+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Формула Черкасова

Явления: мастера

текст: Айвар Валеев
фото: государственный Исторический музей Южного Урала

Спроси жителей Челябинской области, чем они гордятся, половина по привычке скажет, что Танкоградом и Магниткой, а половина — что природой. И вместе им не сойтись. Собственно, самые острые наши конфликты сегодня как раз и олицетворяют этот водораздел. Промышленность или экология, или — или.

Между тем, если вдуматься, мало кто из адептов первой точки зрения готов остаться один на один с заводами и карьерами. А вторые куда меньше ценили бы первозданную природу (чтобы не говорить дикую), если бы не городская цивилизация, которую принесли на Урал как раз заводы.

Художник Николай Черкасов, столетие которого мы отмечаем в этом году, давно уже примирил эти два лагеря в своих работах.

У Черкасова природа и промышленность каким-то непостижимым образом сочетаются. И это получается очень органично и убедительно. Оказывается, что и то, и другое может быть красиво. А вместе — как раз и выходит формула нашего Южного Урала, где есть, как у Борхеса, всё, что нужно для жизни и смерти. Некоторые работы художника годятся на то, чтобы быть своеобразным символом Челябинской области. И надеждой на то, что взаимоприемлемый компромисс будет-таки найден и в реальности.

Центральными образами творчества Николая Черкасова являются довольно странные для современного человека вещи. Это старые заводы, фабрики, какие-то промзоны, карьеры и отвалы, аскетичные рабочие города. Сегодня всё это нас не радует, мы этого стесняемся. Работы Черкасова — из того времени, когда принято было восхищаться победой железных машин над природой, с которой человек себя отождествлял минимально. А Черкасов, инженер по первой профессии, сорок лет проработавший на ЧТЗ, был заворожён стальной геометрией заводских корпусов и пыхтящей мощью машин.

Впрочем, природу он тоже изображал. Но это далеко не идиллические пейзажи, а всё те же, как правило, чёрно-белые гравюры, в которых точность линий куда более ценна автору, нежели сочные краски лета или запах прелых листьев.

Чудо происходит, когда Черкасов смешивает эти два компонента. Вдруг оказывается, что клубы дыма из заводской трубы очень похожи на беззаботные облака. А следы грузовиков, обнажающие грязь, едва укрытую первым снегом, создают подобие узора. Красоту подлинной жизни не спрячешь.

Дальше происходит едва заметная эволюция. В мир прямых линий исподволь входит некая округлость. Мир южноуральских заводов, вписанных в природу, вдруг начинает выглядеть уютно. В очень зрелом возрасте Черкасов достаёт свои гравюры 60‑х годов и наполняет их красками. Работы становятся почти декоративными. Их можно повесить на стену хоть в кабинете, хоть в детской спальне.

Кстати, работы Николая Черкасова весьма ценятся коллекционерами. Среди них есть люди во власти и видные члены регионального СПП. Несколько лет назад одну из работ Черкасова после выставки в Екатеринбурге купил тамошний музей за 180 тысяч рублей. Понятно, почему — «так никто сейчас не рисует». Но самая большая коллекция произведений художника хранится в Историческом музее Южного Урала, за что следует сказать огромное спасибо дочери Черкасова Евгении Николаевне и исследователю его творчества Ирине Духиной.

Впрочем, надо оговориться: Черкасов не рисовал, он всё же больше вырезал. Гравюра — кропотливый труд. Характер такой работы заставляет погружаться глубоко и не предполагает случайного в итоге. У художника есть время подумать, взять в свои работы главное из жизни, пренебречь случайным. Вот почему иные гравюры Черкасова — это абсолютный дистиллят, почти символ. И я не удивлюсь, если зашифрованный мессидж. «Вглядываться в его работы — как смотреть в глубокую воду», — подметила Ирина Духина.

Подозрения в том, что Черкасов — потайной мистик, возникают, когда смотришь на его «Птицефабрику» например. В СССР было принято, чтобы художники отражали производственные будни советских людей. Ну съездили, отрисовались. Но сейчас же глаз невозможно отвести от этой линогравюры 1984 года! Пока её рассматриваешь, успеешь и умилиться, и не по-детски напугаться.

Есть у Черкасова похожая по стилистике (хотя и с явными отсылами к Фаворскому) гравюра «Уборка картофеля». Казалось бы, обычная советская практика, слава богу, забытая. Но ведь его картофельное поле — это же абсолютно эпическое пространство, где картофелины в мешке — как драгоценные камни, а силуэты людей на горизонте — потусторонние тени…

Искусствовед Марья Аникина отмечает ещё одну важную особенность. Николай Иванович прожил 94 года, многие с ним лично общались, хорошо помнят этого деликатного, интеллигентного человека. Память о нём ещё не покрылась пылью. А мы узнаём в работах Черкасова свою недавнюю жизнь, знакомый Челябинск, Сатку… И вдруг — столетие, век. Вот так оно и бывает. Живёшь себе, живёшь и неожиданно оказываешься в истории…

Pin It on Pinterest

Share This