Егор Хребтов

Мама всегда была права

Наша встреча прошла в арт-оранжерее «ЛюбаПетя» — первом заведении подобного рода в Челябинске.
—Наверное, идея создать такое уникальное для города пространство снизошла от родителей, — рассказывает Егор Хребтов. — Образ возник буквально за пару секунд, причём со всеми деталями. Здесь мне всегда хорошо. И к проекту стараюсь привлекать людей, неравнодушных к жизни. Девиз этого места: «Люби, живи, дари!» Всё это ценности, о которых мне говорила мама. И арт-оранжерею я назвал в честь родителей.

Что рассказал дедушка

-Чувствуется, что семья, род многое для вас значат…
-Конечно. И речь не только о родителях. Мой дедушка, мамин папа, был очень интересный человек. Он сам из Воронежа, из села Костенки, которое известно археологическими памятниками. Там действительно много костей, которые там всегда находили. По каким-то причинам в неолит в тех местах обитало много животных, а за ними пришли и люди. Помню, лет в 12 дед рассказал: «Ехор (он говорил на южный манер), знаешь, а ведь у меня была другая семья». Рассказывал он об этом и плакал. Была у него жена и трое детей. Фашисты тогда бомбили Воронеж. Работал дед на Воронежском тракторном заводе, занимался сплавами. Бомба угодила в дом, все оказались под завалами. Дедушка вспоминал: «Лежу, слышу, жена там кричит, а там — дети кричат. Сначала один перестал кричать, потом другой, а затем и жена замолчала». Пролежал дед часов 20. Погибли все, выжил только он. Дедушка рассказывал об этом и плакал. Завод эвакуировали в Челябинск. Началась тут новая жизнь. Дедушка стал соавтором стали для танка Т-34 — снаряд в этой броне вяз. Нашёл тут вторую жену, и от этого брака родилась моя мама Люба, её братья Слава и Валера.

-Получается, ваш дедушка внёс свой вклад в развитие челябинской металлургии?
-Он писал учебники по металловедению, возглавлял кузнечный цех. Помню, в детстве однажды принёс подшипники, из которых папа сделал колёса для самодельных самокатов. Это было настоящее поветрие по всему Челябинску. У меня был самый крутой самокат — катались от магазина «Спорт» до «Агентства Аэрофлота», там был крутой спуск. Дед бегал, занимался йогой — я как-то застал его стоящим на голове. Всё копил деньги, хотел всем детям купить по машине. Но во время перестроечных катаклизмов его вклады сгорели.

О смекалке и адаптации

-Да, тогдашние события стали настоящим потрясением для многих — люди ведь не просто теряли деньги, но и жизненные ценности.
-Я считаю, что папу сильно подкосил крах прежнего образа жизни, он поэтому заболел и умер в 51 год. Папа заведывал кафедрой ракетостроения ЧПИ, был уважаемым профессором. Мама тоже работала на кафедре. Вдруг всё перевернулось с ног на голову, причём достаточно быстро. Денег не было, с кафедры многие разбежались.

-Отец оставался всецело человеком науки?
-Папа хоть и был великолепным физиком, математиком, делал много вещей своими руками. Он мне чем-то напоминает Ломоносова, тем более и сам из глухой деревни — Опарино в Кировской области. Я был там несколько раз. Там живут выходцы с Севера, высоченные, статные. Говор очень специфический. Помню некоторые слова — например, «баска» — это значит «красиво». Северные гены сказались и на последующих поколениях — мой сын Степан выше меня на полголовы. А дочь Мария очень похожа на маму — красивая, высокая.

-И ваш папа как и Ломоносов подался в большой город учиться?
-Да, он окончил школу с золотой медалью и приехал в Челябинск поступать в ЧПИ. В вузе он и познакомился с мамой — она говорила, что сразу в него влюбилась, потому что он был очень высокий, очень умный, очень скромный и с чувством юмора.

И как скромный человек он многое умел. Север ведь славится резьбой по дереву — в Опарино я видел уникальные резные наличники. Отличался папа и смекалкой. Однажды шли мы по лесу, и он спросил: «А знаешь ли ты, что такое смекалка?» И сам не отвечает, но показывает — вокруг много ягод, а у нас с собой ничего нет. Тогда папа срезал слой коры, свернул, проткнул палочкой, и получился кулёк. Он часто плёл из бересты различные предметы. Может, так отдыхал, отвлекался — ведь он защищал сложнейшие гипотезы. Сам видел у него стопку листов, и всё сплошь исписанные формулами. Ни одного слова, только формулы!

Когда вырос, я понял, что папа занимался сложнейшими секретными вещами, был невыездной — первый раз в Турцию слетал лишь в 90‑е годы.

-Для мамы, вероятно, новые времена тоже оказались непростым испытанием?
-Мама быстрее перестроилась, потому что у женщин адаптивные механизмы развиты лучше. Но и ей, конечно, пришлось нелегко. Однажды, ещё до смерти папы, она поехала в Польшу за товарами, там её обманули, дали на сдачу меньше денег — я слышал, как она плакала на кухне.

Но она никогда не сдавалась. Говорила: «Уныние — это самый страшный грех». Запомнились и многие другие её фразы: «Если человек ушёл от тебя, не сжигай мосты. Потому что верней человека, который вернётся, нет». Считала, что если у человека нет чувства юмора, то, значит, его Бог наказал. Не любила мелочных людей, которые не умеют делать широкие жесты, но под этим понимала не обязательно какие-то материальные вещи.

-А как получилось, что она возглавила Торговый центр?
-Её туда позвал Семён Аркадьевич Мительман — сначала директором по экономике, а потом она стала уже генеральным директором. Мама с Семёном Аркадьевичем вместе учились и дружили, в студенческие годы делали стенгазету. Конечно, предложение руководить Торговым центром стало для неё настоящим вызовом, но она испытаний не боялась и с головой ушла в работу.

«У меня было счастливое детство»

-На вас потрясения, связанные с ломкой эпох, как-то сказывались?
-Для нас 90‑е годы были обычным временем, мы не замечали, как тяжело родителям. Вообще же, моё детство было самым счастливым. Многое что позволялось, хотя я не был избалованным. Сейчас вышел закон о трудовом воспитании — я тоже это поддерживаю. В нашей семье было принято так: пятница — день уборки. За мной была закреплена ванная комната, я должен был чистить раковины в ванной и на кухне. Я до сих пор знаю о чистке раковин всё и всегда понимал, как поднять маме настроение — надо вымыть пол.

-Получается, вы были идеальным сыном…
-Да всякое было! Я вовсе не был домашним мальчиком. Чердаки, голуби, подвалы, стройки… Вырос на улице Тимирязева. Смену эпох мы тоже чувствовали, но по-своему. Конечно, увлекались всем западным. Помню, с первой кока-колой ходил неделю — саму колу давно выпил, но наливал в банку воду, ходил по двору и пил, чтобы все видели. Были во дворе и драки с пацанами с Тракторозаводского района. Дрались серьёзно — вырывали колья из скамеек и вперёд. Потом начались более серьёзные беды. Многие стали увлекаться наркотиками. Помню парень со двора по прозвищу Кот умер от героина прямо около своей квартиры. Мог и я покатиться по наклонной. Слава богу, что поступил в химико-биологический класс лицея № 11. Не сгинул в дворовых разборках. После поступил в медицинское училище на зубного техника. Выбрал эту профессию, потому что там тоже надо делать руками. При этом очень точная и кропотливая работа, сродни с ювелирной. Когда я окончил училище, планировал поступать на стоматолога в медакадемию, но факультет так и не открыли. Собрался семейный совет, и мне предложили поработать в «Стоматологической практике». Поработал, а затем сказал: «Мама хочу дальше учиться». Она меня поддержала — как и всегда. Поступил в ЮУрГУ. И дипломной работой было создание стоматологической клиники «Белый кит».

-То есть тогда вы уже были полностью в бизнесе?
-Честно говоря, первый свой предпринимательский опыт я приобрел ещё в детстве — продавал индейцев в школе. Ездил в галантерею на Энтузиастов и перепродавал пацанам, накидывая 50 копеек.

В конце 90‑х годов многие уходили в бизнес — десятки случаев, когда с 1–2 курса уходили в бизнес — уж не знаю, хорошо это или плохо. Первая идея у меня была — сделать бильярдную, но не срослось. А первый кабинет «Белого кита» я открыл уже в 2002 году.

-Уверен, что и это начинание ваша мама поддержала, придала сил.
-Она вдохновляла, помогала и очень меня любила. Говорила, что я дипломат, человек творческий, могу уладить любой конфликт. И всегда придавала уверенности. Так, в лицее № 11 были одни вундеркинды, но мама говорила: «Егор, ты вообще не должен по этому поводу переживать. Ты лучше, добрее других, нестандартный». А у меня были тогда длинные волосы, увлекался «Нирваной» — следующая волна после увлечения «Мальчишником».

Тогда я и представить не мог, что мама будет у меня работать. Так и случилось, когда она заняла пост финансового директора «Белого кита». Она лежала в больнице после операции, когда я пришёл к ней с очередной своей идеей — создание клиники по уходу за зубами «32 ок». Маме очень понравилась моя идея, а ещё она сказала, что хочет оранжерею, она поддержала меня в последний раз тогда. Хотя, наверное, нет — нельзя так говорить. Я и сейчас ощущаю её поддержку, чувствую связь с ней.

-Вы верите в что-то за пределами нашего мира?
-Сам я крещённый, но не воцерковленный. И давно увлекаюсь теологией, изучаю разные религии. И пришёл к выводу, что все они об одном и том же. За исключением буддизма — он про ци, гармонию, работу с кармой. А гармония невозможна, если ты в страстях. При страстях ты теряешь гармонию, реагируя на внешние обстоятельства чересчур эмоционально. А буддизм учит тому, что надо страстям не поддаваться. Хотя тут есть и демоническая сторона буддизма, потому что есть риск выхолащивать эмоции, не реагировать, не желать. А как тогда создавали великие творцы? Почему антиквары, коллекционеры живут долго? Потому что они всегда увлечены, захвачены страстью. Но буддизм мне чисто терапевтически помогает, я медитирую — не обязательно в позе лотоса. Можно медитировать, и когда работаешь руками — это мне от папы досталось. Бар, например, для арт-оранжереи я сам сделал.

-Наверное, это помогает переключить мозги, отдохнуть, а затем принять верное решение?
-Думаю, да. У меня три увлечения. Первое — коллекционирование значков и монет, что вылилось в нынешнее коллекционирование старинных вещей и русских солонок. Второе — животные, в детстве у меня был целый зоопарк дома: рыбки, попугаи, крысы, вараны, змеи, даже мадагарскарские тараканы. А одна из любимых книг — «Моя семья и другие звери» Джеральда Даррелла. Также папа читал «Белый клык». Третье — рыбалка, особенно зимняя.
Вы уже упоминали девиз своей арт-оранжереи. А есть ли у вас собственный девиз?
Мой личный девиз: «Мечтать, видеть, находить». И сформировать его мне тоже помогла мама. Уверен, что схожие слова и ей помогали преодолевать трудности