Отцы прозрачной брони

Секретный завод «К-4»

«К-4» — это не только название предприятия, но и шифр изделия, которое оно выпускало. А выпускали здесь под этим шифром бронестекло, которое защищало кабины самолётов. Завод располагался в Ленинграде, однако в 1941 году город оказался в окружении, и завод эвакуировали на Урал. Впрочем, не завод, а одно название.

В спешке на Урал успели отправить только металлообрабатывающие станки. На месте не было ни специалистов, ни оборудования, ни сырья. Но решение ГКО было кратким, конкретным и срочным: в кратчайшие сроки наладить в Челябинске выпуск авиационной брони.

Для размещения предприятия были выделены здания дрожжевого завода и завода безалкогольных напитков, которые находились на улице Свободы. Кстати, весьма «взрывоопасные» предприятия, но к обороне они отношения не имели Демонтаж оборудования безалкогольного завода начали 25 августа 1941 года, а дрожжевой завод по настоянию местных властей (ну как же без дрожжей!) работал до 7 сентября. Враг наступал, и опасность росла как на дрожжах.

Часть оборудования для «К-4» должен был изготовить Тамбовский машиностроительный завод «Комсомолец», но в Челябинск оно так и не поступило. Ждать оборудование и искать виноватых было некогда. Пришлось эту часть производить самим. Не было механической базы, а металлов типа меди и алюминия, в Челябинске и с собакой не найти. Котельная на заводе была маломощная, обещанные в ноябре 1941 года котлы так и не поступили. Трансформаторная подстанция тоже не подходила по мощности, поэтому была построена новая, но оборудовать её было нечем. Ну хоть вешайся! А кроме этого, завод испытывал огромные трудности из-за отсутствия квалифицированных рабочих и инженеров. Из Ленинграда в Челябинск прибыло только шесть инженеров и пять рабочих. Одиннадцать человек в отсутствие станков и технологий. Что могла сделать эта кучка? Как? Но приказы не обсуждаются, тем более в военное время.

А зачем, собственно говоря, была нужна прозрачная броня?

Бетонный самолёт не падал

В первый день войны фашисты уничтожили 1200 советских самолётов. Нужно было срочно восстанавливать авиацию, но вот вопрос: каким самолётам отдать предпочтение? Немцы двигались быстро. И только штурмовики могли на какое-то время задержать колонны противника. Их начали строить даже в ущерб истребителям.

Немецкие асы были вне конкуренции. Доставалось всем, но если лётчика-истребителя сбивали в среднем после 64 вылетов, то пилот Ил-2 оказывался на земле после трёх-четырёх штурмовок. В 1941 году штурмовик должен был получать звезду героя за 10 вылетов. Хочется написать — «всего лишь за 10 вылетов». Но не получается. Немецкая зенитная артиллерия работала чётко. В 1941‑м это звание получил только один лётчик штурмовой авиации. Всего лишь один.

При всём при этом Ил-2 был поразительно живучим самолётом. В Красной Армии он получил прозвище «летающий танк». А немцы называли наш штурмовик мясорубкой, чёрной смертью и бетонным самолётом. Снаряды и пули превращали его в сплошную дырку, а он летел.

Вот, например, как выглядел после штурмовки вражеских позиций самолёт младшего лейтенанта Макагона: «…получил повреждения плоскостей, отбит правый элерон, отбита правая сторона руля глубины, повреждён стабилизатор, сорвана обшивка и разбиты нервюры руля поворота…» и далее, и далее. Короче, при посадке на аэродром самолёт развалился. Экипаж не пострадал. Примерно та же картина с самолётом лейтенанта Беляева: штурмовик имел 350 пробоин, 20 процентов обшивки было сорвано, но самолёт до аэродрома дотянул. При посадке фюзеляж самолёта сказал «хрясь!» и переломился надвое. Экипаж, опять же, не пострадал.

Эти страшные повреждения случались потому, что штурмовик имел небольшую скорость и в начале войны не был защищён с тыла. Это позже позади пилота посадили стрелка. Немецкие истребители без труда атаковали штурмовики сзади или сбоку. А выживать экипажам в дальнейшем помогала броня: стальная — ею был прикрыт корпус самолёта и спинка сиденья пилота, и стеклянная — из неё был сделан козырёк кабины. Броня из стали — дело обычное. А вот документы о стеклянной, или прозрачной броне, которую варили в Челябинске, рассекретили только в 2009 году.

Стекло прочное, как товарищ Сталин!

Остекление кабин самолётов делали из прозрачного пластика — плексигласа. Он был непрочный. Пуля, выпущенная из трёхлинейной винтовки с тридцати шагов, разносила плексиглас на куски. Тогда придумали покрыть его поверхность защитным слоем из закалённого стекла — сталинита (в честь тов. Сталина!) при помощи специальной бесцветной плёнки.

Сталинит — это закалённое стекло, которое проходит обязательную термическую обработку. Она усиливает его механическую прочность как минимум в пять раз по сравнению с обычным стеклом. Во время удара снаряда или пули стекло рассыпается на тысячи осколков. Они имеют тупую форму и не причиняют вреда членам экипажа самолёта.

Сталинит накладывался не цельным листом, а отдельными плитками, так называемыми таблетками, тщательно пригнанными одна к другой. Наружный экран гасил ударную силу пули. Ударившись в таблетку, пуля оставляла на её поверхности трещины, но не пробивала стекло, при этом оставшаяся часть стекла оказывалась нетронутой.

Испытания изобретения, к которому был причастен ленинградский учёный Григорий Зискин (он как раз был эвакуирован в Челябинск), консультировал всемирно известный академик Абрам Фёдорович Иоффе и его ученик, один из основателей Российской ядерной энергетики, Анатолий Петрович Александров.

Прочность изделия всех устраивала, а вот добиться идеальной прозрачности бронированного стекла советским учёным не удалось. И это обстоятельство чуть было не погубило их детище. Специалисты из Всероссийского института авиационных материалов (ВИАМ) утверждали, что мельчайшие включения инородных частиц искажают оптические свойства стекла, и требовали улучшить его качество. Конфликт мог привести к тому, что производство могло встать, а времени не было. Спор помог разрешить конструктор Ильюшин, который высказался против нереальных на тот момент требований. При бомбёжке от лётчиков иногда требовалась ювелирная точность, но не настолько, чтобы довести чистоту стекла до качества телескопа. Война всё-таки дело грубое.

Тайны брони знали специалисты по лимонаду

Приказом Главхимпласта от 2 сентября 1941 года директору завода тов. Зусе Давыдовичу Шульману было предписано к 5 октября 1941 года закончить монтаж оборудования и пустить его на полную мощность. Месяц! Однако в установленные сроки завод не был готов приступить к производству. Для этого просто не хватало времени.

1 февраля 1942 года «К-4» был готов к сдаче в эксплуатацию первой очереди, но пуск задержался из-за отсутствия сырья. Официально 10 июня 1942 года в Челябинске началась пробная эксплуатация предприятия. А с июля завод приступил к выпуску продукции. Знаете, кто варил секретное стекло? Да те женщины, что варили дрожжи, и специалисты по лимонаду — их срочно начали обучать новой сложной профессии.

Большинство рабочих завода составляли подростки 14–15 лет, которых пришлось обучать производству на ходу, с нуля. Ветераны завода рассказывают, что многие из сотрудников были ниже станков ростом, и им приходилось вставать на ящики, чтобы было удобнее работать. При этом поблажек за малый возраст, как и на других предприятиях, никто не давал: за небольшое опоздание могли оставить без пайки хлеба, а за более серьёзное даже привлечь к уголовной ответственности.

Клара Александровна Хомутова пришла на завод в 1943‑м. За плечами у неё было семь классов. Вспоминая те годы, она не могла сдержать слёз:

— Когда мы за полночь задерживались на работе, Зискин с Шульманом (главный инженер и директор завода. — Ред.) оставались с нами. Иногда подходили, гладили по плечам, по голове, жалели. Мы же дети ещё были! Но работали как взрослые, и даже лучше. В 1944 году нас семь человек собрали в бригаду и отправили в Дзержинск, где был аналогичный завод, делиться опытом. Там показатели были намного ниже  — то ли из-за того, что в тех краях нередки песчаные бури и в стекло попадали песчинки, то ли по другой причине. Помню удивление и ужас, с которыми смотрели на нас местные женщины-работницы. Они не ожидали увидеть в качестве передовиков таких малышей…

— Никогда прежде я не видел, чтобы люди работали так самоотверженно, — рассказывал директор завода Зуся Шульман. — Вспоминаю лучшую нашу шлифовщицу Марию Миргаязову. — Она пришла к нам из ФЗО 15‑летней девчушкой, а через полгода у неё появились уже свои ученики. Светлая голова была у рабочего Кириллова. Он первым предложил обрабатывать оргстекло не на металлорежущих станках, как это принято было по технологии, а на более скоростных — деревообделочных. Это новшество резко подняло производительность труда станочников. А казалось бы, всё так просто.

Лётчики смотрели на врага через челябинское стекло

Сначала прозрачная авиационная броня отправлялась для оснащения Ил-2, однако уже к концу войны все типы боевых самолётов были оснащены бронестеклом. Для сравнения: в начале 1945 года челябинский завод за день вырабатывал больше продукции, чем ленинградский давал в 1941 году за месяц.

— У отца хранились десятки писем лётчиков, в которых они благодарили его за то, что бронестекло спасало их во время боя, — рассказывала дочь Григория Зискина, — Эмилия Волкова. — С одним из пилотов, который впоследствии стал генералом, папа подружился на всю жизнь.

А Зуся Шульман, в свою очередь, вспоминал:

— Однажды в Челябинск с фронта прислали образцы материала, который фашисты применяли в качестве стеклоброни для кабин самолётов. Оказалось, это всего лишь утолщённое силикатное стекло, прошедшее закалку. Пуля пробивала его. Видимо, секрет нашей трёхслойной брони немцами не был раскрыт.

Вместо послесловия

В материалах по истории завода основные заслуги по выпуску «стеклянной брони» приписывают то Зусе Шульману, то Григорию Зискину. Наверное, сейчас это не столь принципиально: оба были ценимы как организаторы и специалисты, оба получили за броню одну награду — Сталинскую премию II степени. Но судьбы их сложились по-разному. Началось «дело космополитов», и Зусю Шульмана исключили из партии за неправильную кадровую политику. Кстати, он не побоялся приютить у себя репрессированную сестру директора ЧТЗ Исаака Зальцмана! Шульман уехал в Кемерово, работал начальником цеха на азотно-туковом заводе, где за ударный труд получил орден Ленина. Дважды он приезжал в Челябинск на юбилей завода «Оргстекло», и был тепло встречен коллективом.

Директором завода стал Григорий Зискин. Ему пришлось пережить своё предприятие. В стране начался хаос и экономический кризис. В 1993 году предприятие было объявлено банкротом, а в 1997-м — продано с молотка за 8 миллионов рублей. В то время оборудование было изношено на 100 процентов. Это уже была тёмная страница в истории завода, который выпускал «прозрачную броню». Через два года Григория Зискина не стало.

Сейчас в бывших цехах завода — Центр креативных индустрий SVOBODA2.