После серии терактов в Париже многие пользователи Facebook перекрасили свои аватарки в цвет французского флага. Это действие стало популярным настолько, что его обсуждали не меньше, чем сами теракты. Мнения разделились: одни поддержали акцию, другие посчитали ее глупой. Последние говорили: кто мы такие, чтобы приобщаться к чужой трагедии?
Недавно в сети мне попался материал Варвары Туровой. Она пишет: «Я Зарина, я Шарли, я летела в самолете над Синаем, и я не встретила самолет со своими близкими в Пулкове, я студент, расстрелянный в Кении, я мать, сестра и жена этого студента, я ребенок в детском доме, я заложник в концертном зале «Батаклан» и на «Норд-осте», я сижу на уютной кухне в центре Москвы, у меня все в порядке, меня никто не депортирует и не убивает (по крайней мере пока), но я солидаризируюсь с жертвами насилия и несправедливости. С жертвами, а не с убийцами».
А что чувствуете вы? Вы солидаризируетесь? А в какой степени, если да, солидаризируетесь? Крушение аэробуса А321 над Синайским полуостровом заполонило сеть солидарными. Новостная лента стала сплошной фотографией маленькой Дарины Громовой. Только подписи были разные, правда, с единым посылом: ангел теперь на небесах. Наверное, не за чем осуждать людей, которые на своей личной странице решили продемонстрировать свою скорбь. Наверное, не надо говорить, что попытки донести свои страдания до других чаще всего не имеют должного эффекта. Это по-прежнему остается решением каждого. Это всего лишь границы дозволенного, а они у всех – свои. И постепенно Дарина Громова исчезла из лент. Приделанные при помощи фотошопа крылья исчезли вместе с ней. Остался только наиболее популярный запрос в яндексе: Дарина Громова тело девочки фото.
Надо помнить о живых. Помнить о том, что у Дарины Громовой осталась бабушка, потерявшая не только внучку, потерявшая семью и, возможно, себя вместе с ними. Надо помнить, что мысли материальны, и, представляя чужую боль, вы можете приблизить ее к себе фатально. Надо помнить, что жизнь всегда на волоске, и вы тоже всегда на волоске. И надо просто быть счастливыми. Не модными, не остроумными, а счастливыми. И деятельными. От слова делать.
Наши профили в социальных сетях – еще не вся жизнь. Это не жизнь совсем, это ее отголоски, ее тени и блики, а значит, это ее искажение. Слезы напоказ теряют свою значимость, если у них нет зрителя. Слезы напоказ, как и аватарки в цвет французского флага, все это фальшивка. Я не говорю, что это во всех случаях неискренность, я говорю, что это не имеет смысла. Не надо вспоминать про эмпатию. Мне говорили, что нельзя быть такой мнительной, что нельзя жалеть всех птиц, всех людей, всех, кто живой и даже мертвый. Но я всегда их жалела. Но что изменила эта жалость? Вот что я имею в виду, говоря о постах про погибших над Синаем, про жерт прошедшей пятницы в Париже, про расстрелянных авторов редакции Шарли. Им нельзя помочь, а их родственники вряд ли почувствуют себя лучше из-за того, что Василий Чемоданов перекрасил свою аватарку. Знаете, кому станет лучше от этого? Василию Чемоданову. И только ему. Потому что это дает ему право считать себя добросердечным, неравнодушным, это дает ему возможность показать свою позицию, но не свою боль.
Если политика – тренд, то Вася хочет быть в тренде. Он хочет смотреть новости, потому что они все больше похожи на шоу, он хочет обсуждать это шоу, он хочет стать его частью, потому что, вероятнее всего, его привычная жизнь не выходит за пределы рабочего кабинета, кухни и спальни его дома. Ему остается только суметь в этом признаться. Вася не хочет солидаризироваться с радостью. Никто из его друзей не пишет на своей странице о том, сколько уссурийских тигров было спасено, сколько детей из приютов обрели семью, никто не пишет о том, что девочка из одного с ними города Арина Кутепова, родившаяся с синдромом Дауна, стала олимпийской чемпионкой на специальной олимпиаде в Лос-Анджелесе. Потому что здесь нужно радоваться, а не сочувствовать. А как же сопереживание, как же эмпатия? Она нужнее там, где еще можно что-то исправить. Потому что нужно просто быть счастливыми. Не модными, не остроумными, а счастливыми. И деятельными. От слова делать.
