«…Готовность быть
с готовностью не быть
и медь звенящую соблазнов
не избыть…»
По телевизору показывают океан и рассказывают про умных дельфинов. Я и девочка Саша переговариваемся с телевизором:
– Интересно бы узнать, ходят ли дельфины в школу? – спрашиваю я.
– Как выглядит дельфин-учитель, дельфин-тренер? – подыгрывает мне Саша.
– А если их учитель – сам океан, почему так и не сказать, что самый умный в океане сам океан!
– И черепахи умные…
– Я думаю, и селедки умные…
– Саш, меня вот что еще смущает: если вода в океане такая соленая, что ее и пить невозможно, отчего же это рыбы-то пресные, они же должны были просолиться со дня своего рождения…
Саша молчит. Она находится в таком возрасте, когда подросток задает себе вопрос: как это у таких глупых родителей могло родиться такое умное дитя? По этой веской причине она с родителями почти не разговаривает, ей нужен третий – посторонний собеседник. Например, я.
…С улицы Саша пришла поздно. Усталый от борьбы с кризисом отец спрашивает как можно осторожней (у него спортивные разряды по штанге, классической борьбе и большому теннису):
– Саша, неужели ты не понимаешь, что мы тебя ждем, волнуемся.
Тоненькая веточка Саша дерзко резонирует:
– Папа, а ты неужели не понимаешь, что мои друзья мне дороже вас?!
– Дожили! – вздыхает моложавый отец и погружается в океанические воспоминания: шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать лет… Крутит головой совсем как дельфин, то ли плачет, то ли смеется.
Подружки: ты чего рот раскрыла?
– Третьего человека начинаешь искать, когда родители от тебя отключаются. В классе мы с Натальей почти не общались, не было интереса общего. Удивительное дело: у нее родители уехали к морю, и мои уехали к своим родственникам тоже к морю. И Наталье оставили заботу по дому и по саду, и мне то же самое, – рассуждает Катя.
И мы вдруг нашли друг друга. То в ее саду поливаем, то у нас в доме вместе готовим еду. И до того подружились, что и ночевать стали вместе, то в ее доме, то у меня. И все о чем-то говорили и говорили.
Хотели докопаться до понимания непонятного.
– Ну, вот что хорошего в Зухре? Учится лениво, неактивная, учителя ей ничего не поручают, праздники не организует. Худенькая татарочка, чем-то похожа на певицу Алсу, но не певица. И все время к ней подсаживаются мальчишки. То один, то другой, дарят ей то конфетки, то цветочки. Однажды она даже сказала, что ей и зимой розу принесут. А главное, все в классе это терпели и принимали: нам – учеба, а ей, исключительно ей – внимание мальчиков. Тайна? Конечно, тайна. И я никогда не стану Зухрой, – сердится Наталья, потому что Наталья – активистка, спортсменка и «впереди планеты всей».
То же самое и с первым поцелуем. Ну, кому ты это дело расскажешь? Конечно, подружке Наталье.
Вот спрашивается, зачем целоваться? А сердечко так и ждет, а голова так и вопрошает. Что за возраст такой напряженный! все есть и ничего нет: меня никто не любит. Мама говорит:
– Я же тебя люблю.
От этого можно замолчать на три дня. А с подружками этих глупостей не бывает.
– Ты что, уже целовалась?
– Да.
– Где? С кем?
– В больнице… ( Вот он – третий-то человек!)
Папа с мамой дом, а я в больнице.
Я помню, что глаза все время кого-то ищут. Кого? И ведь нашла. Юноша. Я теперь имени его не вспомню. Он перед армией проходил обследование в больнице.
Увидели мы друг друга и принялись вдвоем гулять. И гуляем, и говорим то о кино, то о книгах,
то …о дельфинах. А у меня внутри вроде бы розовый столб света сияет, и даже искры из глаз сыплются. И невесомость, и чистота духовная, и озноб во всем теле…
Он повыше меня. Привлек меня к себе и поцеловал в рот, а потом рассмеялся и говорит:
– Ты чего рот-то раскрыла?
И все. И кончилось мое розовое сияние. Разве я виновата, что рот раскрыла? Откуда я знаю, как надо целоваться? Хотя бы спасибо сказал за свет. И вообще… Надо ли это знать. Это же не квадрат гипотенузы, это же свет от головы до пят…
Так вот мы с Натальей и разозлились на всех юношей на свете… Пока не вернулись с моря наши родители.
А у родителей одна философия: надо ждать!
Чего ждать? Когда я состарюсь, как они?
Десятиклассниц-то мы вообще считали старухами.
При чем тут школа?
Действительно! При чем тут школа, когда за порогом дома в палисаднике уже качает океан жизни! Феликсу пятнадцать лет, учится он легко, у него философия: «получай «пятерки» – и ты свободен», но домой он приходит на восходе Луны, весь побитый-помятый, брюки разорваны по швам до …пояса. Объяснять ничего не собирается – не поймут! Бросает фразу: «Зато я был сверху!» – и топает с грохотом в ванну.
После восьмого класса человек пять ушли из школы в профучилища. Получили первую стипендию и накупили дешевого «противотанкового» портвейна.
– Ну, мне же мои друзья дороже родителей!
И родители, они же тоже доверяют океану жизни, как дельфины доверяют своему умному учителю-океану!
Никто и не думает, что выходя за дверь дома, подросток рискует.
Феликса притащили на своих плечах две одноклассницы:
– Мы его нашли в сквере одного, у него отказали ноги…
Мамочка вызвала скорую помощь, приехал медбрат, едва ли не ровесник Феликсу.
Мама сказала:
– Пока вы его осматриваете, я приготовлю вам кофе.
И слышит их беседу. Феликс плачет навзрыд:
– Понимаешь, у меня были мечты. Я люблю математику, учусь заочно в школе юных физиков в МГУ. И что теперь?!
– Да, что случилось-то?
– У меня было очень много силы, мы с пацанами пивнули в первый раз, я решил, что вот сейчас колонну дома разобью. Разбежался и двумя ногами в прыжке … ударил по колонне. Там четыре колонны, они арку дома держат. Я упал, а встать не смог…
Ребята оттащили меня в сквер на скамейку и разошлись по домам. Феликс плачет навзрыд:
– Я лежал совсем один, без движения, никто не обращал на меня внимания, пока вот девчонки …домой, видать, шли …мимо …подобрали… Ге-ее!
У медбрата в голосе злость, даже отвращение:
– Чего ты тут выламываешься? Хорошо тебе: у тебя – простор, отдельная комната, мечта об МГУ, космосе. А мы живем в коммуналке, мама больна, есть еще и сестренка, а я вырос в интернате и скорее бросился в медучилище к стипендии, я ведь на практике, вот к тебе приехал…
Феликс затихает, видимо, действует укол…
Медбрат худощав, суров, по-юношески староват.
– Вы – мой ангел-спаситель, – говорит, утирая слезы, мама и принуждает юношу выпить кофе с бутербродом: сидят родственники на кухне или дельфины в океане жизни? Ну вот причем здесь школа? Но посылает же Бог третьего, постороннего, человека, и он разводит беду случайно и совершенно непредсказуемым, неученым образом. Так что не такая уж эта шутка: чужую беду руками разведу. Скорее всего, это – послание из биологических глубин океана жизни.
