Последний скаут
Явления: история в лицах
Текст: Сергей Смирнов
Фото: Алексей Серебряков
Фотограф, сценарист и писатель, лауреат Государственной премии, человек, открывший горнозаводской Урал в большом кино, номинант на «Нику», кавалер скаутской «Серебряной лилии», он учил подростков жить честно, благородно и поступать по справедливости. Считал испытания правилом. Нёс свою правду, понятную всем, кто когда-нибудь после тридцати километров по лесам и болотам отправлялся в ночь на поиски отставшего товарища. Держался простых истин, простой еды, простой веры.
…Мы собрали тощие рюкзачки и махнули в лес. Напоследок, на прощание. Мы — это мой коллега, журналист Костя Костин и незнакомый мне парень его товарищ, инженер одного из проектных институтов Виктор Петров. Нам было по двадцать с небольшим. Я поехал как безнадёжный пациент, с которым врачи не знали, что делать, и Виктор, как выяснилось, тоже искал какой-то нетрадиционный способ победить болезнь. Ему было похуже, чем мне. Он рассказывал, что лечился голоданием, как-то под наблюдением врачей даже сорок дней не ел, и на прогулки его водили под руки медсестрички. Так мы познакомились. В лесу жили недолго, но счастливо. Стояла ранняя осень, попадались грибы, пахло свежестью. Я вдруг почувствовал, что отпустило. Чудесным образом. Так бывает. Жизнь в палатках на нас обоих тогда произвела исцеляющее действие. Никто тогда не знал, что связь с лесом для Петрова станет судьбоносной.
…Петров фотографировал с детства и даже получил приз одной из американских фотовыставок. Друзья говорили, мол, хватит чахнуть за кульманом, поезжай, снимай, ты же талант. Когда Виктору неожиданно предложили руководить фотокружком, он не мог на это решиться. Инженер проектного института «Гипроавтопром», а тут какой-то детский фотокружок! Но… махнул рукой на престиж и пропал во тьме фотолабораторий.
Однажды я услышал по радио, что ученики Виктора Петрова собрали коллекцию различных наград, а летом сплавляются по рекам. Дети, природа, речка, горы — потом всё это остаётся навсегда на чёрно-белых фото. Обычная жизнь, только отпечатанная на глянцевой бумаге. Как успешный фотограф Виктор и сам был отмечен медалями на международных выставках. Казалось бы, успех, признание — ты состоялся и достиг успеха, чего же ещё?
Человек, который умеет владеть пером, может научиться снимать, а вот наоборот — никогда. Такое мнение бытует у литераторов. Виктор Петров ничего никому не доказывал. Он снимал и писал. Сначала публикации появились в местных журналах, позже рассказы были опубликованы в «Роман-газете», а в этом издании в СССР печатали только живых классиков. В 1987 году вышла первая книжка «Рекламный ролик» с одноимённой повестью и рассказами. Повесть показалась мне наивной и слишком надуманной. Сюжет таков: человеку дали задание снять рекламный ролик, в котором непременно должен быть живой медведь. Он пошёл в тайгу. Когда встретил в тайге мишку, решил пожертвовать жизнью ради рекламного искусства: снимал хозяина тайги до последнего, а потом забросил камеру на ёлку. Я не поверил ни в сюжет, ни в развязку. А сейчас я понял, что Виктор писал о самом себе: когда работал, ни о здоровье, ни о чём другом не думал. Возможно, это давало ему силы жить.
Романтикой, как и диссидентством, Петрову пришлось переболеть. Вот как он рассказывал об этом журналисту Лидии Садчиковой:
— Главный прокол интеллигенции — игра во фрондёрство, в диссидентство в 1970‑е годы. Несколько лет я сам «болел» диссидентством. Слушал чужие мысли, чужие голоса, чужие песни, которые ко мне, ещё не зрелому человеку, тогда прилипли. Однажды оказался в Москве. Попал к так называемым диссидентам. И что меня смутило: всю ночь говорили о высоких материях, а потолок на кухне был покрыт паутиной, грязюка в квартире страшная. У меня возник диссонанс: люди спорят о судьбах страны, а в своей квартире прибрать не могут. И тут же я выздоровел. Причём прошла обида на тех, кто не хотел публиковать меня. Я понял, что они просто слабые, подражательские. В этом помог Виктор Петрович Астафьев. Прочитав две мои вещи, Виктор Петрович ответил письмом страниц на пятнадца ть. Начал с комплиментов о моей будто бы одарённости, а потом очень лаконичным языком разобрал мою «диссидентскую» вещь. И было там сказано: пусть Виктор Петров пишет о том, что знает о том, что он пишет. А я надеялся, что он меня обласкает за мою смелость. Не осмеял, и то слава богу. Просто матом покрыл. Не обидно было, потому что справедливо. Но «Человека со свалки» он уже высоко ценил…
«Человек со свалки» — первый полнометражный фильм Виктора Петрова. В 1984 году он окончил Высшие курсы сценаристов и режиссёров художественного кино при Госкино СССР, мастерскую Андрея Тарковского. Над сценариями он работал просто неистово. С грустью говорил, что выстраданный сценаристом текст читает куча консультантов и советников, которым страсть как хочется что-то исправить. А правки вносились кардинальные, карательные. В это время Виктор месяцами почти не ел — пил чай (именно чай) и безбожно курил. Как-то рассказывал: «Я так помешался на работе, что вместо Челябинска на самолёте случайно улетел в Новосибирск. Или в Барнаул…».
Сценарий четырёхсерийного фильма «Человек со свалки» был написан до путча. В нём предсказано всё: как в конце 1980‑х менялась страна, люди, общество. Как борцы за свободу оказались накипью, а коммунисты и комсомольцы ударились в воровство и бизнес. Вот строчки одной из рецензий на фильм: «Чётко показан процесс создания так называемого «демократического» движения в отдельно взятом городе. Показаны топорные действия чиновников низшего звена и искренняя заинтересованность руководителей более высокого масштаба: им ведь хотелось стать реальными, а не номинальными хозяевами заводов, фабрик. Прекрасно представлено полное бессилие власти в городе».
Всё как с натуры. Но фильм вышел не до известных событий августа 1991 года, а сразу после. Эффект был смазан.
Для съёмки фильма «Барак» Виктор Петров выбрал Сатку. Пожалуй, только благодаря этому фильму наш горнозаводской город в 1999 году стал полноценной съёмочной площадкой — и это, заметим, случилось единственный раз в истории региона.
Сатка — город, где Петров провёл детство. Один дед был здесь маркшейдером, второй — священником, третий — заместителем начальника вокзала. Два деда были репрессированы. В основе сценария — новелла «Ольга-Скороход», так звали блокадницу, с появления которой в бараке начинают развиваться события. Виктор Петров ничего особо не придумывал — зарисовывал образы и сюжеты по памяти, как с натуры.
С режиссёром Валерием Огородниковым нашли места для съёмок, 53 объекта. Сам барак — здание на улице Спортивной, правда, никогда бараком и не был, здесь располагалась школа рабочей молодёжи, но по степени разрухи вполне соответствовал типовому советскому общежитию. Послевоенная страна, 1953 год. В бараке поселяются временно, а на деле навсегда, русский, еврей, пленный немец и татарин. Их истории связываются в невообразимый клубок. Для съёмок удалось привлечь блистательных актёров — Нину Усатову и Леонида Ярмольника. Здесь засветилась звёздочка Евгения Сидихина, тогда почти неизвестного.
«Барак» получил «Серебряного леопарда» в Лозанне и ещё пятнадцать наград престижных кинофестивалей мира, а кроме того — национальную кинематографическую премию «Ника». Сам Виктор Петров за сценарий был удостоен Государственной премии.
Вскоре после я встретил лауреата. Он держался, как генерал в тесном мундире наполеоновских войн: грудь вперёд, корпус прямой, голову держит высоко и когда здоровается, не поворачивает — зазнался? На мой ехидный вопрос, не покрылся ли он бронзой, Виктор ответил, что с удовольствием вёл бы себя проще, да вот толком пошевелиться не может: порезан хирургами вдоль и поперёк, а сосуды более-менее прилично чувствуют себя только зимой, в морозы.
Друзья Виктора Петрова согласятся: он был вспыльчив, иногда чересчур резок, но скромен и никогда не стремился быть живым памятником.
Виктор Петров, а в первую очередь режиссёры, с которыми он работал, вечно страдали от нехватки средств. Денег нет — не наймёшь звезду. Открывать новые звёзды — мало шансов. И так во всём. Виктор с болью говорил, что на съёмки одного фильма по бедности пришлось нанять дедушку-оператора. Оператор был больной насквозь и о подвигах на работе уже не помышлял. Отработал положенное время — и на отдых. И наплевать, что актёры разыгрались или натура уходит. Дедушка принимал пищу по минутам, а для этого при нём постоянно находилась бабушка, которая на съёмочной площадке варила кашку. Но главное было не в этом.
…Он стал невостребованным. Появилось новое слово — «неформат». Виктору звонили девочки-менеджеры, которые ничего не умели делать, но зато знали, как снимать кино. Например, в сценарий фильма «Пушки России» нужно было вставить сексуальные сцены. Желательно через каждые двадцать минут. Что мог на это ответить Петров? Наступало время беспринципных и наглых.
В 1990 году на озере Тургояк Петров открыл лагерь скаутов. Зачем ему, занятому человеку, это было нужно? Вы не поверите, для сына. Он хотел, чтобы Мишка вырос настоящим мужиком. В лагере скаутов мальчишка воспитывался с пятого класса. И директор лагеря, он же папа, драл с него три шкуры. Физические нагрузки здесь были ого-го! Но родители только восхищались, когда, например, проводилась эстафета на выживание, — приходилось ползать в грязи, бросать гранату, переправляться через речку…
В лагере скаутов были наказания, но выглядели они смешно и не обидно. Например, нужно было ночью с фонариком искать шишки в лесу или на пляже собрать камни. Иногда пацаны хулиганили специально, чтобы их наказали, потому что в их глазах это выглядело как геройство. Верх смелости — выпить на шестерых трёхлитровку пива или ночью сбежать в лес, а потом специально спалиться, чтобы выглядеть смельчаками перед девчонками. Так выплавлялись характеры.
Петров любил жить, любил людей, и среди его знакомых и друзей было много прекрасных, одарённых персон. Он хотел, чтобы дети учились на их примере. Например, гостем лагеря скаутов частенько бывал Алексей Серебряков, чемпион мира по пауэрлинфтигу, позже стронгмен, ставший одним из сильнейших людей в стране.
Алексей Серебряков вспоминал:
— Помнится, Виктор пригласил меня в ресторан, а я замялся: мол, денег нет… Тот рассмеялся: «Я заплачу. Дорог не ресторан, а наслаждение человеческим общением. Как жаль, что сейчас бывают случаи, когда не с кем поговорить. И уж тем более помолчать».
Ребята, побывавшие хоть в одной смене лагеря скаутов, всю жизнь потом чувствовали себя членами одного союза. Это было нечто, напоминающее сообщество выпускников Кембриджа или Гарварда — коммунарское братство на всю жизнь. Сказано, может быть, пафосно, но это так. Эти ребята как будто отмечены петровской печатью: искренние, надёжные, открытые. Такие умеют прямо смотреть в глаза и хорошо отличают ложь.
— Я знал Виктора Дмитриевича по лагерю, — вспоминал журналист и скульптор Данил Шмыгин. — Потом часто и тесно общались с ним в городе. Я никак не мог привыкнуть к тому, что этот человек видит тебя насквозь, со всеми недостатками, но как мудрый человек всё время даёт тебе шанс реабилитироваться и поумнеть. Он мне не был другом или отцом. Он был для меня Учителем. Кстати, это его любимое обращение к избранным людям. В 2007 году в лагере была крепкая команда, которую он сплотил годами. В это время здесь произошло ЧП — во время двухдневного похода пропала девочка. Ей было семнадцать лет, взяли только потому, что сестра была в отряде. Её в расчёт никто не брал, поэтому потерю обнаружили не сразу. Забили тревогу вечером. Шёл дождь, приближалась ночь. До лагеря нужно было идти лесной тропой десять километров. Позвонили Петрову. Виктор Дмитриевич сказал: «Я слов не нахожу, как описать вам своё состояние. Вы там действуйте! Я вам доверяю. Всё, что требуется, говорите, я найду средства. Найдите её живой!». Мы ночь под дождём четырьмя группами прочёсывали все предполагаемые места. Утром она вышла на кордон лесника. Вечером того же дня Виктор Дмитриевич собрал нас на поляне лагеря и сказал: «Ради такой опоры, как вы, стоит жить! Ребята, вы настоящие герои! Я даже на сотую часть не могу предположить, что вы пережили за эту ночь…». А мы, здоровые парни, сидим, и глаза у всех мокрые. Он так нам поднял дух, что на многие годы хватило. Помнить его буду всегда. Одна из любимых поговорок: «Даня, помни, что мы, мужчины, — штучный товар!».
Как-то Петрова спросили, нуждается ли он в оценке маститых писателей.
— Очень нуждаюсь. Потому что не уверен, хорошо написал или плохо. Писатель Астафьев говорил, что всякая форма творчества — это попытка залезть себе в душу, докопаться до болевой точки, чтобы она перестала мучить. Правда, по опыту знаю: когда она затухает, человек перестаёт писать.
Сердце Виктор Петров остановилось в самолёте по пути в Анапу, где проводилась третья смена. Сейчас лагерь носит имя первого директора, дело ведут его ученики. Скаутами становятся другие дети. Они не пьют пиво и не убегают в лес. Под одеялом они не читают книжки, а смотрят на экраны телефонов. Никто не нарушает режим. Кажется, что с Виктором Петровым ушёл последний настоящий скаут. Но в его мальчишках остался его свет.