Челябинские негоцианты
На первом месте был сибирский хлеб
Челябинск — место хлебное. Так было. Как только на берегу реки Миасс возникла маленькая казачья крепость, так здесь заскрипели колёса телег — это везли зерно из Сибири. Хлеб шёл транзитом в Оренбург. Оттуда присылали казаков и воинские припасы. Там где хлеб, там и торговля. Так что из Оренбурга вместе с казаками в крепость отправляли купцов. Торговое дело начинали 50 человек. Позже к ним присоединились так называемые «каргалинские» — казанские татары, которые обосновались в окрестностях Оренбурга. В Татарской Каргале (ранее — Сеитов Посад) жили люди ушлые. В купцах ходило почти всё взрослое население посада (в конце XIX века здесь было 13 тысяч купцов!). Императрица Анна Иоанновна дала каргалинцам особые привилегии. И не зря! Татары водили торговые караваны, как тогда говорили, на край света — один из них, например, дошёл до Индии. Так что в Челябинске они освоились быстро.
До конца XIX века город был похож на большую деревню. Приличных (относительно!) улиц здесь была ровно одна. Сейчас это улица С. Цвиллинга, а раньше Большая (а ещё раньше — Христорождественская, а до того — Оренбургская). Каменных зданий почти не было. Вернее, они заканчивались после слова «раз». Дома, которые как-то бросались в глаза, принадлежали купцам. Крыши покрывали тёсом или дранкой. Первым, кто раскошелился на железную крышу, был купец Иван Ахматов, который покрыл железом всю усадьбу — дом, конюшни, кладовые, амбары. Но особой роскошью купцы всё ещё похвастаться не могли. До тех пор, когда Челябинск с «большой землёй» не соединила «железка». Хлебный поток вырос!
Железную дорогу проложили от Самары до Златоуста. А затем в тайгу стал врезаться Транссиб. По «железке» медленно, но регулярно пошли поезда из Сибири. Это вам уже не скрипучие обозы с зерном! Челябинску сказочно повезло — здесь был организован таможенный перегон, и в городе запахло большими деньгами. С каждого пуда челябинские торговцы имели неплохой навар. А именно, 8–10 копеек, как с куста! А пудов было немало. По сведениям энциклопедистов тех лет Брокгауза и Ефрона, в 1900 году через Челябинск прошло 25 миллионов пудов зерна. Это более чем половина всего российского хлеба!
И всё-таки, это были копейки по сравнению с основной прибылью. Мука на порядок дороже зерна. Сейчас хорошо известно, что мука грубого помола (тогда её было несколько сортов — межеумок, подрукавная, куличная, первач, дранка и так далее) значительно полезнее для здоровья, чем мука помола тонкого. (При жёсткой механической обработке зерно теряет свои питательные свойства.) Но в начале прошлого века сторонников ЗОЖ почти не было. И любители вкусно поесть хотели иметь на своём столе хлеб из обдирной, крупчатки и конфетной муки (из неё пекли чудесные булочки). Это мука, в отличие от грубой муки жёлтого цвета, была нежной и белой — белее первого снега!
Ну, соответственно, и стоила много дороже. К тому же муку грубого помола делать было просто не выгодно. А для купца что выгодно, то и хорошо. И в Челябинске, а так же в его окрестностях стали расти мельницы. Мелкие примитивные мельницы — водяные «вертушки» и ветряки давали муку низкого качества. Они особой роли в мукомольном деле не играли. В начале прошлого века на Урале стали строить промышленные мельницы, которые считались достижениями науки и техники. Стоили они дорого — от 150 до 250 тысяч, но купцы рисковали — мысли о будущих доходах делали их решительными. И если в 1901 году в городе было 9–10 паровых мельниц, то через десять лет жернова крутились уже на 34.
А потом — чай!
Матросы британской Ост-Индской кампании были в мыле, корабли — в пене. Чайные клиперы, особые торговые суда, беременные десятками парусов, летали по волнам через два океана — в Индию, Цейлон, Китай и Японию. Кто быстрее дойдёт до финиша с трюмами, полными ящиков чая, тот и получит самый жирный куш! (И особый знак отличия — «Голубую ленту».) В Великой чайной гонке 1866 года, в которой участвовали 16 самых быстроходных клиперов, три корабля с грузом из Китая прибыли в Лондон в один день. Они показали невиданный результат, преодолев 14 тысяч морских миль за 99 дней!
Позднее парусные корабли уступили пароходам, которые прибывали в английский порт на 30–40 дней раньше, но и они не смогли сравниться с железной дорогой, которая шла по более короткому маршруту. Транссиб в буквальном смысле спутал карты британским негоциантам. Часть индийского и цейлонского чая поступала в Англию из России. Дело в том, что из Владивостока до Челябинска груз доставляли за 2–3 недели. А быстрее, значит, дешевле. В Челябинске, смеем напомнить, была таможня. Через неё шли более половины всех чайных поставок империи. В 1913 году через челябинскую таможню было перевезено чая на 35 млн рублей, в целом по России эта цифра равнялась 62 млн рублей. Ужасные (в хорошем смысле!) деньги для того времени!.
В Азии чай собирали женщины и дети. В России дети чай фасовали — считалось, что детские ручки справляются с этим более ловко. Дети нередко работали на чаеразвесочных фабриках, которых в Челябинске было четыре. Фабрика торгово‑промышленного товарищества «Преемник Алексея Губкина А. Кузнецов и Ко» была самая известная. Она была запущена в работу в 1904 году. В 1908 году в Челябинск из Екатеринбурга перевело свой склад товарищество чайной торговли «В. Высоцкого и Ко». Через два года склад плавно превратился в чаеразвесочную фабрику. Из Тюмени переехала фабрика «И. П. Колокольникова. Наследники». Замыкала великолепную четвёрку фабрика братьев Поповых. В Челябинске располагалось множество крупных складов фирм, занимающихся чайным делом, в том числе московских: «Вогау и Ко», А. В. Швецова, Перлова, Филиппова, Грибушина. Крупный оптовый закуп производили торговые дома: «Братья Яушевы», «Собенников и Братья Молчановы», «М. И. Грибушина. Наследники», «Вдова А. Катуар с с-ми» (с сыновьями), «И. А. Ганжумов» и другие.
Чайные кампании давали работу полиграфистам: напиток продавался в яркой упаковке. Этикетки были украшены золотым тиснением. Сортов чая было множество, за качеством следили специальные лаборатории. Славился своим качеством чай «Отборный № 80», стоил он 2 рубля за четверть фунта чая (1 фунт=409,512 граммам). Чай «Экономичный» продавали по 1 рублю 50 копеек за четверть фунта. Тоже недёшево! На этикетках были надписи «подделка преследуется по закону», указывался сорт чая (байховый, зелёный, плиточный, кирпичный), вес и цена. Дорогой чай продавался в коробочках из жести. Они были красивы, и после употребления элитного чая использовались в семье для хранения каких-то других товаров или в качестве шкатулок. На каждой этикетке имелся фирменный знак производителя. У «Высоцкого и Ко» — ладья, на парусе которой изображены буквы «В и Ко». Товарный знак «Кузнецова и Ко» представлял собой два скрещённых якоря. Это говорило о том, что чай этих фабрик доставляется в дальние страны морским путём. Расфасованный в Челябинске чай покупала великая колониальная страна — Великобритания. Значит, товар, как говориться, соответствовал! До революции Челябинск был второй, после Москвы, чайной столицей России (по объёмам чаеразвесочной продукции). Впоследствии негласный титул столицы имел ещё один город Челябинской области — Магнитогорск. Магнитку называли столицей чёрной металлургии СССР. Но чай там тоже любили.
Почётных граждан запрещали пороть
Чем отличался один купец от другого? Правильно, капиталом. В России купцы делились на три гильдии. Третья гильдия — это так, «мелочь пузатая», торговцы, которые имели за душой от 500 рублей. Они вели мелочную торговлю, могли содержать трактиры и заниматься ремеслом. Вторая гильдия (от 1 тысячи рублей) — это уже люди солидные, владевшие речными судами, заводами и фабриками. Купцы первой гильдии (капитал от 10 тысяч рублей) имели право торговать с другими странами, строить морские суда и свободно передвигаться по Российской империи. Это были настоящие монстры торгового дела! Как принимали в гильдию? Открывать сундуки или впоследствии сейфы чтобы предъявить свои капиталы, торговцев никто не просил — достаточно было честного купеческого слова. А если всё-таки купец соврёт? В этом не было никакого смысла. Например, в первой гильдии был целый ряд привилегий и прав, зато и налоги больше, чем в третьей. И не по мелочи, а на целый порядок! Захочется ли ради славы пускать пыль в глаза? Экономика.
В 1800 году для лиц, не состоящих на государственной службе, были учреждены почётные звания «коммерции советник» и «мануфактур-советник». Они соответствовали гражданским чинам 8‑го класса «Табели о рангах», но, в отличие от них, не давали право на дворянство. Однако эти чины требовали обращаться к таким людям «Ваше высокоблагородие» и давали возможность присутствовать в различных совещаниях по делам торговли. К середине XIX века в России было 258 человек, которые носили это звание. В Челябинске первым коммерции советником стал уже упоминавшийся этой статье купец 1‑й гильдии Иван Евдокимович Ахматов. (Его сын Игнатий Иванович стал купцом 1‑й гильдии уже в 16 лет!) После смерти Ивана Евдокимовича в империи был введён институт почётного гражданства. Вдова Ахматова, Ульяна Афанасьевна, подала прошение в Государственный совет на предоставление семье покойного почётного гражданства, которое было принято и конфирмовано государем. Так семья купцов Ахматовых, включая детей и внуков, первой в Челябинске получила звание потомственных почётных граждан. Это освобождало от рекрутской повинности, телесных наказаний и давало право детям поступать на государственную службу. Почётным гражданином города стал и родственник Ивана Евдокимовича (кажется, он был его дядей, но не точно) — Матвей Сидорович Ахматов, купец и благотворитель. В честь Матвея Сидоровича одна из улиц Челябинска была названа Ахматовской. Купцы в Челябинске имели особый вес.
Зачем купчихи красили зубы сажей?
Чая, как известно, на купеческих складах Челябинска были горы. А выпивали его в городе — реки. Купчихи пили чай с сахаром — вприкуску. И пили столько, что от сладкого зубы портились. Но это женщин не огорчало, скорее наоборот. Чёрные от кариеса зубы были свидетельством достатка. Чтобы подчеркнуть этот достаток, некоторые купчихи красили зубы сажей. Вот такие были красавицы!
Для дворянства купечество было поводом для насмешек. Когда художник Павел Федотов выставил свою картину «Сватовство майора», это произвело фурор. В зале стоял хохот! В чём дело? Сюжет картины: военный в чине майора, значит, дворянин, пришёл свататься в семью купца (за невестой давали богатое приданое). Купеческое сословие пыталось подражать дворянам и делало это довольно кособоко. Например, невеста на картине была изображена в вечернем бальном платье с декольте, а на дворе был день. Какой ужас! На полу лежит обронённый девушкой платок, а на балах пользовались веером. Второй раз ужас! И так далее. Смех, да и только. За эту картину художнику присвоили звание академика. Хранится она в Третьяковской галерее. Павел Третьяков, между прочим, родился в купеческой семье. Так-то…
Одевались купчихи как попало — лишь бы дорого! Купцы же придерживались некоего подобия моды. Как выглядел челябинский купец? Мужчины носили картуз, длиннополый сюртук, высокие сапоги. Сюртуки шили из чёрного или тёмно-синего крепа, кастора или сукна. Пуговицы на купеческих сюртуках были маленькие, размером с двухкопеечную монету, обтягивались шёлком. Широкие шаровары или брюки в мелкую полоску (клеточку) заправляли в сапоги. Сапоги для купцов делали «в гармошку» (тогда это называлось «борить сапоги») — чем больше складок, тем лучше и, соответственно, дороже. В праздничные дни купцы наряжались в сюртуки, жилетки, туфли и даже во фраки и цилиндры. С точки зрения дворянства это выглядело безвкусно и нелепо. Фу! Но постепенно купечество образовывалось. И росло духовно. В гардеробе купцов появилась одежда, которую шили мастера из Москвы и Санктъ-Петербурга.
Про дикие и долгосрочные загулы купцов можно писать романы с продолжением. Что ж, бизнес требовал больших физических и душевных затрат, и начальство это понимало. Купцам нужно было расслабляться. По уставу купеческой гильдии, подписанному императором Александром I, каждый российский купец имел право на ежегодный отпуск по «болезни души» (вот так душевно назывался запой!). Официально разрешался малый (две недели) и большой загул, сроком на один месяц. Ну, и как тут после этого не относиться с уважением к государю императору?
Купец помогал городу в «пожарном порядке»
Челябинские купцы были патриотами родного города. А также разносторонне развитыми личностями. Ну, и конечно, меценатами! Покажем это на примере купца второй гильдии Василия Колбина. Знатоки Челябинска знают дом этого предпринимателя и общественного деятеля, который находится на улице Труда. А в городском бору сохранились залитые водой ямы каменных карьеров — здесь Василий Михайлович добывал материал для строительства города. Это был его основной бизнес. Домов у него было несколько, купец сдавал их внаём. Дела шли хорошо, всё, чем занимался Колбин, приносило доход, что давало возможность делать для города дорогие подарки. Например, за свой счёт он построил здание ремесленного училища, дом, где размещалось первое мужское приходское училище и второй этаж церковно-приходской школы.
Один из столичных журналистов назвал Челябинск уральским Чикаго. Здесь было темно, как… в Африке, что ужасно нравилось местным криминальным элементам. Частные электростанции в городе были. Их имели такие богатые купцы, как Валеев, Кузнецов, братья Яушевы, но электроэнергия использовалась только для освещения личных магазинов. Василий Михайлович построил во дворе своего дома «завод электрической энергии», который использовался для городских целей. Электрические фонари освещали три главные улицы города — Сибирскую (Труда), Уфимскую (Кирова) и Большую (Цвиллинга). Далее Колбин вышел с предложением к городским властям (он был гласным Челябинской думы) с предложением запустить в Челябинске трамвай, но, как выяснилось, замахнулся на святое! В думе образовалось лобби (знакомое дело!), которое отстояло интересы извозчиков. Зато Василий Михайлович создал в городе телефонную сеть — конкурентов здесь не было. Телефонная сеть была открыта в 1910 году и насчитывала 200 абонентов. Бесплатные телефоны были установлены в городской больнице, пожарной части и городской управе.
К пожарным Василий Михайлович вообще дышал неровно. Он был председателем Вольного пожарного общества. Пожарные кланялись Колбину в ноги — он приложил руки и кошелёк к строительству водопровода. В Челябинске были установлены гидранты, и с тех пор пожарные стали более легко и успешно бороться с огнём. Как председатель, купец Колбин содержал оркестр, в котором время от времени играл на виолончели. Пожарное общество арендовало остров, превращённый в сад, который находился на реке Миасс. На острове были построены театр, эстрада, танцевальная площадка. Здесь проводились праздники, маскарады, народные гулянья. В заключение о Колбине хочется сказать, что этот занятый человек имел восемь детей. Он был настоящим купцом и не тратил зря ни деньги, ни время.
В честь 250‑летия Челябинска на берегу Миасса в срочном порядке установили памятник первому строителю города. В Челябинске памятник называли «мужик с топором». Огромную скульптуру отлили из гипса, от тяжести топора у неё отвалилась рука. Пришлось сносить и весь памятник. Купеческие же строения, которые не снесла власть, до сих пор стоят. Например, мельница Алексея Кузнецова вот уже 120 лет как ни в чём не бывало мелет муку, производит овсяную крупу и хлопья «Геркулес». Видимо, она держится не на одном купеческом слове.
