— Мне чай. А вам? — строго вопросил мой собеседник. Отказаться почему-то не посмела. — Зелёный, чёрный?.. Два зелёных. — Ещё строже, почти по-военному, распорядился секретарю хозяин просторных солнечных апартаментов. Да солнце-то откуда? День стоит наипасмурнейший. Видно, тоже — распорядился. И оно — солнце — не посмело. Шутка, конечно. Хотя в глаза бросалось, что мой визави, Алексей Крикун, директор группы компаний «Стройком», на первый взгляд, шутить на работе не очень-то расположен. Речь лаконична и строго «по существу». Очень рациональна, если использовать его излюбленную терминологию… И в то же время ему нравится строить дома для людей. Причём, всегда разные. Всякий раз — в чём-то отличные от предыдущих.
— Конечно, было бы проще строить как многие другие компании, — рассказывает Алексей Крикун. — Изо дня в день, из года в год — одну и ту же серию домов. Можно чётко просчитать затраты и экономический эффект. Но… скучно. Такой вот тяжёлый случай. Мы вкладываем много денег и времени, и, когда начинаем новый проект, никогда не знаем, во что выльется строительство. Недавно, к примеру, сдавали дом на перекрёстке улиц Кирова и Братьев Кашириных. Происходило всё обыкновенно, буднично. Я, как обычно, на госкомиссии присутствовать не смог. Но дом-то получился очень удачным. И я горжусь им.
— Вы хвалите себя за удачный объект?
— Да, конечно. Вспоминаю, как мы принимали решение, как работали архитекторы, строители, как, в конце концов, дом вырастал во что-то цельное, завершённое. Мы его строили и до последнего дня не знали, как он в итоге будет выглядеть. Ведь строительство — это процесс, борьба идей, каждый вносит какие-то изменения, усовершенствования, нововведения.
…Доводилось ли вам когда-нибудь наблюдать, как кутюрье исполняет платье? Или мастер экстра-класса творит причёску? Этот процесс кажется нелогичным, хаотичным, стремительным, неповторимым, непонятным простому глазу. Но в результате получается то, что называют — «эксклюзив». Так вот, дом строится так же. По наитию. Только в данном случае — коллективному, сродни, должно быть, тому, что заставляет пчёл собирать ульи, а муравьёв — муравейники, уникальные, как считают учёные, сооружения…
— Мне казалось, сначала дом проектируют, то есть рисуют и просчитывают. И заранее всё известно. Разве сейчас это делается по-другому?
— Мы свято соблюдаем картинку, которую рисует наш архитектор. Немало копий ломаем при этом. Нам, знаете ли, непросто бороться с мнением нашего молодого архитектора Сергея Савчука. Молодого — потому что моложе меня (смеётся). Мы сидим вечером и совещаемся, как нам найти к нему подход и переубедить его. Нам же всегда хочется сэкономить. А на чем ещё экономить как не на «излишествах» — то есть на том, что, в общем-то, и делает дом неповторимым.
— Другими словами, вы всегда за эффективность и рационализм?
— Конечно. Нас всегда больше деньги интересуют (смеётся). Это же бизнес. Люди не спрашивают риэлтеров, как дом будет покрашен. Вопрос главный — сколько стоит метр квадратный? Второй и третий — когда дом сдаётся, и какая рассрочка. Поэтому, если сегодня народ желает иметь недорогие квартиры, мы их и строим.
— Когда «юношей задумывались о бытие», был ли у вас выбор, Алексей Александрович?
— Выбор был, но — один (смеётся). Хотя меня никто не прессовал, чтобы я стал строителем. Но, знаете ли, я никогда бы не смог заниматься организацией производства в одном и том же цехе, на одном и том же предприятии, что делал мой отец на посту директора завода. Изо дня в день, из года в год, всё больше да лучшего качества. Скучно.
…Тем не менее, «строительный» ген, похоже, Алексей получил по наследству от отца, Александра Крикуна, Заслуженного строителя России, и в прошлом — бессменного — в течение нескольких десятков лет — директора завода железобетонных изделий. Поэтому, долго не думая, после школы Алексей поступил в ЧПИ на инженерно-строительный факультет. Студентом был не слишком дисциплинированным, но преподавателей особо не беспокоил. Обычным, в общем, был, как сам считает, и ничем не выдающимся. Кроме одного — работу любил. Причём, любую. Пока учился, трудился разнорабочим на стройке. Летом, в стройотрядах — монтёром железнодорожных путей. Поменял все шпалы и рельсы в опейске и на ЖБИ-1, где директорствовал отец. Работа руками ему нравилась. А когда закончил институт, пошёл мастером в «Гражданстрой». «Наследил» широко: по всему городу есть здания, им построенные. Например, тот дом, где сейчас располагается мебельный салон «Декорум», лабораторный корпус ЧПИ, детские сады — всё его рук дело. А потом настали «смутные времена».
— Только пришёл молодым специалистом на стройку, начался массовый развал строительного комплекса страны. Лучшие кадры побежали. С одного нашего участка в госприёмку ушли три лучших ИТРа. Потом землетрясение в Армении «вымыло» из наших рядов ещё часть управленцев. Я тогда «сидел» сразу на трёх садиках: один закладывали, другой монтировали, третий сдавали. Объекты сдавал один за другим. Но ощущения неправильности выбранного пути не было. Напротив, интерес, даже азарт, проснулся. В те годы я только учился работать, всё было интересно. Учился понимать, как существует система. И мне кажется, кто не испытал ту систему на себе, не поработал в ней, тому и потом, и сейчас не хватает какого-то небходимого опыта для того, чтобы создать свой бизнес.
— Значит, та система была не так уж плоха?
— Система организации работ в строительстве была очень хороша и совершенно рациональна. Сегодня её нужно всего лишь перенастроить на капиталистический лад, нацелить на эффективность, на получение прибыли.
— Скажите, Алексей, что легче — построить дом или построить семью?
— Дом или семью?.. Дом строится несколько лет: задумываешь его, влюбляешься в идею, воплощаешь, сдаёшь, и — забыл. Затем снова влюбляешься в идею… А строительство семьи… Что же получается — женился, детей нарожал, и всё — семью построил? А через пару лет новую начинаешь строить, так что ли? Нет, семья — это процесс, который длится всю жизнь. И жён я не меняю, и дети — навсегда — мои дети.
— Ваша семья — это какой дом, нарисуйте его…
— …Знаете, наш нынешний дом около Центрального рынка, который я построил, и в котором мы живём на последнем, 14-м этаже, я и ассоциирую со своей семьёй. Он такой, какие и мы. Во-первых, стоит на высоком месте. Когда дом ещё возводили, я поднялся на 14-й этаж, глянул из окошка и увидел весь город как на ладони. Строителей попросил, чтобы они сняли несколько перекрытий под кровлей, в результате подняли потолок на пятиметровую высоту. Здорово получилось. У каждого есть своя комната и общая, где мы собираемся. Наш дом — просторный и комфортный для всех и каждого из семьи…
… Когда Алексей и Елена поженились, в мечтах своих так «высоко» не возносились. Жили в комнате общежития блочного типа с маленьким сыном. И хотелось им всего лишь… получить весь блок — обе клетушки. Позже заняли блок, уже в другом общежитии. А ещё через несколько лет получили и вовсе сказочное жильё — трёхкомнатную квартиру.
— Алексей Александрович, ваши мечты всегда сбываются?
— Я бы сказал, что чаще сбываются мои опасения. В школе, к примеру, на экзамене по химии я не знал только двух вопросов, они мне и достались. Получил единственный «трояк» в аттестат. И так по жизни повторяется. Если думаешь о чём-то: лучше бы оно не случилось — обязательно всё в точности произойдёт. Хотя, думаю, мне грех жаловаться на жизнь.
…У него двое детей — сын и дочь. Как и все отцы, в своё время Алексей мечтал о сыне, а теперь больше балует дочку, Лизавету. «Она у меня вредная такая, с характером. Вся в мать. А Александр — в меня. Он более… открытый». Его жена, Елена, — его друг, партнёр по работе, мать его детей, и… любимая женщина. Выходные, такие редкие, проводят все вместе. Позавтракали, погрузились в машину — и вперёд. И им вовсе не важно, куда ехать, где быть, — лишь бы рядом. Так мало, и так много — быть вместе. Мчаться по городу, оглядывая хозяйским взором уже построенное, и показывать детям «незавершёнки». Иногда приезжают в Сосновку, в родительский большой дом.
— Дома с отцом обсуждаете дела строительные?
— Никогда.
— Почему?
— Думаю, незачем переносить рабочее напряжение в домашнюю обстановку. Я бы сказал, у нас с отцом непростые отношения. В позапрошлом году мы потеряли наш завод. И только потому, что не смогли с ним договориться. Не выяснили отношения между собой. Сейчас он работает в «Стройкоме», и он — мой подчинённый. К его мнению я, конечно, прислушиваюсь. И… теперь я по-философски смотрю на ту ситуацию: всё — к лучшему. Сегодняшнее моё состояние более близко к состоянию равновесия, нежели, когда я был одновременно директором и хозяином завода, и директором «Стройкома». А тогда, в 2002-м, мне было очень тяжело. Казалось, теряю огромные возможности. Но сейчас перспективы ничуть не меньше. Объёмы, которые мы сегодня выполняем, в денежном выражении просто огромны. И я себя чувствую гораздо комфортнее, «в своей тарелке». Была катастрофа — тогда. Сегодня — новые планы, новые идеи.
— Расскажите…
— В Челябинске, если вы знаете, у нас только часть бизнеса, другую часть мы выполняем в Магнитогорске, Сургуте, Ноябрьске, Пыть-Яхе. Да, тайга, да, болота, да, тьма тараканья. Как занесло на Север? Волка ноги кормят. Кто волк, кто волк? Я и есть волк. Рынок Челябинска нестабилен, вот и приходится искать, чем компенсировать провалы, которые регулярно здесь случаются. Так было, например, в 1999-м, 2000-м. И те, кто тогда много строил, вынуждены были продавать жильё ниже себестоимости. Со временем это сказалось. Несколько громких имён в строительстве потерпели крах. А мы подстраховались. Возвели несколько домов в Сургуте, в посёлке нефтяников. Приходится ездить, сейчас — не так часто, а поначалу заказчики хотели вести переговоры только с первым лицом. Поэтому «летал» каждую неделю на своем авто. Сейчас у нас намечается большая строительная программа в Ноябрьске и Новом Уренгое. Участвовали в тендере и, думаю, в очередной раз победим.
Хорошая была у нас победа в Сургуте. Заходили в Сургут на «ура». Больше всего запомнилось, как победили в конкурсе проектов микрорайонов. Сколько интриг переломили! Чужие, знаете ли, там не нужны. Очень сложно было и в то же время — очень интересно. Даже Московская, весьма представительная комиссия выезжала для того, чтобы определить, чья работа лучше. В конце концов, мы победили. Во всех раундах. Сегодня мы представляем властям Ноябрьска и Нового Уренгоя наш проект будущих микрорайонов. Не хватает там жилья. За роскошью на Севере никто не гонится. Но все хотят иметь комфортные условия проживания. И наши панельные дома их вполне устраивают. В Магнитогорске мы тоже выиграли конкурс, и сейчас строим жильё для ММК. Так работать — мне интересно.
— «А если и победишь, что станешь делать с этой победой»?..
— Сейчас я чувствую себя намного увереннее, поскольку вижу, с каким объёмом работы справился мой коллектив, и оцениваю себя как организатора процесса. Так что уверенности в силах всё больше с каждым днём. А что дальше? Освоим современные строительные технологии, отладим строительные процессы. Думаю, еще несколько лет так поработаем, и сможем возводить объекты, даже такие технически сложные, как мосты, небоскрёбы. Причём, на уровне зарубежных строителей: так же быстро и так же качественно.
…А ещё Алексей мечтает: «Для династии строительной двух маловато, не правда ли? Вот сын вырастет, школу закончит, поступит в институт и — айда на стройку. И никуда не денется».
Удивительно, каким непостижимым образом родители влияют на детей. Уж точно — не словами. Почему дети подражают родителям? Потому что гордятся ими. Почему сын строителя становится строителем? Потому что хочет быть таким же нужным и незаменимым.
— А ваш сын хочет быть похожим на вас, Алексей?
— Я хотел бы в это верить.
— Он гордится вами?
— Мне кажется, да.
— А вы гордитесь отцом?
— Конечно, иначе разве б сына назвал в его честь?
— И похожи на отца?
— Все говорят, что похож. Со стороны, наверно, виднее. А мне кажется — всё-таки больше на мать, она более решительная, рациональная. Отец — другой. А может, дело вовсе не в характере. Ведь практически мы не видели примеров, чтобы хоть один руководитель старой формации до конца понял нынешнюю ситуацию, и сумел её развернуть к себе лицом. И проявить свои таланты в той же степени, в какой они проявляли их в своё время. Почему? Думаю, они обладают и ценным, и в то же время роковым переизбытком прежнего опыта, который они не смогли «переварить» и приспособить к новым условиям.
…А впрочем, Алексей никому не судья. Разве что — себе. Но самый строгий и беспощадный. Поскольку знает, что цена его ошибки огромна: под началом — более семисот работников. Ошибёшься один раз — не поздоровится всем. И ещё: он требователен к другим не меньше, чем к себе. В любой мелочи, даже самой неожиданной…
— Алексей, а что вы умеете делать лучше всего в жизни?
— Мне вот нравится, к примеру, макароны варить (смеётся). И не смейтесь. Я очень критически отношусь к этому процессу, особенно когда кто-то другой берётся за него. Отклонений от техпроцесса не потерплю! Что-то остальное руками делать по дому — без проблем. А если лень — тесть у меня — на все руки мастер… Раньше я охотился, да после того, как ружья из дома утащили, азарт постепенно сошёл на нет. Впрочем, азарта теперь и в работе хватает.
— А как снимаете напряжение после работы?
— Сажусь за руль и — по трассе…
— Сколько?
— 160.
— Ой, лукавите.
— Хорошо — под 200. Моя «Тойота» — мощная машина. Престижная и недорогая. Относительно, конечно. Легко обгоняет любой автомобиль. Хотя, я обгоняю не часто. Просто не позволяю идти впереди себя.