Алина Загитова

Врач-ординатор, реаниматолог-анестезиолог инфекционного отделения для лечения больных COVID-19 ГКБ № 9

-Алина, расскажите, что на вас надето?
-Средство индивидуальной защиты. Цельный комбинезон из непромокаемого и непродуваемого материала. Бахилы. Две пары перчаток. Респиратор. Мы обязательно проверяем его на целостность: делаем вдох-выдох, чувствуем тепло — значит респиратор герметичен. Шапочка. Очки или щиток. Щиток, конечно, удобнее, он не запотевает и меньше давит на нос. Сверху капюшон, он должен быть плотно зафиксирован. Перчатки на запястьях обматываем скотчем, чтобы рукав не съезжал и не открывал кожу. Главное — безопасность и удобство.

-Вам удобно?
(Улыбается).

-Это одноразовый костюм?
-Да. Мы надеваем его перед тем, как зайти в красную зону. Работаем в нём четыре часа. Затем снимаем и надеваем другой костюм.

-А если вы захотите перекусить?
-Всё нужно снимать. Заходим в шлюз между чистой и грязной зонами: там стерильное пространство, воздух в котором обработан кварцевой лампой. Мы переодеваемся, принимаем душ, обрабатываем руки антисептиком. Когда возвращаемся, надеваем новое «обмундирование» полностью.

-Сколько времени занимает процесс?
-Сначала, когда никто толком не знал, как его надевать, у нас уходило минут пятнадцать. Сейчас за пять-семь минут укладываемся.

-Мне кажется, комбинезон вам великоват.
-Это самый маленький размер!

-Он не пропускает воздух совсем?
-Совсем. Мы в комбинезонах абсолютно мокрые. Под ними у нас хлопчатобумажная пижама.

-Вы когда-нибудь в своей жизни надевали такую амуницию?
-Ну разве что на уроках ОБЖ в школе, и в университете… нам показывали костюм химзащиты.

-Что самое неприятное?
-Пожалуй, неприятно, что респиратор сильно давит на нос и на лицо. И ещё фонендоскоп, который мы вставляем в уши сразу, когда надеваем костюм индивидуальной защиты, чтобы не нарушать герметичность одежды и не касаться этих областей. Уши сильно устают от этого давления, и ещё приходится просить пациентов говорить нам погромче. Говорить с пациентами нам надо обязательно, потому что состояние может поменяться за считанные часы. Ещё днём человек лежит с невысокой температурой, а к вечеру может наступить резкое ухудшение. В этом особенность вируса.

-Что самое тяжёлое для вас сейчас?
-Пациентов много, и это печально, и тяжело. В этом корпусе двести с лишним человек, в корпусе рядом — девяносто, то есть почти триста человек только в нашей больнице. И мы выписываем пациентов не с той скоростью, с которой они прибывают.

-Что вы знали про риск заражения перед началом эпидемии?
-Мы прошли инструктаж, и нам объяснили, что мы столкнулись с новой, особо опасной инфекцией, от которой медицинский персонал должен сам себя максимально защитить, потому что если заразится один — вспыхнут все. Мы же работаем рядом. И это совсем не грипп.

-Как часто вас тестируют?
-Каждую неделю. Когда мы открывались, тест делали за один-два дня, сейчас лаборатории очень загружены, поэтому мы ждём четыре дня.

-Вы наверняка видели, как в Италии, в Испании, во Франции люди благодарят врачей, поют им, аплодируют стоя. Вы чувствуете здесь такую поддержку?
-Если честно, нет. Я иду после дежурства, как зомби, потому что очень устаю. Соседи из моего подъезда знают, что работаю с коронавирусными пациентами. Они на меня смотрят и даже как-то отстраняются, чтобы не задеть случайно. Даже некоторые из моих друзей сейчас опасаются лишний раз со мной встречаться, потому что я контактна. Мне от этого не очень приятно и даже странно. Во‑первых, мы сдаём тесты регулярно. А во‑вторых, ведь кто-то должен лечить коронавирусных больных!

-Есть среди ваших коллег доктора, которые предпочитают не уходить домой?
-Да. Не в нашей больнице, но я знаю, что доктора решили ночевать в гостинице после вспышки инфекции в отделении, чтобы не рисковать здоровьем близких. Но я живу одна, у меня только водяные черепашки. Думаю, они не заразятся.

-Многие до сих пор считают, что опасность вируса преувеличена и инфекция не страшнее гриппа.
-Да, мне приходилось слышать это мнение. Но люди, которые так считают, ошибаются. Это вирус, с которым мы столкнулись впервые, и он ведёт себя непредсказуемо.

-Врачи — народ циничный и насмешливый. Для них болезнь — дело житейское, поскольку они с утра до вечера лечат больных. Но вот по отношению к этой инфекции, по-моему, нет ни цинизма, ни лёгкости.
-Однозначно нет. Знаете, когда мы все надеваем костюмы и ходим целый день в герметичных, непроницаемых одеждах, видим, как «отягощаются» наши пациенты… Мы, конечно, всегда стараемся избежать осложнений, но… возникает порой такое чувство беспомощности, ведь препарата, который боролся бы конкретно с этим вирусом, нет.

-У вас был выбор: работать в COVID-отделении или нет?
-Я сюда, в инфекционное отделение для лечения больных с COVID-19, пришла специально для работы с этой неизвестной инфекцией. Требовались анестезиологи-реаниматологи, и я решила, что обязательно должна работать здесь. Этот опыт важен для меня, чтобы стать настоящим врачом.