Она уходила громко. Навсегда. Хлопала дверью, делила сервизы и шифоньеры, сжигала фотографии, демонстративно возвращала подарки.
Не вспоминала, ни с кем не говорила и даже слышать не хотела. Думала – она такая гордая.
Гордо уходила в другую жизнь. Начинала с чистого листа. Дурочка, она не знала, что лист уже испачкан – дверным хлопком, горячим пеплом, а еще прищемленным пальцем, когда он не хотел отдавать сервиз. Так и было. И в 20 лет это было для нее трагедией.
Потом все повторялось: «Все, конец! Ухожу! Навсегда! Отдай мою кофеварку!» И дверью – хрясь! И – в новую жизнь. С чистого листа – так она думала и в 30.
А потом… Потом как-то перестала уходить. То есть, конечно, уходила, но – не навсегда. Она возвращалась. Всегда возвращалась, наново перебрав старые глупые обидки. И прекратила начинать «новую жизнь», и про чистый лист давно забыла.
Она все помнила, что есть на этом чистом листе. И многого даже стыдилась, хотя умом понимала: чего стыдиться? Кто святой? Ну, кто хоть раз не устроил скандала из-за какой-нибудь мелочи? Не искал счастья там, где его нет и в помине? Не упивался гордыней, уничижая достоинство ближних? Все живые, все люди, обычные люди с обычными людскими слабостями и ошибками…
Со временем она перестала думать как об ошибках о том, что «нахлопала» в своей жизни. Все бережно собиралось в копилку опыта. Не задавала себе вопросов: правильно ли я сделала? Конечно, правильно, если сделала.
Она даже перестала говорить такие смешные слова: «ухожу», или «навсегда», или «никогда». Или вот еще одно – «виноват». Помните, у Герцена «Кто виноват?» Как-то перечитав, она долго смеялась. Интересно: хоть кто-нибудь помнит (кроме учителей литературы, конечно), что своим бессмертным литературным произведением из школьной программы русский писатель просил прощения у некоей замужней дамы, которую в молодые годы чуть не увел от любимого и любящего мужа. Действительно, искренне, от чистого сердца, хотел быть вторым мужем, а она «не шмогла» любить обоИх. Мда, десять лет назад, она бы так сопереживала героине Герцена! А сейчас… Слово «любовь» наполнилось для нее совсем иным смыслом. Каким?
Раньше, вернее, долгое время, а точнее, всю свою полусознательную жизнь, она чувствовала себя невестой, вечной невестой. Хотя уже с 18 лет находилась в замужнем состоянии. Из одного брака плавно и почти болезненно перешла в другой. Второй, разумеется, стал для нее «чистым листом». И была счастлива… какое-то время.
Но этот огонь, который она принимала за любовь, сжигал ее, требуя новых ощущений. И она их… искала. То есть, не искала, но – ждала. Ожидала. «Женихи» ей грезились всюду, всюду. Любой, достаточно привлекательный, мог стать ТЕМ САМЫМ, а потому не отвергался сходу, а, напротив, рассматривался так пристально и (при)страстно, что, околдованный ее вниманием, летел навстречу ее огню, как «бабочек» на огонь. И она сжигала их, и сжигала себя, конечно. Но этот огонь не удовлетворял и не согревал, ведь любви в нем было так мало. А, может, и не мало, просто изливала она ее не на тех. На чужих. А все ее «ошибки» переживал вместе с нею ее муж, ни о чем, конечно, не знавший. Но догадывающийся, чувствующий. Но не уходил – вот загадка для нее! Что бы она ни творила – он оставался рядом. Не хлопал дверью, не кричал «никогда» или «виновата». Оставался – и все. И она всегда возвращалась. К нему. Хотя ей казалось, что любит кого-то другого. И понять не могла – что ее держит-то?
И вот как-то постепенно она перестала искать кого-то и ждать кого-то, кто придет весь в белом и подарит ей луну с неба. Они остались вдвоем, потому что дети их выросли и разъехались. И не вдруг, а постепенно, шаг за шагом, она научилась любить его. И стала счастливой женщиной. Ей было всего-то 45.
