+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

О том, что такое Год Культуры, кто является бескультурным человеком, что хорошего в современных нравах, и чем интересно новаторское искусство.

Алексей Валерьевич, чем этот год отличается от предыдущих?
-Есть национальные проекты в сфере образования, здравоохранения, а культура всегда оставалась на задворках, что осталось в бюджете, то в культуру. Когда 2014-ый объявили Годом Культуры, мы, конечно, обрадовались. Но надо понимать, что это не повышенное финансирование на ремонт театров или приобретение инструментов, это год для расстановки приоритетов. Прошлой зимой я участвовал в Совете Федерации в Москве, где Валентина Матвиенко проводила оргкомитет, посвященный году культуры, и на нем выступали два известных человека – Станислав Говорухин и Никита Михалков. Оба они сказали примерно одно – культура в нашей стране не зависит от «годов», она всегда была и всегда будет, но надо заняться тем, чтобы определить проблемы, которые стоят перед культурой и искусством, наметить пути их решения на законодательном уровне. Это очень правильно – ведь если нет точки, к которой мы все движемся, то вся работа превращается в рутину, а рутины в культуре и искусстве быть не должно.

Екатерина Фурцева, которая много лет была министром культуры, не скрывала, когда кто-то из актеров ей нравился, а кто-то нет. Вы позволяете себе встать на чью-то сторону? В конфликты вмешиваетесь?
-«Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь» (смеется). Вмешиваюсь, конечно, потому что приходится это делать. Можно кому-то оказывать протекцию, но, мне кажется, я не вправе этого делать. Это может обидеть какого-то молодого художника. Я считаю своей обязанностью создавать среду, где бы всем было комфортно. Выкладывая перед кем-то красную дорожку, а кого-то выбрасывая на обочину, мы не получим то, что зовется творчество. Все имеют право идти по этой дорожке. Что касается конфликтов, приходилось бывать и на собраниях в театрах, и разговаривать с актерами. Все помнят нашумевшую историю в Оперном театре, когда между Примой театра и художественным руководителем возник серьезный конфликт. Слава богу, удалось все решить. Очень важно оставаться объективным. А Фурцеву я очень уважаю.

-Хотели бы с ней познакомиться?
-Конечно. Я много читал о ней, знаю, что она была человеком властным и очень неоднозначным. Но в череде всех министров культуры это безусловный феномен. Наверное, если бы она стала министром сельского хозяйства, с таким же рвением бросилась бы целину осваивать. Но то, что она сделала в искусстве, нельзя не оценить. Конечно, тогда и время было непростое – Никита Хрущев, Леонид Брежнев, нашумевшая бульдозерная выставка в начале 70-ых, когда с помощью поливочных машин и бульдозеров разогнали художников-авангардистов, собравшихся, чтобы показать свои работы, все было очень заполитизировано. Сейчас политики в искусстве стало меньше, но она никуда не уйдет. Это нормально, если мы хотим сохранить государственность.

Вы имеете в виду постановления по запрету курения на экране, употребления мата и так далее?
-Да. Потому что в свое время, когда нам сказали про свободу слова, это восприняли очень буквально. Я поясню свое отношение к культуре. Культура в фундаментальном понятии для меня – это система ценностей, система запретов и система табу. Человек культурный всегда знает, чего делать нельзя. Человек бескультурный не знает. Когда мы были подростками, мы знали, что нельзя материться, тем более публично. Сейчас считается допустимым ругаться в общественном месте, в транспорте, а замечания воспринимаются как какой-то «наезд». Я однажды шел по улице, а позади меня шли парень с девушкой, и он на одном только мате ей что-то рассказывал. Я не выдержал, повернулся: «Молодой человек, ну вы же с девушкой разговариваете!» Он так на меня удивленно посмотрел. И ответил непечатным словом. Смысл был такой – а что такого? Понимаете, система запретов изначально закладывалась, чтобы сохранить человека от вымирания. Нельзя было смешивать кровь, нельзя было ходить обнаженным и так далее, в итоге эта система ценностей хранила не только тело, но и душу, а потом выросла в определенные традиции. Отвержение этих традиций, вседозволенность, приводит к тому, что общество начинает разлагаться. Ослабили вожжи, и тут же пошел мат со цены, ребята стали курить в подъездах…

хВ последнее время два российских фильма получили призы на крупных международных кинофестивалях – «Левиафан» Андрея Звягинцева и «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» Кончаловского. И там, и там есть сцены с матом, но звучит это очень органично. Для широкого зрителя эти реплики будут убраны. Это оправданный ход?
-В узком кругу друзей я иной раз рассказываю анекдот, и всегда предупреждаю, что этот анекдот не может быть рассказан без мата. Там всего одно матершинное слово, но замените его другим, эффект будет не таким. Как выразительное средство, наверное, мат где-то уместен. Почитайте того же Сергея Есенина, одно матерное слово в стихотворении замените, и уже не будет такой краски стиха, такого звука. Но это настолько тонкие вещи… Допустим, мы в законе пропишем: допускается мат, если это изобразительное средство. И тогда каждый автор нам скажет – а это у меня изобразительное средство, даже если он там пятистопным матом говорит. Нет, запретили так запретили. «Запикают» мат для массового зрителя – так будет даже лучше. А если ты, как ценитель искусства, захочешь посмотреть начальный вариант, то возможность для этого найти можно.

Сейчас многие переключились с большого кино на сериалы. Вы смотрите сериалы?
-Да я и телевизор-то смотрю очень редко. За завтраком включаю новости, а фильмы и сериалы смотрю уже в записи. Первый зарубежный сериал, который я посмотрел, был «Рабыня Изаура». Я посмотрел серий пять, и мне стало тошно. Это было время, когда все было по талонам, всем так тяжело было, а она сидит вяжет, платья меняет по три раза за серию, и у нее какие-то там душевные искания! (смеется). А наши женщины шли после смены на заводе домой и еще жалели ее!

Если условно разделить сюжеты, то в центре окажется либо герой, либо обычный человек. Вам что ближе?
-Мне нравятся сюжеты про войну, про разведчиков, про время, когда совершались подвиги. Все остальные сериалы про любовь, кровь, морковь – нет. А популярные сейчас западные сериалы даже не знаю.

Какую книгу закончили читать в последнее время?
Эдварда Радзинского, одну из его последних книг о Сталине. Он очень интересно пишет. Якобы существовавший друг Сталина Фудзи описывает события времен войны и послевоенного времени вплоть до его кончины, где тоже высказывается очень интересная гипотеза.

Как вы относитесь к активной политической деятельности людей культуры? Перед глазами пример Андрея Макаревича, которого одни поддерживают, другие резко осуждают…
-Здесь я категоричен и, может быть, покажусь резким. Я считаю, что существует некая норма ценностей, которая признана в нашем обществе, заключается она в том, что мы не признаем фашизм, а в Украине сейчас именно фашизм. И если человек, как гражданин страны, которая против национализма в любом его проявлении, заявляет, что для него это приемлемо, то будь добр сдай паспорт гражданина Российской Федерации, уезжай отсюда и веди себя так, как ты хочешь. Меня эта тема просто заводит. Что же получается – общество у нас не приемлет национализм, но отдельно взятые кумиры имеют право высказываться? Я к творчеству Макаревича очень хорошо отношусь, это один из уважаемых мной исполнителей, но его человеческий поступок мне не понятен. Это либо непродуманный пиар, либо у человека нарушена система ценностей. Человек публичный несет повышенную ответственность за все свои слова и поступки. Но больше всего меня поражают те, кто пытается сделать себе на эпатаже имя, думает – я вот сейчас скажу поперек всех, и меня все заметят.

В этом контексте вы за традиционное искусство или новаторское?
-По душе мне близки традиции, но в силу своей профессии я стараюсь понять и современное искусство. Когда-то, например, кубистов не признавали, талантливые люди всегда опережают свое время. Сейчас смотришь – без сомнения, это произведения искусства. Но есть и другое – я называю это «заявленное искусство». Когда человек наложил кучу чего-то и говорит: хотите, воспринимайте это как произведение искусства, не хотите – вы отсталые люди. Аналогичное мы сейчас видим и в обществе, которое провозглашает свободу демократии. Сначала все говорили: мы должны позволить человеку самовыражаться, потом разрешили однополые браки, а сейчас уже идет речь об усыновлении в однополых браках, так мы и до зоофелии дойдем. Все это превращается в какой-то бред! Освободить человека, раскрепостить – от чего? Я еще раз повторюсь, мы забыли о культуре, о табу, о вечных ценностях и уничтожаем то, что было заложено нашими предками, то, что проверено временем. А сейчас еще и доказано с точки зрения науки – у человека разная температура тела, когда он молится и когда матерится, кристаллы воды деформируются, если у этой воды кричать. Но человек все равно упорствует. Да, искусство дает нам право что-то сказать, но оно не должно давать права перешагивать через наши исконные традиции и культуру, которая хранится в нашей памяти веками.

Pin It on Pinterest

Share This