гуманитарных дисциплин». Конкурс был организован сайтом 74.ру. На участие меня заявили сами студенты, а потом проводилось голосование. Итог – получение премии «Ученый свет».
Чего вы хотите от своих студентов?
Для меня принципиально, чтобы они не просто приходил на занятие, а постигали помимо науки саму культуру – я преподаю дисциплину культурологии, пытаясь оптимизировать эту дисциплину под современное «гаджето-поколение». Для каждой темы – соответствующая презентация. Если мы изучаем античность, то не исключено, что можем разыграть сценку о мифологии. Если тема – Древний Египет, то особенное внимание можно уделить, например, процессу мумификации. Мне важно, чтобы занятия были интересными, надеюсь, что студенты это ценят.
Интересно, вы дрались в школе?
Нет, минула меня эта участь. Конечно, юность была бурной, но до драк все же не доходило.
А в детский лагерь уезжали?
Да, иногда нравилось, иногда нет. Когда я отрывался от семьи, то возникала скука. В Орленке мне нравилось очень, там заботились о нас. Еще помню теннисный лагерь, мой дядя – тренер по настольному теннису, и он брал меня к себе в лагерь на озере Акакуль. Там такие раки были классные! Этих раков я никогда не забуду. (смеется)
Значит, если бы вам на пути попалась машина времени, вы бы воспользовались ею?
Трудный вопрос. Переместиться в будущее я бы не хотел, мы создаем его только сейчас. В прошлое – возникает вопрос – зачем? Если в свое, то для исправления ошибок. Я не могу сказать, что я в своей жизни сделал какие-то страшные ошибки. Судьба подсказывает. Если уж совершил ошибку, так в настоящем времени попробуй ее исправить.
Если перемещаться в далекое прошлое и пытаться изменить ход истории, то у истории сослагательного наклонения нет, будучи кандидатом исторических наук, могу сказать – все, что свершилось с нами, свершилось благодаря чему-то, это слишком трудно изменить и незачем этого делать. Из корыстных целей в прошлом тоже находиться не нужно. Результаты матчей, тотализаторы… Обогатить себя? Да зачем… Так что к машине времени у меня отношение исключительно двоякое.
Так вы не готовы пуститься в авантюры?
Любая авантюра вдохновляет человека, но в этом я осторожный. Я, конечно, готов вдохновиться, но после этого сяду и подумаю – надо ли? Если надо, то зачем, когда, что после этого? Может, это потому что я рак, а они существа медленные, но основательные.
Странное предложение, для вас это какое?
Прыгнуть с крыши, например, вот уж точно странное предложение.
Нужны ли вам события, которые дают встряску?
В рамках разумного, да. Мне нравится, когда устоявшееся расписание или шаблоны рушатся, когда что-то выбивает из привычной колеи. Это интересно. Если со мной случается что-то подобное, то я воспринимаю это как счастье.
Социальные сети – это тоже способ выйти из привычной колеи?
Социальные сети – это зло, это машина, отнимающая время, хвастовство и лишь потом это возможность общения.
Во всем этом чего больше личного или публичного?
Так это же полностью публичное пространство, только человек сам решает, какая информация о нем будет там представлена.
Как вы относитесь к селфи?
У меня нет однозначного ответа. Мне больше нравится снимать, что происходит вокруг меня. Селфи показывает человека, а мне хочется, чтобы посыл был в другом, в том, что с этим человеком происходит.
Тогда к селфи, сделанному в театре, вы относитесь еще более негативно?
Если при этом акцент сделан на том, что происходит в театре, то нет.
На вашей странице в инстаграм в графе о себе написано – тот самый Коломейский. Почему именно это?
Тот самый в смысле свой, родной. Этой фразой я стремлюсь расположить к себе. И думаю, мне это удается.
