Если попытаться сказать о ней одним словом, то это, пожалуй, — стремительность. Энергетика у этой дамы такая, что когда находишься рядом, ощущаешь почти физически вокруг себя этакие фонтанчики, нет, маленькие, но убойной силы, смерчи. Их заряд определенно положителен. Ее «смерчи» напитывают тебя мгновенно. И вот ты уже улыбаешься ей в ответ, откуда ни возьмись, появляется твердая уверенность: «все будет хорошо». Это ее любимая поговорка. Она, безусловно, твердо стоит на земле. И знает цену всему. Поскольку ничто ей не падало с небес. Но, как настоящая женщина, она непредсказуема и полна неожиданностей. Такой была всегда. Родителям, к счастью, не удалось обуздать этот характер
— Вера Николаевна, вы с детства были такой стремительной?
— Папа говорил, что я выпала из цыганской повозки. По крайней мере, с младшей сестрой Ольгой, которую обожаю, мы разные совершенно. А воспитательница в детсаду считала, что у меня два сердца. Все дети как дети, сидят тихонько, а я по группе «круги нарезаю».
— И какие «сюрпризы» преподносили родителям?
— Ушла из школы после восьмого класса. С завучем не сошлась во мнении, уже не помню, по какому поводу. ак только услышала: «никуда не денешься», тут же и делась… в экономический техникум. Но там меня не ждали, полбалла не добрала. Вышла оттуда, думаю, что делать? Не возвращаться же в школу. Взгляд остановился на вывеске медучилища. Так я попала в медицину. Основательно. На долгих 16 лет. Сделала карьеру: от нянечки до старшей сестры… Родители, кстати, и не знали, что я школу бросила. Первые деньги появились — ушла жить на квартиру. В 17 лет. огда покидала отчий дом, сказала: «заработаю сама, и столько, сколько мне надо». Очень важна для меня независимость. Может, и хорошо, что родители не помогали. Если бы давали деньги, кто знает, возможно, и не добилась бы ничего.
— А когда в вашей жизни появились цветы?
— Они были всегда. И не столько цветы, сколько природа вообще. Любимый школьный предмет — биология. Самое яркое впечатление жизни — родовое гнездо, глухая деревня в Пермской области — «Каменные ключи», где жили прадед, дед и отец (пока не уехал поступать в институт). Помню пасеки и медвяные поляны. Помню огромный амбар с сеном… Отец, кстати, цветы не любил, предпочитал «хлебные деревья», спрашивал: «Что толку от цветка?» И букеты матери дарил крайне редко. А вот мама в растениях души не чаяла, из каждой командировки привозила их в горшочках и без, и просто семенами. Помню родительский сад, где у каждого были свои обязанности, которые мы с Ольгой хоть и не рьяно, но все же выполняли.
А еще Вера Соколова с благодарностью вспоминает «аллею Осадчего», высаженную напротив Трубопрокатного завода по распоряжению бывшего генерального директора. По этой аллее, на которой бурно росли, цвели и пахли около восемнадцати пород деревьев и кустарников, она ходила в свою 46-ю школу.
— Тогда я училась в пятом классе, и меня до слез трогали тоненькие, беззащитные березки, и клены, и дубки, и Бог знает что еще. Они росли на моих глазах, и вместе со мной… Тогда не держали столько собак. Видит Бог, я люблю животных. Но если ты — хозяин, почему не убираешь за питомцем. Почему, извините, гадить там, где живешь, — считается у нас нормой? Вернулись недавно с Ильменки, каждый год ездим семьей, обожаем бардовскую песню… Но то, что сделали с этим прекрасным когда-то местом, просто потрясло. Там же все вырубили! Неужели трудно дров завезти?.. Или, например, что творят перед Новым Годом с нашими ельниками? Я не сторонница пластиковых елок, но ты посади, прежде чем срубить. Вырасти хоть одно дерево. А еще лучше — вырасти ребенка и воспитай в нем любовь к природе, родному краю, всему живому!
Вера Соколова, директор фитостудии «Жираф», красоту объявившая девизом своей жизни, горячится. И понять ее можно. Она не просто торгует цветами и растениями, это было бы для нее слишком просто. Задачи ставит перед собой гораздо более весомые:
— Я дарю людям радость и красоту. Люблю смотреть, как они преображаются, когда заходят в наш Театр Цветов. ак лица светлеют. Особенно мне нравятся те покупатели, которые выбирают маленькое растение и интересуются: «А оно вырастет такое же, как у вас?» Эти люди хотят сами вырастить, не просто пользоваться, потреблять красоту, а возделать ее, приложить усилия, душу вложить. Это по мне. Я сама такая.
— И во что вы вкладываете душу?
— В детей. У меня четыре дочки, каждая в своем роде личность творческая. Ольга в этом году заканчивает Институт культуры. Ее диплом — не вазы и камины, как у прочих, а славянская богиня плодородия Макаш. Выкопала ведь где-то, не пошла на поводу у стереотипов, не взяла, что на слуху — Египет или Индию, к примеру. атерина вдруг увлеклась гончарным делом. Гены деда, видать, проявились. Младшая учится в валеологическом классе. Читает нам мини-лекции по природе родного края. Иногда приходится лезть в справочники, чтобы знать, о чем ребенок говорит. Однажды ездили семьей в лес за грибами-ягодами, и я проехала на машине по лугу. Мне Викочка и говорит: «Мама, что ты делаешь, ему же больно». Порадовалась: в правильную школу мы ее определили.
— Так ваши дети — цветы или цветы — ваши дети?
— А все вместе, и много. Впрочем, красоты много не бывает. Знаете, когда-то мечтала стать воспитательницей. Родители меня от этой затеи быстренько и очень жестко отучили. Отправили работать нянечкой в детсад, когда весь класс поехал на каникулах в Питер. Тогда по ночам выкрикивала имена своих воспитанников… Ребятишкам можно радоваться, когда в каждого вкладываешь себя, с каждым общаешься. Дети и поток — противоестественный симбиоз… Но мечта моя все-таки сбылась. И наилучшим образом: в собственных детях.
— А цветы?..
— Они и есть мои цветы. Ольга, однозначно, — черемуха. Роскошная, благоухающая, пышная. атя — капризная, неприступная и в то же время ломкая как хризантема. Или ирис: срежешь, — и стоять не будет. Таня — калина, может быть, чуточку невзрачная, менее пышная, но глаз радующая. Вика, младшая, что-то вроде василька, неприхотливого, но притягательного. Или жимолости, которая рано цветет и раньше других плодоносит.
— А ваш муж?
— Игорь похож на вековой дуб, такой же основательный, практичный, крепко стоящий. Моя опора, защита, моя каменная стена в жизни. Без него — никуда.
— Тогда вы — рябина, если уж песню вспомнить?..
— Хорошая песня, пусть так… Вот такой у нас «букет» семейный сложился. И этот «букет» мы регулярно вывозим на лоно природы. Палаточку в машину закинули, и — айда. Детей наших воспитывать не надо, рвать-ломать не станут. Дети тоньше нас, лучше чувствуют природу, их связь полнее, они ее пока не утратили…
— А вы?
— Думаю, ничего нет краше родного края. Заберешься на горочку, вдохнешь полной грудью, глянешь окрест… акая там Швейцария, какие Альпы, какой Париж и Бельгия. Довелось побывать в Европе. Ну и что? Тут — твое. Это — мое, родное. Пусть каждый скажет себе: «это — мое». Своему ведь плохо не сделаешь, ломать, пакостить не станешь. Будешь холить и лелеять. И оно — твое — вернет тебе сполна.
— А что полезного вы увидели в Европе?
— Увидела, как здорово европейцы применяют искусство ландшафтного дизайна. Заболела этим надолго. Акция «Зеленый город», которую мы организуем, — попытка хоть как-то украсить наши дворы, наш город. А еще привезла из Европы, выписала вернее, самого лучшего в Европе специалиста по ландшафтному дизайну— Гвидо Винки. Он нарисовал нам такой Арбат (улицу ирова)… с зонами отдыха, с корзинами цветов, с… сожалению, львиная доля его идей так и осталась на бумаге. Пока. Может, придет их время. Надеюсь.
— Но в своем огороде вы наверняка воплотили все мечты? Было бы странно, если бы у вас отсутствовал огородик.
— Это было бы непростительно. «Садизм» — любимое занятие. За зиму так истоскуешься по свежей травке, так намучаешься этим скучным однообразием бело-серых тонов, что весной… пять рабочих дней подгоняешь время: скорей-скорей-скорей. Зачем нам курорты? Все выходные мы проводим в нашем саду. Избавилась, наконец, от всех этих огурцов-помидоров. Не хлебом единым, в конце концов…
— А чем?
— Не поверите — луком. Декоративным, конечно. примеру, агапантусы или алиумы — красоты необычайной. Стрелы в метр высотой, головки-шары разноцветные. Люблю многолетние. Ровно отношусь к гладиолусам и георгинам. Очень люблю хвойники. Люблю однолетние: можно каждый год менять цветовую гамму и рисунок сада. Например, в этом году мой сад был бело-красным… Лилии и климатисы. Сказка, да и только. Люблю свою иргу — кустарник с ягодами, напоминающими голубику, такими же сочными.
— И где ваши сказочные плантации находятся?
— На Землянках. Бросовое когда-то место было. Неправильной формы территория. Родители еще брали, яму землей засыпали, отец дом построил. А мы возделываем… Мне близка идея Анастасии. Может быть, попадалась вам на глаза книжица серии «Звенящие кедры России»?
Героиня ее, Анастасия, как раз говорит о том, что человеку необходимо иметь свою территорию, землю, что-то вроде родового гнезда. Где семья совместным трудом сплачивается, выращивает из семечка — дерево, растение, цветок. Связь с природой современному человеку жизненно необходима, особенно городскому жителю. Поскольку он почти утратил ее. В этом смысле сады-огороды стали панацеей для многих семей.
— Не возникало желания жить на земле?
— Мечтаю, что когда-нибудь у меня появится хотя бы полгектара своей территории. И чтобы вода была рядом. Но не озеро, а обязательно бегущая вода — ручей или река… А пока мы ездим на Тургояк, уходим на пару с Викой к ручью, ложимся, глаза закрываем и… слушаем звуки природы. Лес шумит, птицы щебечут, вода журчит…
— Интересно, а дома у вас тоже сад?
— А дома у меня реанимация. Я же все-таки медицинская сестра, и очень хорошая.
— В каком смысле — реанимация?
— В прямом. Реанимирую те растения, которые каким-то образом пострадали, или болеют, или брошены кем-то. И очень их люблю. Прихожу домой, и меня встречают зеленые друзья. Не понимаю, почему люди выбирают красивое, а больное — выбрасывают. Мне близок «Маленький принц» Экзюпери, в нем философия всей моей жизни. Ты просто люби. Ребенка — и он вырастет достойным человеком. Мужа — и он станет тебе опорой. Цветок — и он расцветет. Не надо насилия. Не люблю срезанные цветы. Только живые. У религии Майя, к примеру, цветы считались тотемом. Их срывали только для жертвоприношения богам.
— Но в «Жирафе» вы продаете срезанные цветы и составляете из них букеты.
— Не всякий букет можно так назвать. Не люблю букеты из трех гвоздик. Это не обычай даже советских времен — дань. От слова «дай». Мертвый букет, для галочки. Отдать и забыть. Наши флористы в каждую композицию вкладывают знания, опыт, фантазию. Букетом можно сказать многое, не произнеся ни слова. Новобрачные, единственное, что уносят с собой с праздничного стола в спальню, — наш букет «Цепи Гименея»…
…Ей говорят: «Как тебе повезло: не с железом работаешь». А она смеется: «Не повезло — нет. аждый выбирает для себя, что хочет». В конце концов, она выбрала… красоту. А до того прошла испытание человеческой болью, когда дежурила по ночам в палате реанимации, когда выхаживала детей, больных детским церебральным параличом. огда спасала от суицида брошенную детдомовскую девочку. Отогрела ее в своей семье, дала образование, устроила судьбу. Она благодарна людям, что встречались на ее пути, делали ее более сильной и целеустремленной. Пусть даже не благодаря им, а вопреки… Теперь она счастлива, что ее дети здоровы. Радуется, что работает с людьми. Что ее окружают цветы. Радуется жизни, детям, миру. Не переступает через себя никогда. Считает, что стоит только на йоту совершить над собой насилие, и жизнь накажет, раньше или позже. Она ладит с собой. И свято верит в высокое предназначение России, в то, что весь мир возродится именно через нашу страну. Нельзя, говорит, загубить Богом данное богатство — нашу природу. Верит, что мы одумаемся, остановимся, поймем, что не все измеряется деньгами. Деньги наказывают, причем, жестоко — через детей…
Она говорит, что ее Бог — природа. Ее святое — природа. В ней две веры (от матери, вернее, бабки — мусульманская, от отца — христианство). И в то же время — ни одной. Она крещеная, но голоса муэдзинов берут ее за душу. В ней есть и Восток, и Запад. Она — человек мира. Точнее — природы. Она — язычница. Поскольку поклоняется всему живому. И каждому цветку в отдельности. И дети — ее цветы, а цветы — ее дети.
