+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info
Владимир Нечай

Я отвечаю!

Явления: Люди-легенды

Текст: Любовь Усова
Фото: из архива «РФЯЦ-ВНИИТФ»
Элита нации, талантливейший физик-ядерщик, самый молодой лауреат Ленинской и Государственной премий. Его роль в создании, развитии и удержании ядерного щита страны огромна. Учёный, опыты которого не рискнул повторить никто в России и в мире. За рубежом даже не верили, что созданное им вообще возможно.

Его давно не видели в таком приподнятом настроении, как той ранней весной. Коллеги-ядерщики пригласили Владимира Зиновьевича на «баню». Так учёные шутливо шифровали традиционные ежегодные встречи испытателей, посвящённые круглым датам значимых ядерных испытаний либо юбилеям исследователей. В мае 1996‑го Нечаю исполнялось шестьдесят и в этот же год — 35 лет его участия в испытаниях. Двойная дата. Он, как всегда, хотел избежать больших торжеств, но «баня» — это святое. Лидия Викторовна радовалась, глядя на мужа: наконец-то он улыбается, принимая бесхитростные подарки коллег, слушая их стихотворные забавные и философские поздравления, рассматривая памятные фотографии с полигонов в Семипалатинске и на Новой Земле. Вспоминая хорошие годы, наполненные наукой, расчётами и прогнозами, исследованиями и опытами, — всем тем, что составляло его жизнь. В ней было две ценности, две любви — его семья и его наука. Чтобы спасти одну из них, он пожертвовал собой.

С пятилетнего возраста Владимир остался без матери, трагически погибшей в первый год войны. Отец ушёл на фронт, по возвращении работал в Москве, занимал высокий пост в Министерстве торговли. Володю воспитала бабушка. Мальчик окончил алма-атинскую школу с золотой медалью и по совету отца в 1953 году поступил в Московский инженерно-физический институт. Жили с ним в маленькой квартирке в районе Тимирязевской академии, до института — пол-Москвы проехать. На втором курсе Владимира заметил Юрий Александрович Романов, российский физик-теоретик. Володю Нечая и ещё двух подающих надежды студентов — Виталия Мужицкого и Юрия Кузнецова — институт взял под своё научное крыло. В 1958 году трое дипломников МИФИ, включая Владимира Нечая, приехали на Урал, в засекреченный городок Снежинск, возникший в 1955 году вокруг научно-исследовательского института 1011, делать дипломную работу. Через год красный диплом Нечая был подписан самим академиком Е. И. Забабахиным, в то время начальником теоретического отделения института. Позже работа Владимира вошла в кандидатскую диссертацию руководителя его диплома Л. П. Феоктистова. Изяществом, широтой мышления, нестандартным подходом ко всему, казалось бы, и вдоль, и поперёк изученному отличались все теоретические решения Владимира Нечая.

Начало работы Владимира в НИИ совпало с эпохой доктрины противоракетных систем. Её разработкой занимались Россия и США — два главных противника в мире. «Несмотря на свою молодость, Владимир стал одним из ведущих специалистов этой программы», — вспоминает главный научный сотрудник ВНИИТФ А. С. Ганеев. Всё началось с эксперимента, а по сути, с первого в мире подземного облучательного опыта. Не было тогда ни технологий, ни методик, ни специалистов. Проверяли теорию воздействия излучения на «вещество» — конструкцию боеголовок. Нечай красиво решил задачу, возникшую при конструировании экспериментальной установки. «Во время работы экспертной комиссии он увидел ТАКОЕ, а потом ЭТО подтвердилось…»,  — с восторгом вспоминает тот опыт его коллега, физик-теоретик Б. К. Водолага.

В круге интересов теоретика Нечая находились две актуальные, даже острые по тем временам темы. Вопросы миниатюризации ядерного заряда развивались в России с опережением по отношению к США. «Именно в то время закладывались основы для наиболее прогрессивного вооружения — разделяющихся головных частей, морских и сухопутных», — рассказывает Л. П. Феоктистов. 11 октября 1961 года на Семипалатинском полигоне был произведён первый подземный ядерный взрыв. Е. И. Забабахин командировал туда Нечая в качестве эксперта. В мае того же года Владимир подключился к подготовке первого подземного облучательного физического опыта, который был успешно проведён в феврале 1962 года и подтвердил теоретические оценки ведущей роли излучения как поражающего фактора. Данные измерений воздействия дали исходную информацию для дальнейших лабораторных исследований стойкости корпусов. Научный совет института выдвинул комплекс работ, выполненных в ходе эксперимента, на соискание Ленинской премии. Не мешкая начали подготовку к следующему опыту с бóльшим числом образцов для изучения возможности снижения воздействия на поверхность корпуса.

В марте 1964 года и этот опыт прошёл успешно, а в апреле авторскому коллективу в составе шести сотрудников НИИ присудили Ленинскую премию, в их числе был 28-летний комсомолец Владимир Нечай. Первый случай за всю историю! В выданных дипломах написано: «за научные труды в области физических наук». «Так были зашифрованы результаты исследований в области поражающих факторов ядерного взрыва», — поясняет инженер-исследователь НИИ-1011 А. Н. Щербина. Это было совершенно новое направление в науке, и Нечай стал его пионером.

Дома он умел всё: починить часы, телевизор или старенькую «Волгу», перетянуть мебель и даже остаться на полгода с пятилетним сыном Жорой, пока жена проходит лечение. Лидия хвалилась: мол, не смотрите, что теоретик, у него и руки золотые! Через несколько лет в семье учёного появился второй сын — Дима. Дома было хорошо, радостно. И на работе всё шло своим чередом: от блестящих идей — к поразительным испытаниям, от кандидатской диссертации — к докторской, от Ленинской премии — к Государственной.

В начале 1970‑х была проведена серия опытов на Семипалатинском полигоне. Теория воздействия облучения подтверждалась всё новыми данными. Данные испытаний модернизированного заряда-облучателя, прошедших в июне 1972 года, стали основой докторской диссертации Владимира Нечая. На торжественном ужине по случаю блестящей защиты, где Нечаю довелось схлестнуться с известным учёным-оппонентом Рабиновичем, Евгений Иванович Забабахин сказал молодому учёному: «Володя, я вас ценю за независимость мнения». Отстаивать свои идеи приходилось всегда.

В 1975 году на Новой Земле готовился повторный опыт. Уже были доставлены к месту трубы, и монтажники приступили к установке. В барак к исследователям заглянул академик РАН и главный конструктор ВНИИТФ Б. В. Литвинов: «Читали ли вы докладную министру от Ю. Б. Харитона?». Суть записки заключалась в опасениях арзамасских учёных в надёжности срабатывания облучаемого боевого блока от внешней команды. Всё сводилось к страху: а что если бабахнет так, что мало не покажется?

Учёные КБ-11 в Арзамасе-16 постоянно соревновались с коллегами из Снежинска по теме стойкости оружия к действию излучения. Но они не были в курсе, что физики НИИ-1011 всё просчитали и проверили схему подрыва в предыдущих опытах. «Готовьтесь к объяснению в Москве, — предупредил молодёжь Литвинов. — А я буду прикрывать вас, мальчишек, своей широкой грудью». Во время испытаний волновались несказанно. Именно на полигоне, как вспоминал впоследствии Борис Васильевич, раскрывается суть человека до подлинной его глубины. В ожидании взрыва время словно останавливается, и нет сил ждать и ощущать тяжесть томительных минут. Каково же было Нечаю, автору физических расчётов, ожидать приговора этого суда? Нечай метался и не находил себе места, а увидев, что результаты эксперимента совпадают с расчётами, бурно радовался, не скрывая восторга.

Результат этого эксперимента был отмечен Государственной премией СССР «За комплекс специальных физико-технических исследований». От института лауреатами стали шесть человек, в их числе теоретик В. З. Нечай и испытатель А. Н. Щербина. Заряд, успешно прошедший проверку в составе боеголовки в ФО-42–4, был поставлен в знаменитый ракетный комплекс СС-20. Он был широко развёрнут на последнем этапе противостояния Западу, а потом ликвидирован по договору с США вместе с ракетами «Першинг».

В 1980‑е годы Нечай внёс существенный вклад в создание ядерных зарядов высокой удельной мощности для оснащения систем оружия и флота. Он занимался разработкой зарядов для разделяющихся головных частей на основе нового принципа. Результатом стало поколение боеприпасов, составивших основу вооружения ВМФ России. Прекрасно понимая прогностическую ценность расчётов, он всегда был сторонником экспериментальной проверки сложных физических явлений. Это давало результат. Никто не удивлялся продвижению Нечая по служебной лестнице. «Волевой, энергичный, целеустремлённый, склонный к стратегическому мышлению», — говорил о нём академик Е. Н. Аврорин на собрании теоретиков при вступлении Нечая на должность руководителя теоретического отделения. Происходило это в 1985 году. Владимир Нечай был требовательным начальником, его даже побаивались. Однако испытавшие тяжесть нечаевского гнева ни разу не пожаловались на его необъективность или несправедливость. Владимир Зиновьевич никогда не подтасовывал результаты опытов. Напротив, все погрешности опыта он трактовал в худшую для себя сторону. Коллеги смотрели на него всё более уважительно. На докладе Нечай чётко формулировал возможную причину и тут же предлагал ещё более радикальные изменения в конструкции заряда. Его фирменным знаком стало глубокое научное обоснование технических решений, обеспечивающих надёжность и безопасность ядерных зарядов в широком диапазоне условий эксплуатации. Под руководством Владимира Зиновьевича был создан ядерный облучатель предельно малой мощности, но обладающий характеристиками мощных зарядов ПРО. В сентябре 1987 года он был испытан, расчётные параметры облучения и защитных устройств подтвердились. По этой теме в институте было защищено пять докторских и более десятка кандидатских диссертаций. По словам В. С. Любимова, в мире не создано инструмента для исследований комплексного воздействия факторов ядерного взрыва, по величине тротилового эквивалента равного созданному В. З. Нечаем.

В начале 1988 года Владимир Зиновьевич стал первым заместителем директора ВНИИТФ. Директор Георгий Павлович Ломинский, методично готовя себе преемника, предупреждал Нечая: «Раньше ты занимался наукой, а теперь придётся портянками». Увы, заняться «портянками» пришлось раньше срока: уже в марте того же года в результате тяжёлой болезни Ломинского не стало, и Владимир Зиновьевич стал первым физиком-теоретиком, возглавившим институт. Он стал также первым единогласно избранным директором ВНИИТФ.

Огромный зал, на трибуне один за другим выступают его коллеги — Е. Н. Аврорин, Б. М. Мурашкин, Б. В. Литвинов — и сам Владимир Нечай, пришедший на выборы с готовым, чётким, ясным и понятным планом работы института по всем направлениям: развития науки, экспериментальной базы, опытного производства, конверсионного направления, перехода на хозрасчётную систему. Талантливый учёный показал себя талантливым руководителем. И многотысячный лес рук сидящих в зале учёных взметнулся вверх — единогласно! Поразительный момент.

«Ему достались самые трудные годы», — в один голос признают соратники, сподвижники, друзья Нечая. Крест, который он нёс, был непомерен из-за времени, переживаемого страной. Разгар перестройки, развал страны, прекращение финансирования, годы бездумной конверсии, бестолковых мораториев на ядерные испытания, полнейшего непонимания роли и места ядерного оружия в безопасности России и вопиющего пренебрежения к создателям и творцам этого оружия — вот как учёные оценивают тот период, когда Владимир Зиновьевич был директором ВНИИТФ. Но Нечай не сдавался, он был сторонником решения проблем. Он активно включился в подготовку совместного с США эксперимента по контролю за мощностью подземных ядерных взрывов. Его успешное проведение позволило ускорить ратификацию и вступление в силу договоров об ограничении подземных испытаний ядерного оружия и о мирных ядерных взрывах. Между ядерными лабораториями стран завязалось научно-техническое сотрудничество. В 1991–1992 годах ВНИИТФ становится главной организацией России по контролю за подземными ядерными испытаниями США.

Невада, 1991 год. Институту было поручено осуществить контроль по соблюдению требований Договора об ограничении подземных испытаний ядерного оружия (ДОПИЯО) при проведении взрыва «Джанкшн». Руководителем группы представителей России назначен Нечай. Пять человек от ВНИИТФ, пятеро — от Минобороны и по одному от МИД и московского НИИТ работали совместно с представителями США. В один из дней для россиян устроили экскурсию в соседний штат, на аризонский Гранд Каньон. Это была утомительная, но полная восторженных впечатлений поездка. Со смотровой площадки спустились вниз по крутой тропе на 150–200 метров и только стали возвращаться назад, как Владимир Зиновьевич вдруг резко всех остановил: «Ну куда вы торопитесь? Рассмотрите подробнее открывшееся вашим глазам. Это же неописуемая красота. Её надо впитать в себя. Может быть, больше никогда в жизни вы этого не увидите». Так и произошло — никогда больше.

В 1992 году по решению Нечая во ВНИИТФ создаётся отдел по конверсии и международным связям, который позже разделился на два. Нечай выдвигает сам и поддерживает идеи специалистов института на переориентирование части научного и производственного потенциала ВНИИТФ на гражданские рельсы. В январе 1992 года Владимир Зиновьевич участвует в судьбоносном совещании, где президент Борис Ельцин рассматривал проблемы ядерного оружия, вопросы безопасности ядерной энергетики и создания Министерства РФ по атомной энергии, возглавил которое В. М. Михайлов. Давние дружеские отношения с новым министром, завязавшиеся ещё в пору проведения испытаний, позволяли Нечаю поддерживать деловые связи с Минатомом. В феврале того же года ВНИИТФ получил статус федерального ядерного центра. И в тот же период центр впервые посетил госсекретарь США Дж. Бейкер, в переговорах с которым участвовали Михайлов, Нечай и Аврорин. В результате переговоров был создан Международный научно-технический центр, в который вошли Россия, США, Евросоюз и Япония, призванный «перекрыть пути для расползания ядерных оружейных технологий» и расширить возможности проведения исследований невоенного характера. Первые проекты получили финансирование в ноябре 1994 года, и роль Нечая в их реализации была определяющей…

Но в мае 1995 года любимое детище Нечая — уникальный ядерный заряд малой мощности — было уничтожено его же создателем. Наверное, вдохновителю и руководителю было тяжело принять это решение, и даже невыносимо. Но он сделал это. И опять была проведена уникальная, не имеющая аналогов в мировой практике ядерных испытаний работа по ликвидации ядерного устройства, которое в течение четырёх лет находилось в неконтролируемых условиях штольни 108 К бывшего Семипалатинского полигона. Целый месяц комиссия напряжённо работала на полигоне, было улажено множество технических, процедурных и юридических вопросов: всё-таки работа происходила на территории другого государства, которое подписало Договор о нераспространении ядерного оружия. Демонтировать заряд оказалось невозможным, и Нечай отдал приказ — уничтожить!

В развалившейся стране удержать в секрете произошедшее в Казахстане не удалось. А. Н. Щербина вспоминает, как в Женеве к нему обращались западные учёные: «Вы блефуете,  такого заряда не может быть!». На самом деле никому и не снилось то, что удалось Нечаю.

В 1996‑м финансирование института прекратилось. Во ВНИИТФ участились голодные обмороки сотрудников, на директорский стол ложились и ложились письма с криками о помощи, стояли очереди у кабинета директора. Он сам разговаривал с людьми, тяжело переживал за каждого. При этом активно занимался конверсионной темой: оптическое волокно, взрывные технологии, ультрадисперсионные алмазы, работы по безопасности ядерной энергетики. Но всё это требовало стартового финансирования. А кто рискнёт финансировать сегодня то, что даст отдачу лишь через несколько лет? Государство отвернулось от них, бросило учёных на произвол судьбы. «Делай что хочешь», — сказал Нечаю высокопоставленный чиновник в Москве. Владимир Зиновьевич вернулся в Снежинск. 30 октября весь день работал с документами, пошёл домой, но вечером вернулся в институт. Рабочий день был закончен, и в здании стояла гулкая тишина. Его уход прогремел выстрелом на всю Россию.

Учёный–теоретик точно рассчитал: пренебречь ЭТИМ власти не смогут. Пожертвовав жизнью, Владимир Нечай добился внимания правительства к положению всего оборонного комплекса страны. С этого выстрела началось воскрешение ядерного центра. Во ВНИИТФ всегда помнят большого учёного и мужественного человека. Здесь учредили премию для молодых учёных, которая носит имя В. З. Нечая. Его именем назвали улицу в Снежинске. Его идеи, его труд и талант вложены в значительную часть ядерного арсенала страны, по сей день являющегося основой обороноспособности России.

Pin It on Pinterest

Share This