Дом на площади

Продолжение

В прошлом номере рассказали об истории «дома на площади» – челябинском варианте «дома на Набережной» в Москве, познакомили с некоторыми выдающимися его жителями. Продолжим наше путешествие по этому дому, знакомому каждому челябинцу.

Орлов дал Пугачёвой шанс стать народной

Мало кто знает, но Алле Пугачёвой стать «народной» вместо себя предложил челябинский режиссёр Наум Орлов. Тогда делался выбор – кому дать высокое звание народного артиста СССР: режиссёру. входившему в комиссию по госнаградам при президенте или эстрадной певице Алле Пугачёвой. И челябинский режиссёр сделал свой выбор…
Он мог стать знаменитым режиссёром в Кишинёве или во Владивостоке. А стал – на Урале, в Челябинске.
Именно в эти города тогдашнего Советского Союза предлагало Министерство культуры поехать Науму Орлову. Работал он в то время в казанском театре. Недавно начал жить с Розой, новую семью решили начинать на новом месте. И Наум поехал в Куйбышев, где выступал на гастролях Челябинский театр драмы. Посмотрел спектакли, познакомился с артистами, с директором театра и позвонил в Казань: «Роза, мы никуда не едем, возвращаемся в Челябинск».

«Возвращаемся» было сказано, видимо, не случайно. В Челябинске он уже был со своими родителями в годы Великой Отечественной войны. Его отчим и мама работали в Киевском медицинском институте, который был эвакуирован в Челябинск. Отчим был по хозяйственной части, а мама трудилась в профкоме института. После школы Наум даже побыл студентом политехнического института, куда поступил на тракторный факультет по настоянию родителей, чтобы обрести специальность.

С Розой Захаровной Орловой мы сидим на скамейке на Кировке возле дома, где с фасада смотрит на нас памятная доска её мужу – Науму Юрьевичу Орлову.

«Доску перевесили, сейчас она высоко, даже цветы нельзя положить, – говорит Роза Захаровна. – Ничего, кладу цветы ему на могилу, когда бываю там».

В «доме на площади» они поселились в 70-е годы. Предшествовали этому радостному событию два неприятных – с молодого тогда ещё режиссёра дважды снимали на улице зимой дорогие меховые шапки. После спектаклей в театре приходилось возвращаться домой уже поздно, в темноте, а жили тогда в доме на улице Энгельса. И Роза как-то пожаловалась на это обстоятельство «культурному» чиновнику. Видимо, информация эта запомнилась, а когда в 1978 году драмтеатр выступил на гастролях в Москве, выступил триумфально, им предложили выбрать новую квартиру из нескольких вариантов.

Остановились на историческом доме на площади. Жили тогда в квартире несколько семей, они были рады новым хозяевам, потому что всем им дали отдельные квартиры вместо комнат в коммуналке.

«Хорошая квартира, – говорил режиссёр. – Только из окна виден театр». Тогда драмтеатр располагался в здании бывшего Народного дома, где сейчас Молодёжный театр. Ремонт в квартире сделали по рекомендации друга Владимира Глазырина, бывшего тогда главным архитектором города. Собственный кабинет в квартире у Наума Юрьевича появился лишь тогда, когда выросла дочь. Но всё равно он часто уходил в свой кабинет в театре. «Иногда я смотрела в окно, чтобы знать, когда ставить разогреть обед, – вспоминает Роза Орлова. – Муж звонил и говорил – выхожу из театра на обед. Правда, приходилось разогревать по нескольку раз, потому что, встретив кого-то по дороге, подолгу стояли и говорили о чём-то».

Во дворе дома режиссёр выгуливал собаку, а просто так на скамейке во дворе не сидел. Любил гулять пешком. Вместе с актёром Владимиром Милосердовым встречались у дома на площади и шли по проспекту до парка Гагарина, где вместе гуляли и беседовали среди сосен, а потом возвращались обратно, так же пешком.

А в квартире были знаменитые столичные гости, среди них – театральный критик Михаил Швыдкой, тогда он ещё работал в журнале «Театр», затем – министр культуры страны.

В «доме на площади» у Орловых бывали знаменитые актёры – Валентин Гафт, Константин Райкин, Галина Волчек. «Общались мы просто, нам было интересно друг с другом, давали друг другу творческую подпитку, – говорит Роза Орлова и уже с улыбкой добавляет: не думали, что надо сфотографироваться на память. Как это происходит сейчас».

Челябинский режиссёр входил в комиссию по присуждению госнаград при Президенте России. Был момент, когда решался вопрос: кому дать звание народного артиста СССР – Орлову или Алле Пугачёвой. Наум Орлов предложил Пугачёву: «Её народ знает больше, чем меня». И Алла Борисовна стала последней, кто получил это звание, скоро не стало СССР.

В Челябинске память о Науме Юрьевиче Орлове хранит театр, где в течение тридцати лет он был художественным руководителем. Сегодня Челябинский драматический теата носит его имя.

Есть медаль имени Наума Орлова «За честь и достоинство», которая учреждена региональным отделением Союза театральных деятелей и Челябинским театром драмы.

– Жаль, что он не дожил до наших дней, – говорит Роза Захаровна и смотрит, как по Кировке мимо нас идут молодые люди. – Что не увидел, как меняется наш город.

Галина Щербакова в Челябинске получила профессию и нашла любовь

Писательница Галина Щербакова стала знаменита после повести «Вам и не снилось», фильм по которой посмотрело более 30 миллионов человек. Этот фильм и повесть были про трагическую и прекрасную любовь школьников в условиях жёсткого тоталитарного государства. Повесть была блестяще экранизирована Ильёй Фрэзом и стала кинохитом советской эпохи.

Оказывается, в юности автор повести жила в Челябинске, и как раз в том самом «доме на площади».

Узнав об этом, написал её мужу Александру Сергеевичу Щербакову в Москву письмо с просьбой рассказать о челябинском периоде жизни известной писательницы. Он откликнулся на эту просьбу. «Посылаю Вам подборку отрывков из книги Галины «И вся остальная жизнь», – написал Александр Сергеевич. Так сложилось это заочное «интервью» с Галиной Николаевной.

О жизни в знаменитом «доме на площади»
«…Моему сыну два месяца, и у меня кончается декретный отпуск. Тогда, в конце пятидесятых, он, этот отпуск, был двухмесячный. Почти истерически я ищу няню. Нахожу её прямо на вокзале, в толпе бегущих из деревни людей. Это было время выдачи крестьянам паспортов в хрущёвскую «оттепель». Первые признаки свободы после Сталина, и сразу массовый побег из деревни. Я отлавливаю в толпе девчонку. Дома перво‑наперво вычёсываю из неё вшей. Потом облачаю её в собственную городскую одежду. Её удивляет комбинация: такая красавица – и под всем? Не видно же! Ей непонятен пояс с чулками, как непонятен он был моей маленькой внучке, когда я пыталась ей рассказать, что это такое.

Девушка остаётся и живёт, объясняя мне, хозяйке, что живёт она как в раю. Перед самым летом, проходит где-то полгода, я застаю барышню за интересным занятием. Она набивает в свой мешок не только те вещи, которые были ей отданы, но и те, что считались моими. На жалкий вопрос «Что ты делаешь?» она с лицом той тётки, что через полвека выдавливает людей в метро, объясняет мне:

– Вы думаете, я дура? Эсплутаторов давно прогнали, а вы остались. Теперь что ваше – то и моё.

Надо сказать, что всё происходит в коммуналке на глазах соседей. И я вижу, что она, коммуналка, на её стороне».

Как оказалась в Челябинске
«Я рано, на втором курсе университета, выскочила замуж. Молодого, с иголочки, мужа-философа направили на работу из Ростова в Челябинск, и я, как принято у русских женщин, тронулась за ним вслед на верхней боковой полке плацкартного вагона…

…1952 год. В Челябинский пединститут я попала случайно, что лишний раз говорит о том: все случайности — тщательно замаскированные закономерности, определяющие нашу судьбу.

После сочного, тёплого Ростова Челябинск 1953 года выглядел мрачным, а пединститут показался большой казармой, в которой как-то бестолково и уныло суетилось много окающих девчонок.

Всё меня тогда отталкивало от Челябинска, всё меня заставляло жалеть о брошенном Ростове. Я мёрзла, тосковала, и, казалось, ничто меня не примирит с переездом».

Что ещё надо женщине?
«Жили мы в школе. Муж преподавал в ПТУ и в школе вёл уроки психологии и логики. У нас собралась славная компания, в ней были и молодые ребята-журналисты. И они переманили меня в газету. Писала я какие-то заметки, они сразу пошли, меня всерьёз хотели взять в штат.

И вот однажды прихожу в редакцию, сидит какой-то мальчишка, которого я не знаю. И мне говорят: на работу мы тебя не возьмём, потому что на это место берут вот этого парня – Щербакова. Он был специалист, оканчивавший факультет журналистики Уральского университета, и, конечно, подходил лучше. Нас тут же познакомили, и у нас с Щербаковым начался бурный роман.

В Челябинске я прожила почти 10 лет. И когда меня спрашивают, что для вас Челябинск, – отвечаю: самые основополагающие годы моей жизни. Во‑первых, я там получила профессию – стала журналистом. Во‑вторых, я там нашла любовь. А что ещё надо женщине?».

В молодости Галина Щербакова жила в Челябинске, в Ростове, в Волгограде. Провинция – не рай небесный, говорила писательница. Но спустя годы те годы вспоминались ей очень светло. Особенно проведённые в Челябинске. «Я пытаюсь анализировать – почему? И думаю, это связано с тем, что эвакуированная в годы войны интеллигенция, особенно ленинградская, осела в Челябинске. Сразу после войны это была единая каша, в которой люди пытались выжить. А когда я приехала в 50‑е годы, то уже началось что-то образовываться… Стал строиться оперный театр, возник дивный симфонический оркестр. Я всё думала: откуда это? Челябинск – достаточно провинциальный город, почему здесь так легко всё это появляется? Раз – и построили оперный театр, раз – и приехал к нам Кондрашов с серией симфонических концертов. И вообще было очень много потрясающих гастролёров. Дрожжи, которые остались после эвакуации, дали замечательные всходы. Я до сих пор слежу за процессами культурной жизни, которые происходят в Челябинске, и думаю, что и сейчас он выше по своему нравственному, культурному потенциалу, чем Ростов, чем Волгоград».

Такие воспоминания оставила о Челябинске писательница. Мне было трогательно читать их, открывая для себя новые детали жизни и быта родного города. Особенно зная, что с Галиной Щербаковой мы жили в одном доме – доме на площади, хоть и в разное время. И работали в одной молодёжной газете, тоже в разное время. О челябинском периоде жизни знаменитой писательницы помнят земляки. Она стала лауреатом народной премии «Светлое прошлое».

Книга «И вся остальная жизнь» вышла в московском издательстве «Эксмо» в 2012 году, уже без Галины Николаевны. В книге были собраны интервью, эссе и журналистские заметки Галины Николаевны – уникальный материал, благодаря которому мы можем взглянуть за кулисы жизни талантливой писательницы. Увидеть в ней не только творческого человека, но страстную, умную и очень сильную женщину – под стать героиням её прозы.

Составителем книги стал супруг автора – Александр Сергеевич Щербаков, многие годы поддерживавший Галину Николаевну во всём и сохранивший огромный архив материалов. Несколько снимков из этого семейного архива, связанных с челябинским периодом жизни, он прислал для нашей публикации.

– Мы уехали из Челябинска в 1960 году и больше там не были, – написал мне Александр Сергеевич. – Галина не смогла приехать за Кентавром на церемонию «Светлого прошлого» из-за болезни. Олег Митяев попросил Викторию Токареву приехать и получить за коллегу награду. Та это сделала и, возвратившись в Москву, передала её Галине.

Оказалось, что Галина Щербакова стала не единственным лауреатом народной премии «Светлое прошлое» – жителями «дома на площади». С другими лауреатами этой премии – соседями по этому дому — мы познакомим в следующей публикации.