Леонардо Да Винчи дизайна и архитектуры Филипп Старк о себе говорит так: «Я не вписываюсь в рамки, я их создаю». Не шутит. Старк мыслит парадоксально. Старк заставляет улыбаться все свои объекты. Старк наполняет их светом. Его творения выпадают за рамки общепринятых, неопределимы стилистически – ручка ли это, телевизор, мебель, дом или целый мини-город. Они, по сути, произведения искусства. Он сам – произведение искусства самого Творца. Таких, как Старк, немного. Но они есть. И в нашем городе. И в нашей новой рубрике – РАМКИ, где люди, живущие не по правилам, сами расскажут, как им это удается.
«Все рамки – и религия, и государство, и супружество. Твои рамки тебя ранят, радуют они других. При жизни рамки – клетки, после – их перепрофилируют в памятники. Пока ты в рамках, тебя принимают, выходишь – и ты изгой. Надолго? Может, и навсегда. Размеры рамок тешат человеческое тщеславие, но клетка любого размера – клетка. Человек не в клетке социально опасен, его отлавливают, заключают в более жестокие рамки. Не поднимай головы, и не заметят. Люди с головой подозрительны, неудобны для рамок.
Четырехпланковые рамки – еще туда-сюда, большинству хватает одной планки – прямой кишки. Одномерность привычна, удобна, управляема. Двухмерных загоняют в угол, и те от страха проводят жизнь в бомбоубежище. Трехмерные – элита государства. Там семья, работа, хобби. Они примерны, совестливы, справедливы, удачливы. После четырехмерных остаются портреты в музеях, библиотеках, о них обычно учителя рассказывают своим детям на уроках. Тех, кто умеет считать до пяти, бесконечно мало. Пять – это значит любить до потери пульса, невзирая ни на что. Маломерные их осуждают за каждый сделанный шаг. Шестимерие – это святость. Семь – уже музыка, она вне рамок. Семь – это радуга, Дали, Пикассо, Гойя, Врубель. Восемь – безумие. Выше музыки и живописи подниматься не стоит.
У нас, у всех, у людей рамка одна, она круглая – наша Земля, наше небо. Вот за этот круг выходить нельзя. Об этом необходимо помнить всем размерностям. Создатель за семь дней сотворил нас и кто каким получился, лишь ему ведомо. Неплохо бы знать размеры своих рамок, мириться, не завидовать другим. А как помрешь, так и определят, сколькомерным ты жил на этом свете. Печально, но самого главного о себе ты так никогда и не узнаешь.
Что касается себя, одномерность и двухмерность свою осознаю. Выше о себе думать не смею. Мечтаю о пяти. Но чем дольше живу, тем яснее понимаю, что не дотягиваю до своего сердца. Может, оно все же разорвется когда-нибудь от радости, и успеет прокричать перед самой смертью, что я сумел до него дорасти. Может… Приходите послушать. Надеюсь не разочаровать вас. А если не получится, простите. Мне искренне хотелось прокричать всем сердцем одно: «Я любил жить и людей любил. Мог бы еще, да пора пришла место для жизни освобождать другим».
Вот так. Одномерен. И рамка одна. И рана одна – это моя жизнь. Люблю костры по утрам, там сгорают планки моих рамок, преграды, оставленные недоброжелателями…»
