Реабилитация: ожидания против реальности

Честный взгляд глазами травматолога

Медицина не стоит на месте. Новые методики лечения, минимизация болевых ощущений, высокотехнологичные операции и многое другое. Но, как говорят сами врачи, это лишь половина успеха. Вторая половина зависит от полной и своевременной реабилитации. Так что делать, если потребовалось восстановительное лечение? Как в настоящее время пациенту получить реабилитацию в полном объёме? На этот и другие вопросы ответили хирургии-ортопеды Челябинска и Челябинской области.

Участники круглого стола: Рустам Ахметьянов (травматолог, ортопед), Кирилл Загидулин (травматолог, ортопед), Владимир Сурьянинов (травматолог, ортопед), Дмитрий Шивцов (травматолог, ортопед)

«Миссия»: Поделитесь своим мнением о том, какова роль реабилитации в медицине и как обстоят дела с реабилитацией на данный момент.

Дмитрий Шивцов: Реабилитация у нас — это физиотерапия, лечебная физкультура, бассейн и массаж. Мы не владеем аппаратами пассивной разработки, следовательно, импортозамещения тоже нет.

Конечно, человек может бояться неизвестности. Но если есть показания для оперативного лечения, надо понимать, что без операции будет хуже. Операция дает шанс на восстановление, на новый уровень жизни. Поэтому нужно тщательно взвешивать все шансы. Бояться и врачи могут, но не неизвестности, а, наоборот, большой осведомленности.

Рустам Ахметьянов: В реалии реабилитации в России по факту нет, моё мнение, я часто вижу, как пациентам, в рекомендациях пишется: амбулаторное лечение у хирурга или травматолога по месту жительства. Поэтому чаще всего, уже в поликлиниках, насколько я это вижу, иногда отправляют куда-то в отделение реабилитации, но редко, когда совсем запущенный случай, тогда, наверно, на реабилитацию пора. Хотя нужно всех отправлять на реабилитацию, а в реале это максимум аппарат магнитотерапии, массажи, продление больничного листа и перевязки. Ну вот и всё, что делается в поликлиниках.

Кирилл Загидулин: Пациент зачастую даже не знает, что ему нужно выполнять какие-то упражнения, он думает, что его прооперировали, и сейчас всё заживёт, и он однажды побежит, но так не происходит. Пациенту, чтобы побежать, ему нужно ещё натренировать мышцы, восстановить объём движений, улучшить ощущение положения какой-то конечности тела в пространстве, и поэтому пациенты долго ходят в клиники на какие-то физиолечения, перевязки, получают какие-то рекомендации, когда ходить на костылях или когда с ними не ходить, но при всём при этом они даже не знают банальных, базовых упражнений, которые они должны делать.

Рустам Ахметьянов: На словах-то это всё озвучивается…

Кирилл Загидулин: На словах, конечно!

Рустам Ахметьянов: Но индивидуальных программ у них нет.

Кирилл Загидулин: Всегда же нужно посмотреть, как пациент делает упражнения, на это нужно время, а у доктора травматолога, в государственных больницах, его банально нет. Он должен посмотреть, как ты приседаешь, как ты подтягиваешься или отжимаешься, этим должен заниматься инструктор ЛФК или врач-
реабилитолог.

Рустам Ахметьянов: Могу сказать, что как в государственных, так и в частных, бывают совпадения, в плане осмотра, зависит полностью от врача. Я видел, когда не раздевают пациента при осмотре, как в частной клинике, так и в государственной, так же и раздевают пациентов как в частной, так и в государственной. Это больше зависит от самого доктора, а не от конкретной клиники.

Владимир Сурьянинов: Я эту мысль подтверждаю, только не в ракурсе, частная клиника и государственная, а Советская медицина и Российская. Потому что в советское время я раздевал пациентов для осмотра и сейчас в современной медицине делают то же самое и в государственной, и в частной клиниках, и этому нас всех учил один и тот же человек. Пирогов Николай Иванович.

Дмитрий Шивцов: Его слова: «Реабилитация без слёз ­­— напрасно потраченное время».

Владимир Сурьянинов: Работа доктора всегда делится на две части. Сделать хорошую, красивую операцию  — это только половина дела. Вторая половина нашей работы — это конечно же реабилитация пациента и её состояние в данный момент времени  — нас не совсем устраивает. Сейчас у нас очень мало мест, куда можно отправить пациентов на восстановительное лечение, а это очень важный момент, чтобы избежать послеоперационных осложнений.

Рустам Ахметьянов: То есть мы сейчас говорим про реабилитацию уже после операции, но ведь операция  — это тоже часть реабилитации. Реабилитация начинается с момента травмы. Травму получили, и начинается реабилитация и сама операция тоже является её частью.

Кирилл Загидулин: Ранняя реабилитация включает в себя в первую очередь работу с грамотным доктором, у которого будет понимание, что вам сделали. И что с вами сейчас можно делать, когда можно давать большую нагрузку, когда вы можете возвращаться к обычной жизни. И вот здесь нужно говорить, больше про подготовку кадров, которая у нас страдает. У нас нет специалистов, которые могли бы в условиях государственных клиник оказать квалифицированную помощь, к сожалению, либо доктора не всегда имеют возможность обучиться актуальным способам оперативных вмешательств, либо у них нет каких-то аппаратов, но это не потому, что у нас импортозамещение не работает. Просто потому, что нет реабилитации как таковой. У нас нет в государственных клиниках хорошего оснащения. Может быть, меня кто-то поправит? Где есть?

Рустам Ахметьянов: У нас в областной больнице она есть.

Владимир Сурьянинов: Она есть, но она есть не везде.

Кирилл Загидулин: И объём её ограничен.

Владимир Сурьянинов: Термин «восстановительное лечение» вводился ещё в XIX веке, а в Советском Союзе примерно в 30‑х годах легендарный нарком Семашко дал рекомендации к открытию реабилитационных отделений и даже целых реабилитационных клиник. Это направление получило развитие. И мои учителя мне говорили, что какой бы высокотехнологичной ни была операция, она должна сопровождаться реабилитацией. Под каждый вид хирургии, под каждую методику есть своя реабилитационная программа, которая должна подбираться врачом-реабилитологом индивидуально. А у нас в данный момент их очень мало. Лет 20 назад на аттестации мне задавали вопрос о восстановительном лечении, я тогда прослушал лекцию Алексея Фёдоровича Каптелин, доктора наук, профессора, лауреата Государственной премии, я напросился к нему в гости. Мы просидели часа три, четыре и только тогда, в его беседе, я понял, что такое лечебная физкультура, для чего она нужна и какую роль она играет в реабилитации.

Кирилл Загидулин: Когда вы начали замечать, Владимир Петрович, недостаток реабилитационных мероприятий, вы говорите в Советском Союзе была реабилитация?

Владимир Сурьянинов: Я их стал отмечать в Советском же Союзе, потому что в отделении, в котором я работал, травматологии и ортопедии, утром и вечером приходили два инструктора ЛФК и занимались с лежачими больными, всех остальных сёстры собирали и отводили в отделение реабилитации на занятия, там были аппараты, сделанные на кузнечно-прессовом заводе, подкованные так же, как подковывают лошадей, и был кабинет трудовой реабилитации, где стояли швейные машины. Швею обучали шить, кузнеца учили молотом стучать по наковальне, конечно, ничего такого, что есть на современном этапе, у нас не было. А в конце восьмидесятых, когда экономика Советского Союза провалилась и отношение у людей стало меняться, те же самые методисты ЛФК перестали ходить в отделения и заниматься с лежачими больными или делали это чисто формально, а потом потихонечку пошёл отток кадров, которые стали выходить на пенсию, а притока не было, в 90-е годы вообще ничего о реабилитации никто не говорил. А сегодня, когда мы делаем сами технологические операции, те же самые артроскопические операции, мы формируем план реабилитации сами. Сегодня стоит вопрос о том, что у нас есть реабилитация, но она очаговая.

Кирилл Загидулин: Владимир Петрович правильно сказал, реабилитация у нас сейчас очаговая, и таких очагов, к сожалению, немного. Очаговая реабилитация есть, придётся согласиться, но хочется, чтобы её стало больше, чтобы она была тотальная, чтобы пациенты уже в ранний послеоперационный период могли её получить, как Владимир Петрович рассказывал, я, к сожалению, такого не застал, когда врач приходит в отделение и занимается с пациентом.

Кирилл Загидулин: Рустам Рафисович, у вас как в областной больнице сейчас с организованной реабилитацией, приходят реабилитологи в отделение?

Рустам Ахметьянов: Приходит методист ЛФК каждый день, в каждую палату, у нас их несколько на всё отделение, ко всем подходит, показывает базовые упражнения: как передвигаться на костылях, как спускаться по лестнице. Каждому не всегда удаётся уделить внимание полноценно, к кому-то может через день зайти, но без внимания не оставляют.

Кирилл Загидулин: То есть постоперационный период они у вас проходят.

Рустам Ахметьянов: Да, конечно, понятно, если пациент не может в первый день встать и сразу бегать, мы не будем его из-под палки заставлять.

Кирилл Загидулин: Ну, мы стараемся в частной клинике так же организовать, если у нас пациент прооперировался, Владимир Петрович может подтвердить, у вас так же организовано, насколько я знаю. Мы сразу договариваемся с пациентом, что нужно записаться на реабилитацию заранее, до операции, до того, как он её получит. И он уже к моменту раннего пост-операционного периода, а он выписывается в частных клиниках раньше, чем в государственных, иногда, когда это позволяют нам нормативные документы, уже сразу попадает на реабилитацию, на раннем периоде, что очень важно, потому что это 50 % успеха. Если пациент не получает реабилитацию, или не получает её своевременно, или в нужном объёме, то могут появиться осложнения.

«Миссия»: Есть ли какая-то статистика? Человек, который не прошёл реабилитацию, человек, который её прошёл.

Владимир Сурьянинов: Я бы сказал, где-то процентов 60–70 не проходят реабилитацию. И это не только потому, что нет тех мест, где можно пройти реабилитацию, её можно пройти и поликлиниках. И в обычной государственной поликлинике есть кабинет ЛФК и физиолечения, но нет комплаентности у пациента, он не готов пойти туда. Это же надо потратить энергию, и, самое главное, иметь понимание зачем она нужна, поэтому очень важно, чтобы был реализован принцип партнёрства, то есть, врач и пациент партнёры, при этом ведущая роль у врача. Он должен быть направляющим, но пациент должен быть готов к тому, что нужно восстанавливаться, а пациент ждёт, что ему сделают артроскопию и сделают пластику связки и он будет здоров. Ничего подобного. Вот в советское время мои коллеги анестезиологи шутили, они говорили, что в травматологию пациенты на операцию приходят своими ногами, а уходят на костылях. Но тем не менее всё выглядело именно так. Потому что пациент после операции испытывает дискомфорт, неудобства и боли, и, если он не готов пройти курс восстановительного лечения, он не получит ожидаемого результата. У него бывают завышенные требования, и отсюда появляется потребительский экстремизм, когда человек сразу после операции не видит того эффекта, которого ожидает. Даже если операция сделана прекрасно, он должен пройти путь реабилитации. Когда чувство партнёрства, дружбы пациента и врача нет, то и результат может быть не достигнут, какие бы аппараты мы ни предоставляли, ведь реабилитация не заключается только в том, чтобы восстановить утраченную функцию какого-то органа, или сустава, или конечности, используется ещё личностный фактор, основа пациента, чтобы он включил свою личность как человек, и врач воспользовался этим для настраивания его на то, чтобы он стал здоровым, получил наилучшие результаты от выполненной операции. Технологии технологиями, а контакт с пациентом всегда должен быть.

Кирилл Загидулин: Если говорить о реабилитации, то помимо постоперационной помощи это помощь, которая может позволить пациенту избежать оперативного лечения, если это не какое-то травматичное, выраженное повреждение, или в том случае, когда операция может быть травматична для пациента и её польза может быть не совсем обусловлена тем объёмом оперативного вмешательства, который пациент получит. Если говорить про статистику, то есть такие статистические данные, как мировые, когда пациенты, например с дегенеративными какими-то повреждениями мениска, получали реабилитационные мероприятия и их результаты были примерно схожими у ряда пациентов, как у тех, которые получали оперативное лечение, но по резекции мениска. Это те операции, которые мы сейчас стараемся не делать, мы стараемся сшивать мениски сейчас, то есть восстанавливать повреждённые структуры, но так или иначе, когда их ещё резецировали, а ещё иногда их резецируют, иногда мы вынуждены это делать, то реабилитация зачастую у тех пациентов, у которых она была получена в должном объёме до операции иногда давала хороший результат, зачастую сравнимый с оперативным вмешательством. Поэтому есть те патологии, которые пациент при грамотном лечении у доктора-реабилитолога, который понимает всю суть проблемы, может добиться результата отнюдь не худшего, которого мог добиться после операции, не получая её.

«Миссия»: Расскажите, повлияли ли экономические санкции на поставку оборудования? Как обстоят дела с импортозамещением и отечественными аналогами?

Рустам Ахметьянов: В плане реабилитации, аппараты, как я знаю, многоразовые. Пассивные разработки: дорожки гравитационные, механотерапия — закуплены давно и используются дальше. И тут, наверное, не будет импортозамещения, они как были приобретены, так и будут использоваться.

Кирилл Загидулин: Если говорить про это, мы наверно не сможем компетентно ответить на вопрос, потому что должен отвечать реабилитолог, а мы здесь все врачи травматологи-ортопеды, и не сможем сказать, поставка реабилитационных товаров в нашу страну изменилась или нет.

Владимир Сурьянинов: Я слышал, что сейчас динамика очень быстро идёт, особенно по лекарственным препаратам, но в Советском Союзе мы изготавливали всё сами и покупали только у Индии. Это была компания Sandos, где мы покупали таблетки-аналоги, потому что это была дружественная страна, и они много фармакологии выпускали, но у нас были все, как мы их сегодня называем, жизненно важные препараты. Сегодня мы делаем технологические операции, всё что касается травматологии: переломы, сложные переломы, всё это можно технологически просто выполнить, потому что есть современные имплантаты, они пока у нас ещё есть, и импортозамещение здесь идёт быстрее, чем в артроскопии, с помощью имплантатов можно восстановить практически любой перелом. И реабилитация, после правильно выполненной операции тогда идёт проще и быстрее. Восстанавливается человек практически полностью.

«Миссия»: Стоит ли бояться операций?

Кирилл Загидулин: Не стоит ничего бояться, здесь на самом деле стоит бояться упасть или повредиться. Не нужно быть безрассудным, нужно понимать, что не всё можно восстановить, как нам казалось, что мы смотрим где-то по телевизору, как два здоровых дядьки в клетке выходят, бьют друг друга и всё это проходит для них бесследно, нет, это не так. Как правило, всё оставляет какие-то следы, и поэтому те люди, которые занимаются какими-то экстремальными видами спорта, они должны отдавать себе отчёт в том, что, если они получают помощь в должном объёме, самую лучшую, которую только можно им оказать, не всегда возможно восстановиться даже при полной комплаентности. Поэтому нужно быть осторожным. Когда что-то случилось, здесь уже бояться ничего не нужно, нужно понимать, что вы находитесь в надёжных руках, у нас есть как грамотные хирурги в городе, так и грамотные реабилитологи, которые могут вам помочь восстановиться и сделать это совершенно бесплатно как в условиях государственных клиник, так и в условиях частных клиник, пациент может обратиться, и в достаточно короткие сроки, при желании самого пациента и его инициативности он может получить помощь в желаемом объёме.

Дмитрий Шивцов: Конечно, человек может бояться неизвестности. Но если есть показания для оперативного лечения, надо понимать, что без операции будет хуже. Операция даёт шанс на восстановление, на новый уровень жизни. Поэтому нужно тщательно взвешивать все шансы. Бояться и врачи могут, но не неизвестности, а, наоборот, большой осведомленности.

Рустам Ахметьянов: Здесь не нужно реабилитации бояться, нужно сначала вникнуть в проблему своего заболевания и найти своего доктора. Это видно, когда это твой доктор, возникает особенное доверие. Чтобы доктор смог раздеть пациента, осмотреть и поставить диагноз.

Кирилл Загидулин: У нас это важно, мы должны потрогать, пощупать, оценить всё визуально, через одежду это сделать просто невозможно. И когда смотрят через кофту или ещё что-то, это не совсем корректно, такого быть не должно.

Рустам Ахметьянов: На самом деле, например, болит одно, а когда пациента раздеваешь, оказывается, что проблема совсем в другом. И лечить нужно не то, на что пациент жалуется, а смежный сустав, например. Болит колено, а проблема в спине, позвоночник беспокоит. Это то, почему нужно раздевать, у пациента должно быть доверие к врачу, симпатия.

Владимир Сурьянинов: То, о чём я говорил, партнёрство. Искусство врача уметь расположить к себе, а не так, что пришёл пациент на приём, увидел доску в приёмном отделении в поликлинике, где висят портреты врачей всех. Этот мне понравился, я пошёл. Не так, а так, что он идёт к специалисту, а специалист уже должен показать своё умение, чтобы пациент получил удовлетворение от профессионализма врача, а что касается страха, я знаю одного пациента, который является доктором и лечился у двух других врачей, и я не помню, чтобы он не боялся.

Кирилл Загидулин: Это Владимир Петрович говорит про меня, я согласен, я всегда боюсь, но я всегда прихожу, более того, сам всегда звоню и говорю: дорогие мои доктора, полечите меня, пожалуйста, мне пришла пора. Поэтому я яркий пример, стараюсь по крайней мере быть комплаентным пациентом, слушать своих докторов. Два доктора, один мой оперирующий хирург — Рустам Ахметьянов, второй мой оперирующий хирург и учитель — Владимир Сурьянинов, и они меня же лечат инъекционно. Да, я сам пациент, и поэтому говорю, что важно не бояться, и тогда всё можно получить хорошо, быстро, бесплатно и качественно.

«Миссия»: Бояться про себя?

Кирилл Загидулин: Ну, да. Надо всегда идти навстречу своим страхам, тогда их будет меньше.

Владимир Сурьянинов: Стоило труда добиться партнёрства и комплаентности от этого пациента, это примерно то же самое, как у Остапа Бендера, когда тот говорил, что его товарищ добился любви от Ольги Зайонс, вот и мы тоже добивались от этого пациента любви и доверия.

Дмитрий Шивцов: А иногда бывает такое: ты вроде с пациентом поговорил, вроде он тебе покивал, встаёт, а у тебя такое ощущение, что он тебя не понял.

Кирилл Загидулин: Конечно, бывает, другое дело, что потом это упирается в то, есть у него комплаентность или нет, как говорил Владимир Петрович. Если нет, то всё уже будет бесполезно.

Рустам Ахметьянов: Это чаще после операции известно становится. Чаще думаешь, а надо ли было что-то делать или можно более радикально подойти к этой проблеме.

«Миссия»: Медицина в настоящее время стремительно развивается. Расскажите, как врачам удаётся уследить за новыми технологиями?

Владимир Сурьянинов: Я могу сказать, что травматологи-ортопеды Челябинской области смогли организоваться, мы все являемся членами ассоциации травматологов‑ортопедов России, но в Челябинске сделали шаг, а то и два вперёд и пошли по пути саморегулирования, закон основной 323 о регулировании здравоохранения, разрешает саморегулирование в здравоохранении, и президент говорил, что сообщество, тем более медицинское сообщество, должно быть грамотным, и должно самостоятельно решать некоторые проблемы внутри этого сообщества. И мы организовали в 2013 году Ассоциацию травматологов Челябинской области на принципах 315-го федерального закона о саморегулируемых организациях. И когда проходили эту процедуру, мы даже дважды заявлялись в Общественной палате Правительства РФ в Москве, проводили слушания о том, зачем нам нужна ассоциация травматологов‑ортопедов, я там даже дважды выступал. Прошли все эти процедуры и в 2014 году зарегистрировали Ассоциацию травматологов‑ортопедов Челябинской области. Мы не ставили целью защиту только наших профессиональных интересов, она была нужна для выполнения нормативов, стандартов, клинических рекомендаций, правил и законов в интересах пациента. Мы тогда сами создали профессиональный стандарт. На уровне Российской Федерации он вышел гораздо позже. Профессиональный стандарт травматолога-ортопеда вышел в 2020‑м году, а мы его уже написали в 2014 году, то есть 6 лет мы работали по своим стандартам. На мероприятиях ассоциации мы провели десятки общих собраний, три травматологических форума Челябинской области, провели массу образовательных мероприятий, организовали школу артроскопии, здесь как раз присутствует актив этой школы. Я являюсь инициатором и руководителем этой школы. Мы проводим там образовательные мероприятия. Вот эти самые технологии, которые сегодня внедрены, мы обсуждаем, наподобие круглых столов. Проводим тематические мероприятия. Это позволяет нам заниматься образованием, самообразованием и образованием тех, кто работает в этой области.

Кирилл Загидулин: Кто-то обучился новой технологии, съездил на сертификационный курс, а обучение достаточно дорогое, другие доктора, не имея возможности съездить куда-то или выехать из города в силу того, что у них рабочая загруженность, либо материальные возможности не позволяют. Пока утверждаются какие-то вопросы, утверждение которых может занять не один месяц или год, а новые технологии развиваются очень быстро. Когда кто-то из города обучился, он приезжает, обменивается опытом. Вот мы посмотрели в другом городе или другой стране технологию, и происходит обмен опытом. И дальше эта технология может внедряться методом обмена уже внутри города, что очень полезно в условиях школы артроскопии и Ассоциации травматологов‑ортопедов в Челябинске и Челябинской области.

Владимир Сурьянинов: Мы на эти мероприятия приглашаем смежные специальности врачей: неврологов, ревматологов, нейрохирургов, реабилитологов в обязательном порядке, специалистов лучевых исследований. Для чего это нужно? Сейчас кооперация при лечении пациентов просто необходима, потому что появились новые направления в медицине, такие как: ревмоортопедия, нейроортопедия, ортобиология, где используются биологические методы лечения и реабилитации, потому что в реабилитации есть восстановительное лечение, основой которого является медикаментозная терапия и другие методы лечения, но реабилитация все-таки на первом месте. Главную роль играет лечебная физкультура.

Кирилл Загидулин: И комплаентность пациента с доктором-реабилитологом и доктором-хирургом.

Владимир Сурьянинов: Сегодня тенденция и принцип такие, что не может один врач лечить какого-то пациента со сложным диагнозом. Во‑первых, нужно поставить диагноз, это обязательно консультация твоих коллег и мнение, которое они высказывают. Затем выбор метода лечения и кто из специалистов является ведущим в этом лечении. Поэтому кооперация врачей смежников сегодня очень актуальна и уже развита. И в этом, опять же, помогают такие школы практического мастерства. Наша школа — это школа практической артроскопии.

Также мы занимаемся малоинвазивной хирургией, которую начинали ещё 25 лет назад перенимать у запада, сегодня мы технологии переняли в достаточном объёме. Выполняем эти операции и закрываем практически всю потребность, которая есть в Челябинске и Челябинской области. Сейчас все, кто нуждается в таких операциях, могут сделать их в Челябинске. А ведь раньше это был медицинский туризм, люди ехали в Израиль, Германию, в Москву или Петербург. А сейчас география этих операций распространилась по России, где наш Челябинск находится на очень хорошем уровне.

Кирилл Загидулин: Относительно подготовки кадров, хотелось бы сказать, что подготовка кадров у нас в городе вполне неплохая. Несмотря на то, что я в основном работаю в частных клиниках, Владимир Петрович в частной клинике, Дмитрий Витальевич тоже, Руслан Рафисович работает в государственной, но мы всегда встречаемся на таких мероприятиях, и не сказать, что подготовка у нас страдает, пациенты могут получать помощь не хуже, чем где-то в Европе или в Израиле. У нас в городе есть хорошие доктора.

«Миссия»: Давайте подведём итоги, что из вышесказанного хочется отметить?

Рустам Ахметьянов: Не хватает докторов-реабилитологов.

Кирилл Загидулин: Именно медицинских реабилитологов, не физкультурников, которые заканчивают наш физкультурный, вот их-то как раз много, и это хорошо, может быть, тренерский состав у нас хорошо укомплектован. А вот докторов‑реабилитологов, которые понимают медицинские аспекты оказания помощи пациентам, их правда очень мало, хочется, чтобы эта кафедра активнее этим занималась, больше привлекала студентов, чтобы сами доктора, которые работают, приходили на наши встречи хирургов, где мы обсуждаем техники оказания медицинской помощи и мы могли бы от них получать обратный ответ, как они оказывают реабилитацию, и от нас могли бы получать какие-то информационные данные, как мы оказываем медицинскую, операционную помощь, и вообще, что пациентам можно, а что нельзя. И когда такой комплаенс у нас будет лучше формироваться, я думаю, что наши пациенты смогут быстрее и лучше восстанавливаться.

«Миссия»: Правильно понимаю, что сейчас это вопрос кадров, вопрос обучения и введения реабилитационного менеджмента?

Кирилл Загидулин: Да, и оснащение самих отделений, хотелось бы чтобы их было больше, чтобы они были оснащены лучше, потому что деревянные палочки, которые есть в каждом кабинете, и шарик, который уже не крутится, не катается, это понятно, но как раз аппаратной реабилитации, хотелось бы, чтобы она была оснащена больше и была повсеместно. Особенно в области, к сожалению, она отсутствует. Там очагов, наверное, и не будет, если есть какая-то реабилитация, то она только номинальная, это: погни, вот так поделай, подвигай, но это не то, что должны пациенты получать, они так не восстанавливаются, они так не возвращаются к спорту и привычной жизни. И хотелось бы ещё пару слов сказать, что относительно оперативной помощи, пациентам не нужно бояться ходить в частные клиники, не обязательно в частной клинике их обдерут до нитки, с них там все деньги соберут и не окажут помощь, нет, это не так, мы зачастую стараемся оказывать помощь, лично я, Владимир Петрович, мы оперируем пациентов по ОМС, и, если возможно это сделать пациенту бесплатно, мы делаем это абсолютно бесплатно в максимально короткие сроки, и бояться здесь не нужно. Если, конечно, это требует какой-то оплаты, то мы просто оговариваем с пациентом, где они могут получить это бесплатно, я часто пациентов, если есть такая возможность, отправляю к Рустаму Рафисовичу, мы созваниваемся, договариваемся и отправляем туда. Мне не принципиально, чтобы пациент оперировался у меня за деньги, если такой возможности нет, то мы обговариваем, как это можно сделать, и пациент, имея всю информацию, сам принимает решение, куда ему идти, как лечиться и на каких условиях. Поэтому здесь не нужно бояться, не нужно тратить время, золотые дни после травмы, нужно обращаться, пускай, несколько консультаций получить, но эти консультации, может быть, приведут к скорейшему решению проблемы. Но и долго, правда, тоже искать не надо.

Рустам Ахметьянов: Это как раз вопрос про многополярность мнений. Можно сходить к нескольким врачам и получить разное мнение по лечению, и по операциям, по многим вещам, поэтому, опять же, нужно найти своего доктора. Нельзя сказать, что из пяти, четверо неправильно сказали, а один правильно. На самом деле у всех своя точка зрения, у всех своя школа, невозможно сказать, что каждый из них не прав, то есть они все правы, просто здесь нужно тактически самому пациенту принять участие в своём лечении.

Кирилл Загидулин: Принять решение, да. Пациент должен понимать, что не доктор ему говорит, что так единственно верно, сейчас мы уже достигли такого уровня медицины, когда есть несколько вариантов решения, но ещё не достигли того уровня мировой медицины, на планете Земля, чтобы было одно верное решение. К сожалению, такой вариант есть не во всех вопросах, но всегда есть разные пути, и пациент должен понимать, что ему придётся идти каким-то одним. Доктор ему всегда рад помочь, всегда рад направить, но пациент должен понимать, что ему придётся что-то делать, где-то придётся тратить время, где-то придётся тратить силы, где-то придётся пролить капельку пота.

Рустам Ахметьянов: Почему так происходит, потому что нет идеального решения, идеальной терапии, когда таблеточку волшебную выпил, и всё прошло. Почему технологии постоянно развиваются, опять же, нет идеального решения. Постоянно всё идёт в прогрессирование и очень много методик лечения, мы одно заболевание лечим, а методик большое множество, и всегда есть несколько вариантов решения, которые нужно озвучивать пациенту, и совместно с ним принимать какие-то решения. Где-то можно без операции обойтись, то есть пациент не готов к операции, социологически, психологически, физически не готов, тогда придерживаемся одной тактики. Если он настроен только на операцию, может быть стоит с ним побеседовать, и обсудить какие-то моменты, ну, в общем, всё индивидуально, правда Владимир Петрович?

Владимир Сурьянинов: Вот здесь как раз есть медицинская статистика о том, что, когда пациент ищет альтернативное мнение, оно не столько альтернативное, но процентов 30–40 пациентов ходят ко второму и третьему врачу с одной и той же проблемой. И приходят к другому врачу только за тем, чтобы подтвердить правильность диагноза. И второе — это, правильно ли назначили медикаменты. Как правило, медикаменты сегодня дорогостоящие, и для того, чтобы лечиться, пациент идёт узнать, а правильно ли всё назначили или нет. Это значит, что как раз предыдущие врачи, не достигли партнёрства, не появилось доверие между врачом и пациентом. Ведь 30–40 % если они по два, три раза пошли по другим врачам, вот вам и дефицит врачей-специалистов. Когда один и тот же пациент занимает трёх, четырёх врачей одной специальности. Но я не против и никогда не был против альтернативного мнения и, если вижу, что в глазах у человека есть сомнение, я рекомендую сходить ещё куда-то, чтобы получить другое мнение, это правильно, потому что пациент, сам по себе, он волен знать о своём здоровье больше, чтобы преодолеть этот страх перед медициной. И нахождение в больнице — это скорее не предмет желания этого пациента, а предмет необходимости, что он должен туда попасть, и, естественно, винить его за то, что он боится или сомневается, нельзя. И всё, что сказал пациент врачу, нужно принимать за истину априори.

Кирилл Загидулин: Хотел бы сказать, что лечиться сейчас совершенно не страшно, как уже сказали. Мы можем сейчас оказывать помощь пациентам в очень хорошем, большом объёме, совершенно безболезненно. Если говорить про инъекции, то мы можем делать инъекции внутрисуставно, используя УЗИ-навигацию или рентген-навигацию, практически безболезненно для пациента. Если говорить про оперативные методики, то почему хороши высокотехнологичные операции, которые мы называем артроскопией в частности, пациент не получает больших доступов, больших разрезов. Он получает в полном объёме хорошо оказанную помощь. Это могут быть очень серьёзные операции, например по замене связок, через маленькие разрезы и, соответственно, пациент быстрее восстанавливается, значительно быстрее проходит реабилитация, и если не бояться и прийти вовремя, то можно получить очень хороший результат за очень короткий промежуток времени. Только нужно понимать, что, конечно, это потребует небольших усилий не только от доктора, но и от пациента.