ВЛАДИМИР ЧЕРЕПАНОВ

Скрытое условие

-Владимир Борисович, есть расхожее мнение, что государство зря тратит немалые деньги на оборонку, лучше бы поднимало зарплаты врачам и учителям. Что вы думаете об этом? -Кто не кормит свою армию, будет кормить чужую. -Ваш завод «Уралэлемент» когда-то назывался «Почтовый ящик номер такой-то» и был засекречен, как закрытый город. -Мы производим мощные водоактивируемые батареи для морфлота, для подводных лодок, для электрических торпед, для речных маяков. -И входите в корпорацию «Тактическое ракетное вооружение». -Все верно. А также в концерн «Морское подводное оружие». -Владимир Борисович, а как вы, кандидат химических наук, после аспирантуры Уральского научного центра АН СССР, попали на оборонный завод? -Я сюда приехал в середине 1980‑х в качестве начальника лаборатории Ленинградского аккумуляторного института. На базе «Уралэлемента» в те годы работало больше двадцати научных институтов, в том числе и наш, Ленинградский, который был головным. -Столичные институты базировали свои лаборатории здесь, в Верхнем Уфалее?  -Не только здесь, но в том числе и в Уфалее. Потому что производство на этом заводе связано с ракетной техникой и с водоактивированными батареями для морфлота. Потому что сюда был эвакуирован завод в 1942 году из Саратова — и в Уфалее во время войны делали батареи для фронтовых радиостанций. Потому что в 1980‑х здесь ставили мощное производство, связанное с морским подводным вооружением. В это трудно поверить, но объемы производства на «Уралэлементе» в те годы превышали объемы производства на Уфалейском никелевом комбинате.

-Красивая прибыль. И вы так красиво все рассказываете, как будто в костюме спите. Как вы додумались вообще до этих пчел? -Грустное начало истории. Я еще учился в очной аспирантуре– в Свердловске, когда у меня не стало тестя. Он был пчеловод. Родственники решали, что делать, кому-то надо этим заниматься. Я решил попробовать. Нашел подписку журналов по пчеловодству, почитал, разобрался. И вот выяснилось, что пчелы болеют, а лекарственных препаратов нет. Мы разработали рецепт, сотрудничали с Институтом органического синтеза из Уфы, с Институтом Пастера в Ленинграде. Освоили производство и продавали лекарство по всему Советскому Союзу. Все области Украины я лично проехал сам. -Получается, пчелы спасли бизнес? -Можно и так сказать. Но не только. Благодаря моей жене Нине наше маленькое предприятие не закрыла налоговая: Нина с нуля изучила бухгалтерию, разобралась, привела все в порядок, и нам удалось уцелеть. Чем мы только ни занимались… И алюминий плавили по сотне тонн в месяц, пока лом алюминия был в стране. И лекарства для пчел продавали, пока не открылся рынок и не зашли импортные препараты. Пока не началась наша олигархическая приватизация, мы были очень близки к китайскому пути развития. Все было живое, творчество масс работало!

-Вы учились и защищали диссертацию в Уральском политехническом. Почему именно там? -Сначала я съездил в Москву, в МФТИ, мечтал учиться там. В школе выигрывал городские и областные олимпиады по физике, любил решать сложные задачки, которые публиковали в журнале «Квант». Если ты решил — потом в журнале публикуют твою фамилию. Это было очень увлекательно. -Вы были отличником? -Да нет. Средний балл — 4,75. Но в МФТИ это не имело значения. Был конкурс – сорок человек на место. Абитуриентам давали задачки, как на олимпиаде. А эти задачки прямо не решаются — надо увидеть путь. Если путь не увидел, никогда не решишь. Нужно увидеть скрытое условие. По результатам мне сказали так: «Ладно, мы тебя берем, но соискателем. Если кто-то вылетит — зачислим». То есть предстояло жить в Москве без стипендии. Папы у меня уже не было в живых, у мамы не было возможности меня в столице содержать. И я со своими результатами поехал в УПИ.

-Получается, вы поступили, выдержали громадный конкурс. И уехали. -Да. С этим документом меня готовы были взять и МАИ, и Бауманка, но… Но я уехал домой. Помню, ехал в поезде, на верхней полке, голодный. Все деньги кончились. Вышел в шесть утра на вокзале и пешком пошел в институт. Даже трех копеек на трамвай не было. Это был последний день приема документов. Пришел, утро раннее, дворники ходят с метелками. И какой-то парень знакомый уфалейский, я ему: «Слушай, дай рубль, я два дня не ел». Он от меня шарахнулся, как от огня. Потом увидел знакомых ребят, они дали денег…

-В 1990‑е были попытки захвата предприятия? -Были. Но мы не будем говорить об этом. -Был момент, когда стало страшно? -Это бессмысленный вопрос. Конечно, бывало страшно, ну и что. Отдать завод? Когда его захватывали, я всегда говорил: «Ну как, как вы его возьмете? он государственный. Идите с президентом договаривайтесь, чтобы он указ подписал». -Когда в Минобороне вспомнили, что есть «Уралэлемент», на котором умеют производить водоактивированные батареи? -В 1996 году завод сумел добиться права на производство батарей для подводных лодок. Приезжал к нам сюда адмирал Иван Литвинов — Герой Советского Союза, тот самый, который первым всплыл на подлодке на Северном полюсе. Именно его лодкам срочно нужны были эти батареи. Он выбирал между московским, питерским и уфалейским заводами, лично объезжая каждый. Выбрал Уфалей. Завод немножко ожил. Начались иностранные заказы — из Китая в основном. Китай начал закупать вооружение. Китайцы прошли по всем нашим институтам и скупили и технологии, и батареи — все, что было не запрещено. В 1990‑х это была нищая страна, страшное дело. Я был там. Все в синих робах, ложку и вилку не найти было. Помню, они сюда приехали, человек двенадцать, мы их поселили в служебную квартиру — три комнаты, шестьдесят квадратов. «Как у вас хорошо! Даже ванная есть!» — говорили наши гости, в том числе два директора научных институтов. Сейчас двое из тех китайских командировочных почти миллиардеры, в гости приглашают. А наши научные институты, которые все эти технологии и приборы разрабатывали, пострадали в 1990‑е больше всего. В Питере и особенно в Москве стоимость квадратного метра убила всю науку: выгоняли институт, сдавали все в аренду, так и выживали. Ученые, с которыми мы работали… Никого не осталось.

-В каком состоянии вы получили предприятие, когда вас назначили директором по развитию? -В тяжелом состоянии был завод. Через раз дышал. Сокращение произошло колоссальное: с двух с половиной тысяч до четырехсот человек. И главный вопрос был у руководства — что производить. Они за эти годы и кроликов выращивали, и кирпичный завод строили на конверсионные кредиты… Меня генеральный позвал: «Что делать-то? куда идти?» Я начал с разработки стратегии. Специально этому учился в Москве у доктора технических наук Кондратьева. Сначала мы создали структуру — матрицу предприятия. Если ее распечатать, она займет две стены этого кабинета. Это сложнейший документ. Приезжали эксперты из Москвы, месяца три ее выстраивали. Совместно работали две рабочие группы, наша и из Москвы. Одновременно проходило обучение всего руководящего состава завода, даже в выходные, по десять часов в день. И вот только когда создана структура, начинается развитие. Создали стратегический комитет и разработали стратегию: посмотрели сильные и слабые стороны, возможности и угрозы. Так родился стратегический план, появились продукты и возможности.

-Правильно мы понимаем, что вы даже в 1990‑е не уходили из профессии? -Правильно. Все преходяще. А источники тока будут всегда. Вот наш литий-борный сплав, который мы тогда придумали и до сих пор производим, никто повторить не может. Он запатентован, конечно. -Вам за границу можно? -Да, я выездной. -А кому вы подчиняетесь непосредственно? -У меня два начальника: один в Питере, другой в Москве. Борис Викторович Обносов возглавляет корпорацию «Тактическое ракетное вооружение», в которой 32 предприятия страны. Мы поставляем комплектацию для этих вооружений. Второй — Владимир Викторович Патрушев, который возглавляет концерн «Морское подводное оружие». В него входит пять предприятий. «Уралэлемент» –единственный в стране серийный производитель литий-ионных источников тока.

-Как вы обозначаете сейчас ближайшие цели? -Личные? Производственные? Ну с производством все понятно: занять новую долю рынка. А личные — внуков воспитать. Четыре мальчика у нас: старшему три с половиной, младшему полгода: Иван, Петр, Александр и Владимир. Две дочери почти одновременно родили сыновей. Прабабушка, моя теща, у нас еще жива, ей 90. Она молодец, воспитывает пацанов. -А мальчиков надо по-другому воспитывать? -Конечно. Мальчишки активней, энергии больше, адреналин другой. Их из стороны в сторону кидает. -Что нужно сказать мальчику, чтобы он мужиком стал? -Да ничего не надо говорить. Сам поймет. Он живет и видит нас — какие мы, такой и он будет. Одной фразой это не делается. Это делается ежеминутно. Всей жизнью. -Вы много лет работаете вместе с женой, Ниной Ивановной, она финансовый директор. Расскажите, как вы познакомились? -Учились в одном классе. А поженились на последнем курсе. -Вы в школе в нее влюбились? -Да, в школе. -А она знала об этом? -Знала, конечно. -Она сказала, что вы на первом курсе сделали ей предложение. -Не помню, на первом или на втором. Она училась на экономическом факультете УПИ. Она мне очень здорово помогла, когда я пришел на «Уралэлемент», тут бухгалтерия была запущена так, что нас могли задушить штрафами. Я попросил Нину разобраться, и она навела образцовый порядок. -Вы жесткий руководитель? Трудно ей с вами работать? -Думаю, бывает трудно. В такие моменты она пишет заявления об уходе. Но я их урнирую. -Урнируете — от слова «урна»? Совершенно верно. -А что это за черно-белая фотография у вас? -Это наша заводская сборная победила в городской эстафете. Видите дату: 9 мая 1988 года, это я только на завод пришел. Коллеги подарили снимок недавно, на день рождения. Мы, кстати, до сих пор заводские спартакиады проводим. -И вы бежите с подчиненными? -Да, конечно. В прошлом году на лыжах пробежал пять километров за 13,57 минуты и выиграл у всех. -И приз есть за первое место? -Есть. -И вы его берете? (Смеется.) Я его тренеру отдаю.

-А вы когда-нибудь жалели, что не сложилась та линия, московская? -Я вам расскажу одну историю. Я занимался спортивным ориентированием. Уже в школе был кандидатом в мастера спорта, в составе команды Челябинской области стал чемпионом России по зимнему спортивному ориентированию, попал кандидатом в сборную России. И был у нас в команде парень — Сергей Дубонос, старше меня, чемпион области, медалист, математическую школу закончил. И после института он ушел сразу в Звездный городок, к космонавтам. Это же мечта! Он научной работой занимался, очень одаренный парень. И вот года два назад вдруг вижу нашего Серегу по телевизору. Живет он сейчас в Тульской области, в деревне, как самый простой крестьянин. У него корреспонденты берут интервью о космической промышленности. Он работал много лет в Звездном, наверняка, доктором наук стал. И вот он говорит о том, как провалили в стране космос: «Нас предали, я плюнул и ушел. Вот сажаю картошку…» -Что вы подумали в этот момент? -Я думал о том, что неизвестно, чем бы кончилось, если бы остался в Москве. Чем выше бы попал тогда — тем больнее бы упал в 1990‑е. Ни о чем я никогда не жалею. Так сложилось. -Владимир Борисович, а что главное в спортивном ориентировании, чтобы победить? Кроме интеллекта и физики. -Надо четко каждую секунду, каждый метр знать, где ты находишься. Как только ты контроль потерял, ты потерялся.