Ты должна быть хорошей девочкой

У всех детей есть претензии к родителям. Иногда самые невинные мамины или папины замечания, даже в шутку сказанные в наш адрес, запоминаются на годы непонятно почему и иногда непоправимо травмируют. Я не любил варёный лук, выплёвывал его. Мама, покачав головой, неодобрительно сказала: как же тебе тяжело будет жить на свете. Она сама себе сказала, даже не обращаясь ко мне. А я запомнил. Папа мог бросить: вот если бы у меня был хороший сын… Мимоходом, а я запомнил.

Взрослые не соизмеряют силу своей иронии, своих слов и ремарок. Дети же предъявляют счёт, полагая, что родители отдавали себе полный отчёт, что они говорят и как это будет интерпретировано, какие это будет иметь последствия.

А ведь ещё неплохо бы помнить, что наши родители воспитывались в ещё более суровых семьях, где до душевного тепла не было никому дела: семья — это ячейка, ребёнок должен быть накормлен-напоен и всё, порядок, какая к чёрту любовь. О чувствах не то что не говорили — даже не думали. Теперь все осведомлены о том, что есть чувства, надо их осознавать и проговаривать. Примерно после сорока лет мы начинаем анализировать свои детские переживания.

Травмы детские — не выдумка. Они, конечно, существуют. Люди, которых в детстве любили за что-то и при особых условиях, ощущают холодок недолюбленности всю жизнь. Это травма, и она ничем не лечится. Психолог Ирвин Ялом, уже будучи в очень преклонном возрасте, описывал свой сон: он, маленький, выезжает на каком-то детском паровозике в парке аттракционов, видит молодую маму и кричит: мама, я хороший? Всю жизнь, всю жизнь он пытался добиться этого принятия. Мамы давно в живых нет, а он, великовозрастный учёный, продолжает с ней бессознательный диалог.

Что же касается отношений мамы с дочерью — это особая история. Все несбывшиеся мечты и чаяния мама, конечно, вкладывает в свою девочку. Мама считает, что жёсткое воспитание необходимо, чтобы дочка стала лучше, чем она. Пока девочка маленькая, соперничества нет. У мамы много сил и административного ресурса, чтобы дочку направлять и управлять. Лет до десяти они, как правило, ладят.

Бывает, что включается и ревность к мужу: папа дочери даёт невероятную нежность, которой супруга бывает лишена. Есть и этот бессознательный глупый женский момент, и дочка в этой ситуации беспомощна. Маме хорошо бы эти вещи осознавать.

Противоречивый момент — «Я хочу, чтобы ты была лучше, чем я» и «Я не хочу, чтобы ты была лучше, чем я» — ещё впереди.

Подрастает маленькая женщина, ещё управляемая. Но меняется возраст, меняется окружение, привычки, традиции… Лет в 13–15 мама обнаруживает, что её девочка — другая. Но маме хочется, чтобы девочка шла по её пути, только не совершала её ошибок, и в целом всё у неё получалось бы лучше. А девочке в это время хочется отделиться от мамы, перерезать наконец пуповину. Начинается пубертат, битва характеров. Напряжение растёт. Мама воспитывает — девочка противится.

Мама начинает сравнивать дочь с собой, как только та перестала быть малышкой-куколкой. И это сравнение, как правило, не в пользу девочки. Это важно. Если бы в пользу девочки — маме бы нечему было учить. А мама не должна терять свои ключевые функции.

Мамы поджимают губки, мамы обиженно молчат, мамы повышают голос. Ребёнку не с чем сравнивать, это для него единственная данность. Он вынужден к маме подстраиваться. Он любит маму любую — и которая прижимает к груди, и которая отталкивает.

Вот в чём подвох: девочка всегда будет недостаточно хороша потому, что мама должна иметь простор для воспитательных действий. Иначе что она за мать? В чём её роль? Она лучше, умнее, взрослее. Вот и противоречие: мама хочет, чтобы девочка была лучше неё, но при этом ей обязательно необходимо о ней заботиться. Ей надо сделать из девочки такую, которая ей понравится.

Волосы жидкие. Ты толстая. Ты ленивая. Недостаточно общительна. Слишком развязна. Ты могла лучше. А вот Лена учится на одни пятёрки. А это ты не сделала. А это для тебя несложно, у тебя способности. Чего только девочки не слышат, подрастая. Токсичная мама — теперь это всем знакомый термин.

Дочь не может быть идеальной, у неё всегда будут недостатки. Потому что если нет недостатков, значит, она принцесса, а мама не может быть обслуживающим персоналом для принцессы. Так она потеряет рычаги, не сможет управлять.

Мам, которые согласны не воспитывать, не манипулировать, а просто восхищаться — не бывает. Я не встречал ни одну за всю жизнь.

Мама к девочке всегда излишне строга. Ей нужна лучшая девочка на свете. В этом и есть зависть и ревность. У самой не получилось — пусть у дочки получится — у дочки не получается, значит, и дочь плохая, и я плохая мать, и всё, жизнь не удалась. Я-то знаю, как лучше. Будь такой, как я хочу.

Девочки изо всех сил хотят быть хорошими. Все дети всегда очень стараются понравиться. Конечно, есть семьи, где дети ощущают безусловную любовь и принятие, и они счастливы сами по себе и не мыслят иного. Для них быть счастливым — естественно, как дышать. У них право быть собой есть по праву рождения, и не возникает вопросов: тварь ли я дрожащая или нет? достаточно ли я хорош?

Я точно знаю: похвалы никогда не бывает много. Ребёнка надо перехваливать, потому что любви всегда не хватает.

Но в основном отношения складываются по-другому. Девочки доказывают маме, что они хорошие. Заканчивают музыкальную школу, получают грамоты, медали, благодарности, дипломы — приносят маме. Это великое напряжение. И в конце концов оно прорывается. Девочки перестают слушаться. Наступает сепарация.

Девочки прерывают контакт. Уезжают в другой город. Начинают новую жизнь. Но мамин голос звучит в голове, где бы ты ни оказалась. Даже если делаешь назло и поперёк, ты держишь маму в поле внутреннего зрения, чтобы не повторять. И пока держишь, она в тебе отпечатывается.

Чем больше стараешься быть для мамы хорошей, чем больше доказывашь, что молодец, — тем сильнее укрепляешь зависимость. Ты держишь в поле зрения опасность — она тебя и затягивает. Опасность — риск, что тебя не примут, опять ткнут в какое-то твоё несовершенство.

Ты сама не даёшь своей боли успокоиться. Связь не прерывается, пуповина не перерезается. Живёшь и повторяешь маму бессознательно. Что делать с этим? Как минимум понимать, что всё так происходит. Ты всю жизнь будешь доказывать маме, что ты хорошая, и не докажешь никогда, это тупик.

Чтобы этой боли не было, надо повернуться в другую сторону. Вообще отвернуться, перевести внимание на что угодно другое. Чтобы освободиться от образа мамы, которая всегда права, которая остаётся камертоном и твоим судьёй, необходимо делать всё, что хочется, и неважно, что мама об этом подумает. Отменить все ограничения. Режимы, правила, традиции принять за условности, как и все мамины указания.

И когда ты с высоты своего счастливого состояния посмотришь на маму, никаких счетов уже ей выставлять не будешь. Потому что станешь независим от её претензий и оценок.

Надо на эту зависимость — а это именно она — посмотреть новыми глазами. Для этого необходима энергия. Энергия собственного «хочу», энергия собственных решений — наплевать, правильных или неправильных. Оттого испытываешь невероятный подъём и кайф. Я такая, мне нравится, и неважно, что вы об этом думаете.

Если ты преодолел ощущение зависимости и обрёл внутреннее спокойствие, то ты понимаешь, что всё — игра, всё — условность. Да, есть некие глупые предписания, обряды, традиции, но они тебя не задевают. Только в этом состоянии ты можешь маму отпустить. Если коротко: чтобы маму перерасти и простить, необходимо перестать о ней думать.

Это труднодостижимо, я признаю.