Александр Медзюта

Учителя как мушкетёры

-Здравствуйте, Александр Сергеевич. Необычный у вас кабинет для директора — слишком маленький. Как же вы людей на ковёр вызываете?
-Наоборот это же удобно, когда глаза в глаза, а не через стол, тогда проблемы решаются намного быстрее. Только что перед вашим приходом двое ребят поссорились в пятом классе, причём сильно — с применением ног и рук. Сейчас выясняли, что случилось. И все здесь поместились: ученики, классный руководитель и родители. Всё решили. Вообще я сторонник решать детские споры на детском уровне, поэтому встречи с родителями и учителями в моём кабинете случаются нечасто, только в острых ситуациях. Я как раз сегодня вспоминал историю из 90‑х, которая со мной случилась. Два мальчика подрались, но поскольку это были мальчики 90‑х годов, то они пригласили своих старших братьев. Братья пришли со своими компаниями, потом показалось мало, пришли папы. В итоге смотрю — стоят две толпы напротив друг друга, и в карманах пистолеты просматриваются. Вот так бывает, когда мы простую детскую ссору пытаемся решать в параметрах «кто круче». Сейчас такое встречается реже, хотя многие взрослые люди и сегодня живут в каком-то фантастическом мире, по земле не ходят. А дети все ходят по земле, они маленькие, у них земля очень близко, поэтому с ними общаться гораздо проще.

-А с какими проблемами сталкиваются современные дети?
-Сейчас, на мой взгляд, возникают проблемы и с логическим мышлением, и с эмоциональным наполнением. Когда к нам в школу стали приходить дети родителей, которые сами у нас учились, взялись за голову. Зависимость детей от смартфонов даёт плоды. Если бы я не знал, что эти технологии изобрела Хеди Ламарр, я бы думал, что это происки американской разведки (Смеётся), — что они специально всё это выдумали, чтобы мы уткнулись в смартфоны! Чем это закончится, не знаю: каждый сам для себя придумывает будущее. Моя задача, чтобы эти дети имели своё счастье

-Некоторые психологи говорят, что школа больше не должна заставлять детей запоминать кипы информации, у них для этого есть как раз смартфоны и другие устройства. А школа должна научить находить и обрабатывать эту информацию. Вы согласны?
-А вы знаете, что японцы учат гораздо более длинные тексты, чем мы, а занятия японцев по изучению числа «Пи» до 128‑го знака — это нормальное явление. Поэтому если у нас есть всё в телефоне, и мы надеемся только на него, то совершенно ясно, что мы не будем развиваться никак. Для того чтобы человек развивался, он должен проходить больше, чем ему потребуется в жизни. И дело не только в памяти, но и в логике. Устройства телефонов и компьютеров не являются логическими, они построены по принципам нумерологии: ткни в правый угол — выскочит одно, ткни в левый — выскочит другое. В этом нет логики. Дети понимают, где находится нужная кнопка, и всё. Если мы будем продолжать потакать этому, то боюсь, в скором времени окажемся в каком-то механическом мире. Во мне всё протестует против этого, так же как и против отключения эмоциональной составляющей в обучении.

-А куда делась эмоциональная составляющая?
-Знаете, был такой французский философ Мишель Фуко, который нас об этом предупреждал. Он высказывал такую мысль: «То, о чём люди начинают говорить, исчезает». Например, Ленин всё время говорил про классы, и где они эти классы? То же сейчас происходит с эмоциональным интеллектом. Меня удивляет, например, как молодёжь сейчас относится к сексу. Начали о нём говорить, и где он? Так что с новыми понятиями лучше не играть. У детей прежде всего пропадают умение и желание радоваться жизни, простым вещам. Я стараюсь на это хоть немного повлиять. Например, выходим все вместе покопаться на пришкольном участке, и я радостно восклицаю: «Да ты посмотри, что здесь творится!»

-А система образования помогает в воспитании и обучении детей? Сейчас много сил направлено на стандартизацию образования, чтобы ребёнок мог перейти из одной школы в другую и не заметить этого.
-Унификация — это страшная вещь, не имеющая никакого отношения к обучению детей. Чиновники сами по себе строят какую-то структуру, и в результате получаются вещи, которые нужны только им. Дойдёт до того, что у нас и дети все будут одинаковые. Привёл ребёнка домой, а тебе кричат: «Нашего привёл?» Отвечаешь: «Да вроде наш». Если Министерство образования строится для унификации, то оно должно быть ликвидировано, пусть не полностью, пусть сидят и получают зарплату, только не мешают обучению и воспитанию. Мы как в каком-то мушкетёрском фильме, где герой одной рукой отбивается от гвардейцев кардинала, а другой посылает воздушные поцелуи даме. Вот так и живём. Меня это разочаровывает, потому что я понимаю, что из этой трясины не выберусь до конца своих дней. А жизнь-то у меня одна, и прожить её хочется так, чтобы не было стыдно.

-А кто же будет придумывать, как принимать экзамены, устраивать нововведения. Например, устная часть экзамена по русскому языку. Как она вам?
-Только представьте: сидит человек с окладом условно в 400 тысяч рублей и изобретает нововведения в образовании. Например, устная часть. Во‑первых, — два положения, более 50 страниц каждое, которые нам надо было изучить менее чем за месяц. Во‑вторых, как устроен экзамен: учитель русского языка, являющийся экспертом в данном случае, сидит в стороне и только заполняет бумаги. Другой учитель, вовсе не словесник, сидит с опросником и беседует с детьми. И это всё записывается на флэшку. Но это ведь шизофрения! А министерство ещё радуется тому, что всё бесплатно — мы же крепостные!

-Как в таких условиях не отбить у ребёнка желание учиться?
-Я считаю, что каждый ученик должен иметь возможность выбрать свою школу, где ему комфортно. Выбор школы в основном ложится на плечи родителей. А нас ведь никто не учил быть родителями, поэтому приходится угадывать или ориентироваться уже в процессе и пытаться понять, что хорошо для их ребёнка.

-А как понять, хорошая школа или нет?
-Вы знаете, я своё получил, когда в 10‑м классе школы № 31 рассказал для стенгазеты, что хожу в школу не для того чтобы учиться, а чтобы общаться. Пришла комиссия, поглядела эту стенгазету и возмутилась! Учителям устроили головомойку, а учителя — мне. Но так была устроена та 31‑я. Каждый директор знает, как должна быть устроена именно его школа. В «Эстет-центре» маленькие классы по 12 человек. Для меня главное, чтобы ребёнок с интересом ходил в школу, чтобы нашёл своё место, чтобы был счастливым. Я люблю сам знакомиться с новыми учениками и подробно беседовать с ними. Обыкновенные вопросы о жизни раскрывают ребёнка и позволяют его понять. Знаете, чем мне нравится американская система тестирования? Там очень простые задания. Но тест длинный и выполнять его надо быстро. Они смотрят, выдерживает человек этот темп или нет, остаётся у него в голове что-то после пятидесяти заданий? Вот и для меня важен в первую очередь не уровень знаний, а настрой. Если ребёнок позитивно относится к школе, к обучению, то и знания обязательно придут.