+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Яков Сокол

Первый директор

Явления: чтобы помнили

текст: Сергей Смирнов
фото: предоставлено музеем ЧМК

Металл для каждого второго танка и каждого третьего снаряда во время войны выплавлен в Магнитке. Когда-то это знал каждый школьник. Но почему-то скромно умалчивалось, что двигатель в каждом третьем танке и каждом третьем боевом самолёте, а также каждый пятый снаряд выпускались из стали Челябинского металлургического завода. ЧМЗ был построен в годы войны и дал фронту первый металл под руководством Якова Исааковича Сокола.

Почему Сокола не сбили на взлёте?

Этому человеку доверили руководство металлургическим заводом в 31 год. Казалось бы, ну и что? Аркадию Гайдару в шестнадцать лет дали полк, и Иерониму Уборевичу в двадцать четыре — армию. Красные командиры получали свои должности во время войны, когда учиться было некогда, и за ошибки приходилось расплачиваться кровью. Красный директор по фамилии Сокол учился быстро: в двадцать четыре года проходил стажировку в Германии на заводах Альфреда Круппа, и в Швеции, которая поставляла металл Рейху.

Взлёт Сокола произошёл на тщательно подготовленном «аэродроме»: на пути к директорской должности он прошёл всю производственную цепочку — точил детали на токарном станке, работал инженером, заместителем начальника цеха, руководил различными отделами. И вот, как некий итог, молодому руководителю московского завода «Серп и молот» предложили возглавить завод на Урале. Он к тому времени как раз окончил Киевский политехнический институт.

Здорово! Но дело в том, что этот завод с крупнейшими в Европе электрометаллургическим цехом и прокатным станом ещё предстояло построить. А времени не было, страна уже готовилась к войне. Был 1940 год. Сокол, будем говорить прямо, рисковал головой. Он это прекрасно знал. Поэтому старался быть осторожным. Насколько это возможно.

В Челябинск Сокол прилетел вместе с главным бухгалтером и личным шофёром Воротниковым (шофёр и получил первый табельный номер). Первым его вопросом был: «А где завод?». Молодой директор оценил ситуацию и ужаснулся: никаких условий для строительства завода не было. По мнению Сокола и многих его коллег, это дело нужно было отложить до лучших времён. Сокол попросил наркома тяжёлой промышленности Ивана Тевосяна освободить его от занимаемой должности.

Знаете, как поступил нарком? Разжаловал в рядовые рабочие? Он перевёл экс-директора в Москву, в главк «Главспецсталь». Сейчас историки спрашивают, почему Сокола не расстреляли? Имеет место быть смешная (если тут уместно это слово) версия, что чекисты не тронули его из-за фамилии: мол, из-за ассоциаций с выражением «красные соколы» или «сталинские соколы». Ха! По фамилии-то — Сокол, а по имени-отчеству — Яков Исаакович! Видимо, в кадровой политике даже в годы сталинских репрессий не всё было так однозначно.

Передовиков награждали трусами и мылом

Тевосян вновь назначил Якова Сокола директором будущего завода (по документам ленинградских проектировщиков сначала он именовался Бакальским — по названию месторождения железа). Все сомнения Якова Исааковича в том, что он не справится, нарком отмёл:

— Обком поможет!

Завод собирали, как конструктор «Лего», из того, что успели вывезти из-под носа у фашистов: два прокатных стана и две плавильные печи с подмосковного завода «Электросталь», две доменные печи из Липецка, станки со сталинградского завода «Красный Октябрь»… Молодому директору Соколу надо было разобраться с логистикой в этом огромном муравейнике: прибыл эшелон, шестьдесят вагонов. Что в них? Доменная печь? Прокатный стан? Для чего? Разбираться некогда, быстрей, быстрей, следующий эшелон идёт. Выгрузили всё возле Свердловского тракта. Железнодорожной ветки не было. А что такое доменная печь? Это тридцатиэтажный дом, который разобрали и привезли по частям. Кранов нет. Вручную тягали неподъёмные здоровенные станки. На машинах, на лошадках везли по Дороге жизни — так называли нынешнее шоссе Металлургов.

11 ноября 1941 года в Челябинск пришёл первый эшелон с эвакуированными из украинского Алчевска. И следом поехали эшелоны: Запорожье, Черкассы, Липецк… Отсюда и названия многих улиц в Металлургическом районе.

Сейчас приходится только гадать, как выжили прибывающие в Челябинск люди. Прямо с поездов их пешком (хочется сказать — этапировали) вели в поле, в котором стояли сараи. Некоторых определяли на подселение в посёлках, но до ближайшего жилья от работы было не менее пяти километров!

На строительстве ЧМЗ работали бойцы так называемой Трудовой армии — этнические советские немцы, привезённые на Урал со всей страны, особенно с Поволжья. Так действовал приказ Сталина о переселении немцев, проживающих в районах Поволжья, от 28 августа 1941 года. Территория из 16 посёлков под Челябинском называлась «Фрицляндия». Был создан крупнейший в Союзе лагерь принудительного труда для трудмобилизованных российских немцев и представителей других национальностей, работавших на строительстве ЧМЗ. В Металлургическом районе есть памятник трудармейцам, выпущена четырёхтомная Книга памяти.

Под личным контролем Лаврентия Берии формировался исправительно-трудовый лагерь «Бакалстрой». Завод строили и заключённые.

В течение многих месяцев Яков Сокол начинал свой рабочий день с объезда сёл Першино и Казанцево, хутора Миасс, станций Баландино и Шагол, где повсюду в срочном порядке строились землянки-бараки с земляным полом площадью 200 квадратных метров, рассчитанные на 120–150 человек. Таким образом, на одного человека приходилось полтора квадратных метра. Этого едва хватало, чтобы лечь и как-то попытаться вытянуть ноги. Люди размещались в них в три яруса.

А зима выдалось холодная. На стройке недоставало экскаваторов, всё копали лопатами. Работали по 16 часов. Слой за слоем отгрызали грунт, мороз — минус 42, землю отогревали кострами. Ночью, на такой стуже, обессиленные люди засыпали, и это приравнивали к саботажу. Приговор один — расстрел. Занимались этим делом работники НКВД, и молодой директор тут ничего сделать не мог.

Яков Сокол вспоминал:

— Страшно вспомнить, сколько натерпелись всего! Но удивительно — я не помню серьёзных жалоб. Наоборот, с трудом приходилось отправлять отдыхать тех, кто дни и ночи работал на разгрузке в мельничном тупике.

На самом деле приехать по своей воле в Челябинск люди не могли — в военное время для передвижения на поезде было нужно специальное разрешение. А среди приехавших на стройку рабочих немалую часть составляли заключённые. Якову Исааковичу, чтобы, мягко говоря, не иметь неприятностей, увы, приходись говорить как надо. И не надо за это строго судить.

А были ли поощрения? Были, конечно. Рабочий, досрочно выполнивший десятидневное задание с оценкой не ниже «хорошо», сокративший заданный срок на три дня и более, получал за наличный расчёт шесть метров хлопчатобумажной ткани, одну пару парусиновых ботинок, одну пару белья, две пары носков, трусы, майку, десять штук лезвий для безопасной бритвы и один кусок туалетного мыла. Так что передовики были чистые и выбритые!

Людям надо было не только работать, но и просто жить, питаться, растить детей. Удлинённый рабочий день пытались хоть как-то компенсировать улучшенным питанием, денежной доплатой. Была даже организована своя рыболовецкая артель, неплохо поддерживавшая меню заводских столовых. Особая забота уделялась питанию детей — да, тогда допускались к работе 14‑летние подростки, получившие разрешение врачей. Для них был установлен шестичасовой рабочий день со льготной оплатой. Дети тоже работали на войну.

Металлургический завод под Челябинском должен был запуститься ещё в 1938 году. Уже договорились о поставках оборудования с металлургических заводов Германии, но Адольф Гитлер, пришедший к власти, эти планы отменил. «Мы Советскому Союзу в деле строительства оборонных предприятий помогать не будем», — заявил он. Странно, но советское руководство не почувствовало тревожного симптома в этом решении. Строительство завода было заморожено в 1935 году. В 1940 году стало понятно, что война неизбежна. Было решено расконсервировать неначатое строительство.

Закопали домну в снег…

На первый взгляд, строительство ЧМЗ — это хаос. В чистом поле, среди снегов — таблички с названием цехов. В этой неразберихе как-то потерялось оборудование для доменной печи, которую привезли из Липецка. Кто-то срочно стукнул об этом наркому, который в это время был в Свердловске. Тевосян мигом примчался в Челябинск.

— Найдёте печь — премирую, — шевельнул усами нарком, — а нет, сами знаете что…

Знаете, кто был начальником УКСа у Сокола? Александр Львович Рубинштейн. А у таких людей ничего не пропадает. Рубинштейн порылся в блокнотах, почесал голову и сказал:

— Копайте снег возле крайнего сарая!

И спас людей от трибунала.

«…За десять дней до начала войны, 12 июня 1941 года, на первом заседании Совета Народных Комиссаров под председательством великого Сталина было утверждено строительство Бакальского (теперь Челябинского) металлургического завода.. Иллюстрацией того, что представляло собой место постройки будущего завода, может служить такой эпизод. В конце 1941 года на площадку прибыл нарком чёрной металлургии товарищ Тевосян. Решался вопрос о начале строительства, темпах и масштабах. Надо было проехать на площадку, но дороги не было. Довезти до площадки взялся шофёр Воротников, которого можно назвать рабочим номер один Челябинского металлургического завода. Доехали до села Першино, свернули налево и заблудились: вся площадь была покрыта мелким кустарником. выставленные за день до приезда наркома под руководством товарища Пчелинцева шесты с мётлами, указывающие периметр будущего завода, сильным ветром были сдуты. Показать наркому в натуре местоположение будущего завода мы не смогли. И говоря откровенно, чувствовали себя неважно.

Рубеж 1941–1942 годов были периодом прибытия эвакуированных коллективов и оборудования…»

из воспоминаний Якова Сокола

Запуск

Сейчас это вспоминать смешно, а тогда Бога не раз вспомнили. С верой в Бога, в партию и победу весной 1943 года запустили первую электропечь. Основной цех построили за девять месяцев, за полтора года — весь завод. Тот самый первый цех разрушили лет десять назад направленным взрывом, он был устаревшим по всем показателям.

Итак, 19 апреля 1943 года в 21 час 05 минут раздалась долгожданная команда: пускать! Вот она — первая сталь в жёлобе! Вот вспыхнула красная ленточка, протянутая поперёк жёлоба. Вместе с этой матерчатой ленточкой рабочие протянули ещё и тонкую алюминиевую, которая при соприкосновении с жидкой сталью вспыхнула и рассыпалась тысячами искр. И в этот момент цех просто содрогнулся от криков «Ура!» и аплодисментов. Металл огненной струёй падал в ковш. В Челябинске начали лить сталь для двигателей танков и самолётов. А вверху над всеми собравшимися — транспарант: «Всё для фронта, всё для Победы!». Этот день стал днём рождения завода.

А в июле на ЧМЗ заработал уже прокатный цех, и первая продукция была отгружена Танкограду. Это была сталь для моторной группы танков. Кстати, на бюро обкома Яков Сокол сидел рядом с директором ЧТЗ Исааком Зальцманом. А потом пошло-поехало. Была запущена доменная печь (не зря старался Рубинштейн!). Это событие праздновал весь Челябинск!

В 1944 году ЧМЗ стал в полном смысле слова комбинатом, «заводом заводов», где запустили весь технологический процесс от приёмки сырья и топлива до выдачи готовой продукции (официально ЧМЗ комбинатом стал к своему сорокалетию). Уже в войну на заводе освоили производство шарикоподшипниковой стали, которую раньше покупали у англичан, — единственное производство в Советском Союзе.

Приказ наркома: «Лежать!»

Как давались эти победы Соколу? Он был молод, это позволяло ему работать на износ, но какой ценой! Вот что вспоминает его сын Исаак:

— Интересна выдержка из письма мамы своей подруге Суламифь Сауловне Бахмутской в Казань: «О нас что писать? Работаем. Больше всех Яша. У него своеобразный метод появился. Уезжает в 8:30 утра. Приезжает в 8:30 вечера. Отдыхает часик и снова до 2–3 ночи. Но сейчас его ругать за это даже не могу. Если б я могла так реально помогать фронту — я б с радостью согласилась. И ещё чуточку бодрости у него забрала бы. Я кисну, хоть и работой своей довольна. Я писала уж тебе, что работаю теперь на стройке Яшиного завода и реально вижу и чувствую всё. И ещё: дома по-старому, кроме главного — Яши. Он начал сдавать. Дня три лежал. Сердце. Пыталась образумить. Но моя соперница, Домна, сильнее. Пока добилась одного: пару часов отдыхает у себя в кабинете. И это было нелегко. Придётся более резкое вмешательство ввести в строй. Я имею в виду выговор наркома. Телефонное распоряжение лежать было дано. И этого хватило на три c половиной дня».

А однажды зеки проиграли директора в карты. Напали на него прямо в кабинете — Яков Исаакович засиживался допоздна и отпускал всех сотрудников. Кто-то из заключённых зашёл в кабинет с ножом, карточный долг — дело нешуточное. И хотя Сокол всегда ходил с пистолетом, у него было право ношения оружия, отбиваться ему пришлось табуреткой…

— Естественно, что я видел его достаточно редко, — продолжает Исаак. — Несмотря на свой высокий по тем временам пост, он оставался достаточно простым и скромным человеком. Все работавшие вместе с ним в те годы, да и позже тоже, отмечали его отзывчивость и искреннее желание помочь попавшим в беду людям. И он почти никогда не разрешал маме пользоваться его машиной — даже когда она часами стояла возле здания обкома партии во время длительных совещаний. А жили мы почти рядом. Да и деньги у него не очень держались, семья наша, конечно, не голодала, но жили мы достаточно скромно. По-видимому, это было связано с тем, что он помогал очень многим родственникам, приехавшим в Челябинск. Я, например, отчётливо помню, что пределом мечтаний для меня (директорского сыночка) в военные годы была яичница с картофельным пюре.

Вспомнили еврейское происхождение

В 1945 году Яков Сокол сказал: всё, чтобы никаких землянок-бараков больше не было! Война закончилась. Он отдаёт приказ строить только благоустроенные кирпичные двух- и трёхэтажные дома. В феврале 1946 года официально образован Металлургический район. Именно благодаря Соколу заводской посёлок дорос до границы с Челябинском, а не стал городом-спутником, как, например, Копейск.

Яков Сокол был награждён орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного знамени, медалями. После войны ему не было ещё сорока лет, расти бы и расти, но карьера пошла по наклонной: инженер Ашинского металлургического завода, начальник отдела завода «Серп и молот»… Чем провинился Сокол? А ничем. В энциклопедиях об этом скромно умалчивают. В 1949 году началась антисемитская кампания, и директора тихо задвинули.

Придраться к директору было сложно — завод работал успешно. Сокола уволили с формулировкой «засорённость кадров» — на руководящих должностях ЧМЗ работало много евреев. И хотя все они были назначены приказами из Москвы, и благодаря их таланту и труду в войну было с нуля запущено металлургическое производство, на это уже никто не обращал внимания.

Сокол избежал репрессий, но едва не погиб от руки пьяного рабочего, пытавшегося зарубить его топором. Это было в 1953 году, когда Сокол работал в Серове. Как только об этом стало известно в Министерстве чёрной металлургии, руководство решило забрать его в Москву, на родное предприятие «Серп и молот». Там Яков Исаакович и трудился до последнего дня своей жизни. Он прожил восемьдесят один год.

Pin It on Pinterest

Share This