+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Стресс-Тест

для бизнеса

БИЗНЕС: Круглый стол

Ведущая: Лана Литвер
Фото: Игорь Ляпустин

Торгово‑развлекательные комплексы, бизнес-центры, ресторанная индустрия пережили беспрецедентный кризис, подготовиться к которому было невозможно. Впервые в российской истории случился трёхмесячный локдаун, работа целых отраслей была остановлена. Как изменил карантин бизнес-стратегии? Каковы результаты принудительной перезагрузки? Участники круглого стола: Андрей Алексеев (Директор ТРК «Космос», ТК «Кольцо»), Дмитрий Агапкин (Коммерческий директор бизнес-центра Greenplex) и Татьяна Мизюрина (ресторатор, владелица Showrest Group).
Андрей Алексеев

Андрей Алексеев: Самое шокирующее — когда объявили о закрытии. Было ощущение, что началась война. Правила игры менялись каждый день. Я как руководитель комплекса ничего не понимал. Мы созванивались с коллегами, обсуждали ситуацию, но все были растеряны, включая власть. Никто не понимал, что будет дальше и как действовать. Постановление губернатора подписывалось, бывало, в воскресенье вечером, а утром выходили на работу и обнаруживали, что всё поменялось, играем по новым правилам. В первый месяц мы точно жили, как на войне.

Дмитрий Агапкин: Пожалуй, самое обидное в этой ситуации было то, что государство отстранилось полностью: заняло выжидательную позицию — в сторонке. Государственные деятели, думаю, сами не понимали, что делать.

Миссия: А чего вы ожидали?

Дмитрий Агапкин: Каких-то чётких решений и указаний. Ничего не услышали. Единственное, что было сказано определённо: объявляются нерабочие дни. Что такое для всех нас нерабочий день? Это выходной. Для меня, как управляющего офис-ной недвижимостью, всё встало на свои места: в обычные дни бизнес-центр работает 24 часа в сутки, семь дней в неделю, есть режим рабочего дня, есть — выходного дня. Значит, в соответствии с законом бизнес-центр может продолжать работать по режиму выходного дня. Вы можете приходить или не приходить, работать или не работать — это ваше личное дело, но платить аренду вы должны. Арендатор ведь платит и за рабочие дни, и за выходные. Но мы понимали, конечно, как трудно бизнесу, со всеми договаривались и обсуждали новые условия по платежам.

Миссия: Снижали арендную плату?

Дмитрий Агапкин: Снижали. Индивидуально, для торговой недвижимости одни условия, для офис-ной — другие. Понятно, что всё закрыто, никто не работает, бизнес стоит, чем платить? Но и нам что делать? Здание надо содержать. охранять, убирать, платить зарплату и налоги. Для «торговой» скидки доходили до 50 % а для «офисов» — до 25 %. Все льготы действовали в апреле, мае и июне.

Андрей Алексеев: Мы понимали, что без потерь мы не выйдем. О прибыли уж точно говорить не могли, задача-максимум была выйти хотя бы в ноль. Но мы и её не достигли, ушли в минус. У нас для арендаторов скидки доходили до ста процентов. На месяцы. Был перечень отраслей, которым разрешалось не платить аренду или требовать рассрочку. Мы до такого ни с кем не дошли, со всеми искали и нашли консенсус. Да, были и такие, кто просто остановил платежи, — один из крупных арендаторов.

Татьяна Мизюрина: О стрессе для отрасли я скажу так. На рынке образовался ресторанный мыльный пузырь. Семьдесят процентов рестораторов на рынке — банкроты, долговые обязательства превышают активы, учитывая срок окупаемости вложенных инвестиций. Карантин довольно наглядно показал, что столько ресторанов не нужно. И кроме того, этот кризис здорово напряг финансовые привычки рестораторов с отсрочками, долгами… Когда мы закрыли рестораны, я с каждого заведения, а у меня их пять, только пива списала по семьдесят литров. А что было делать? Раздала сотрудникам и друзьям.

Миссия: Ваши главные потери и выводы?

Андрей Алексеев: Главная потеря — деньги, это очевидно. Три месяца мы не зарабатывали вообще. Мы работали в убыток. Доходы за эти месяцы упали раз в семь.

Дмитрий Агапкин: По бизнес-центру потери были, но существенно меньше. В торговой недвижимости в итоге мы потеряли около тридцати процентов дохода.

Татьяна Мизюрина: По ресторанам — нулевая часть нормального дохода. Мы в минусе ещё и потому, что работали на доставке. Можно было бы не работать, но я понимала, что людей надо удержать, и платила им зарплату из своего кармана. Доставка не приносит денег абсолютно, мы сработали даже не в ноль, а в минус.

Миссия: Это была доставка за ваш счёт?

Татьяна Мизюрина: Точно. У меня была другая цель — если я не дам людям работу и хоть какую-то зарплату, то бизнес мой не выживет и экономика не выживет.

Андрей Алексеев: Любое закрытие ударяет по людям. И это влияет на социально-экономическую обстановку в целом. Что нужно сделать, на мой взгляд? Думаю, мы переживаем не последнюю нестандартную ситуацию, не последний вирус. Значит, нужно выработать алгоритм взаимодействия общества, власти и бизнеса. Есть, например, понятная последовательность действий в случае пожара. Или помните, раньше были в школе уроки гражданской обороны? Так и здесь — случилось чрезвычайное происшествие. Нужна такая же чёткая инструкция для общества и власти: первое, второе, третье. Если закрываем предприятия и торговлю, нужно понимать, какие будут последствия, какие будут потери, что мы выиграем.

Дмитрий Агапкин

Дмитрий Агапкин: Главный урок эпидемии — нацию научили мыть руки. Но если без шуток, мы помним, что сказал президент: нужно время, чтобы построить больницы, отработать тактику лечения, создать вакцину. Сейчас пишут, что никаких повторных ограничений в связи с ростом заболеваемости в России вводиться не будет. Я воспринял это как само собой разумеющееся решение. Вакцина есть. Больницы построены. Практика показала, что жёсткий карантин и закрытие всего и вся — неэффективно. В первую очередь страдают люди.

Татьяна Мизюрина: Я полностью согласна с коллегами. Экономика — как ожерелье: в одном месте порвалось, и всё разрушилось. Экономика в плачевной ситуации: упала зарплата, резко снизился потребительский спрос. Рестораторам дали отсрочку по налогам — это значит, деньги в бюджет не поступили, дали пособие на детей — дополнительно деньги из бюджета изъяли, плюс посмотрите, сколько людей сейчас на бирже труда с пособиями по 15 тысяч рублей.

Андрей Алексеев: Сами подумайте, сколько людей задействовано в предприятиях торговли. Три-четыре месяца они не работали и ничего не получали. Откуда у них деньги? Вот даже по нашим комплексам: в каждом по пятьсот рабочих мест, они и их семьи без денег сидели больше трёх месяцев.

Миссия: Это малые предприниматели, которые были в том числе и клиентами ресторанов.

Татьяна Мизюрина: Конечно. Всё взаимосвязано. Когда нас пугают новыми карантинными мерами, я своих успокаиваю: нас не закроют. Иначе они убьют всю экономику.

Миссия: Какие изменения, на ваш взгляд, претерпит офлайн-формат торговли, общественного питания? На сколько упадёт спрос на офисы в бизнес-центрах, если все протестировали на себе удалённую работу?

Дмитрий Агапкин: Да, вынужденная самоизоляция дала нашим предпринимателям возможность переосмыслить привычные вещи. Есть компании, руководители которых убедились за это время, что на удалёнке люди работают неэффективно. Есть другие, которым этот формат подошёл. Но что важно: и в том и в другом случае от офисов пока никто не отказывается и потребность в офисной недвижимости не падает. Здесь вот какая интересная история получается: арендатор как бы есть, и его нет. Это ведь самый лучший арендатор — платит аренду, но не появляется в офисе. Шучу. Многие бизнес-центры в городе заявляют, что они заселены почти на сто процентов, и я думаю, это правда. Я увидел, как наш бизнес-центр ожил, как только начали снимать ограничения. Люди с радостью выходили на работу. Сейчас, по большому счёту, всё вернулось к докризисной поре, арендаторы пересматривают свои потребности, но в целом спада нет.

Андрей Алексеев: Шопинг в формате торгово‑развлекательных комплексов — это вполне живучий формат, и онлайн-торговле он пока не проиграл. Преждевременно засчитывать нам поражение. Да, такая тенденция есть, но офлайн-торговля держится. Да, количество покупателей в онлайне выросло многократно, но как только открылись магазины, люди вернулись в привычный сценарий. Им нравится ходить по магазинам, общаться. Я говорю о более взрослых покупателях. Однозначно пострадали детские площадки. Если трафик в целом по комплексу приближается сейчас к докризисным показателям и мы чувствуем отложенный спрос, то детские игровые площадки и кинотеатры здорово просели. Надо признать, что у родителей есть тревога за детей, кто-то из игроков не выйдет из этого пике. Будут освобождаться площади в ТРК, и надо будет думать, что с этим делать.

Татьяна Мизюрина

Дмитрий Агапкин: По своему опыту могу сказать, что за период самоизоляции сделал покупок в онлайне больше, чем за весь предыдущий год. И я помню первые выходные после отмены ограничений в одном из крупных торговых центров города: толпа! Народ определённо соскучился по шопингу.

Татьяна Мизюрина: Мы не были готовы к онлайн-доставке блюд. Это бизнес в бизнесе: нужен сайт, приложение, курьерская служба, упаковка… Это отдельная тема, в ней масса нюансов. Всё это для нас было нерешённым. Да, в отсроенных службах доставки еды продажи, несомненно, выросли, но что касается ресторанов — всё наоборот. Но что мы могли делать? Скулить, как всё плохо? Смысла нет. Мы сейчас возвращаемся к нормальной… ну, относительно нормальной жизни.

Миссия: Каковы ваши прогнозы относительно развития экономической ситуации в ваших сферах?

Татьяна Мизюрина: Одиночки в ресторанном бизнесе, вероятно, будут вынуждены сменить сферу деятельности. Выживут только сильные экономические модели и сильные собственники, которые могут диверсифицировать бизнес. Думаю, пандемия будет откликаться ещё года два.

Андрей Алексеев: В экономике чудес не бывает. Даже при условии, что всё закончится и ограничений больше не будет, сложно ожидать, что всё вернётся на прежние обороты лавинообразными темпами. Любая вспышка — и нас опять закроют. Ничего планировать мы не можем.

Дмитрий Агапкин: Мы понимаем, что все развиваемся в кредит. Построить средний торговый или офисный центр — это два-три миллиарда рублей. Покажите мне предпринимателя, который достанет эту сумму из сейфа и вложит разом в стройку. Конечно, и ТРК, и бизнес-центры — это в 99 процентах случаев кредитные деньги. А у банков позиция жёсткая: никаких отсрочек.

Татьяна Мизюрина: Вышесказанное относится и к нашему рынку. Все работают и развиваются в кредит. Ресторанный бизнес в самом большом упадке после туристического. И банки никаких послаблений не делают никому.

Андрей Алексеев: Главный вывод из этой ситуации: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Мы никакой поддержки не ощутили. Единственное, на что мы рассчитывали, — скидка по налогу на имущество. Мы общались по этому поводу с Министерством экономического развития — это максимум, на который мы можем рассчитывать. Конечно, это капля в море по сравнению с тем, что мы потеряли. Не могу сказать, что мы играем по новым правилам, и также не могу сказать, что всё вернулось на круги своя. Для повышения этой покупательной способности мы пока предпосылок не видим. Рынок сам подскажет правила: какие-то игроки не выдержат, какие-то переформатируются. Мы как крупный торговый комплекс вынуждены приспосабливаться.

Татьяна Мизюрина: Если снимут все ограничения и ничего нового не случится, то экономика восстановится за два-три года. Это оптимистичный сценарий.

Дмитрий Агапкин: При вёрстке бюджета на 2021 год у нас впервые на социальную политику запланировано потратить больше, чем на национальную оборону. Это та кровь, которая вольётся в экономику, в бизнес.

Татьяна Мизюрина: В любом случае по сравнению с апрелем сейчас уже неплохо.

Pin It on Pinterest

Share This